Основание

– Может, – вдруг ответило ему дерево. Ласт Пранк, всматриваясь в его испещренную вековыми морщинами древнюю кору, начал различать неясный образ огромного человеческого лица. Вместо глаз зияли два черных сучковых отверстия, а над ними – вековые наросты «век». Носом в этом пугающем портрете выступал массивный нарост чаги, под которым чернело небольшое дупло недвижимых древесных уст.

– Дивно тебе? – раздался из этого отверстия ясно различимый вопрос. Свод опешил. И даже не столько от того, что стал слышать голос дерева… Это слово – дивно – было англичанину неизвестно, однако же он прекрасно понимал, о чем его спрашивают.

– Див-но, – будто завороженный, по слогам произнес Ричи и похолодел. Он попросту сходил с ума. Слово ясно прозвучало, он сам его слышал, но ведь губы его оставались сомкнутыми! Более того, сейчас он вдруг почувствовал, что ничто не могло заставить их даже пошевелиться! Ричи осенило: точно так же, не открывая рта, на удивление понятно ему, англичанину, говорил на языке русов с ним мальчик-пастушок Коляда, что встретил его возле кладбища. «Я на самом деле схожу с ума, – заключил Ласт Пранк, вглядываясь в безжизненные провалы глаз могучего дерева. – Растения не разговаривают…»

– Ты не сошел с ума, – снова раздался тихий и мягкий голос, – ты сейчас в стороне от него.

Свод судорожно пытался привести в порядок свои мысли, раз уж их, как оказалось, невозможно скрыть от дерева.

– А это не одно и то же – сойти с ума и находиться в стороне от него? – заставляя себя свыкнуться с подобным общением, спросил Ричи.

– Нет, – ответило дерево, – не одно. Ты ведь спрашиваешь у себя: не проникло ли это дерево в мою голову? Так ведь?

Свод мысленно согласился.

– Ну вот, – как показалось, весело прогудел повсеместно считающийся бездушным предмет, – а это не так. Просто мне понадобилось сторговаться с тобой без лишних ушей.

Ричи насторожился:

– Да уж не душу ли ты собралось, …собрался у меня выторговать?

– Нет, не душу. Продай мне тот пруток, что подарил тебе Чайтанья.

– Кто? – удивился Свод.

– Пастушок, что встретился тебе в поле.

– Бери, – легкомысленно ответил англичанин, – тоже мне ценность!

– Не говори так, – назидательно остановило эту бесшабашность древо, – се есть дар Божий.

– Что-то вроде того, что позволяет говорить, не открывая рта? – попытался решить хоть одну загадку Ласт Пранк.

– Да, – с едва различимым смешком, подтвердил собеседник, – что-то вроде того. Но тебе не следует ничего опасаться, я не ведаю твоих мыслей. Эта способность – молвить, не открывая уст своих, есть у всех людей, только они позабыли о ней за каждодневной пустой болтовней.

Наши мысли есть безсловные, но сущие образы. И ум наш помогает нам растолковать их. Но что есть ум, с которого, уверяю тебя, ты никуда не сошел? Это всего лишь котомка, которую каждый из нас таскает за собой всю жизнь и беспрестанно наполняет.

Когда же котомка уже полна, и человек видит все свои земные пути-дорожки, груз ума начинает ему мешать. Скажи по правде: трудно было тебе с ним бороться, когда в покоях твоих возвысилось древо, что прошло ветвями сквозь непробиваемую толщу стен и сводов? А когда оно с тобой заговорило? Внутренний голос тебе правильно подсказал выход – надобно было просто сойти с ума. И это не так уж и плохо. Коли ехал ты по делам, а телегу твою стало трясти да подкидывать, разве не лучший выход – слезть с нее? Слезть да посмотреть: что с ней не так?

– Я понял, – догадался Свод, – ты хочешь взамен прутка пастушьего одарить меня умением разговаривать, не открывая рта, и понимать образы мыслей?

– …Так будет не по правде, – ответило древо не сразу, – умение се есть уж у тебя, а теперь, после того, как ты понял, что подобное свойство имеется в мирах и положил память о сем умении в свою котомку, и дара-то, выходит, нет. Но и не одарить тебя я не могу, только ответь сразу: продашь мне пруток?

– Сказки какие-то детские, – непроизвольно вырвалось у Свода.

– Так и есть, – не стал спорить его собеседник, – сказки, но по ним мы все жизни и учимся. Ты мне так и не ответил…

– Продам, – вздохнул англичанин и добавил к сказочной теме: – Не продешевить бы только.

– О том не безпокойся, – заверило древо и, продолжая говорить своими мудреными образами, посоветовало: – Тебе сейчас главное не прихватить с собой лишнего.

– Ты это о чем?

– Скажем, есть у тебя в котомке только гребень, нитки да иголка, а тебе надобно перебраться на другой берег реки. Трудненько будет придумать путь к исходу с эдаким-то скарбом, верно? Тут хорошо бы топор иметь, чтобы плот сладить, а еще веревку…

– Не понимаю, – признался Свод, начинающий находить все более увлекательной эту непростую беседу.

– То-то и оно, что не понимаешь… Хочешь получить дар – разуметь и слышать усопших?

– Зачем это мне? – удивился Ласт Пранк.

– Во-о-от, – коротко и печально протянуло древо, – это старый скарб в котомке тебе нашептывает: «не бери лишнего, зачем? И места-то тут нет».

– А ведь ты, – стал догадываться Свод, – ты-то сам знаешь? О-о-о, я понял, ты все знаешь! Ты можешь ответить?

– Могу, – не стало отпираться древо. – Раз уж мы с тобой в торгах, спрашивай…

Глава 3

Ласт Пранк собрался с мыслями, но вдруг спросил то, чего сам от себя не ожидал:

– А зачем мне слышать умерших?

– Не всех, – призналось древо, – только одного.

– Почему только одного?

– Коли дать тебе слышать даже не всех, а только кто находится «рядом», ты в самом деле подвинешься рассудком.

– Зачем мне слышать этого одного?

– Это важно для тебя, быстрей исполнишь свой урок.

– А у меня уже есть урок?

– Ты с ним появился в этом мире.

– Погоди, – задумался Свод, – то есть выходит, что вся моя жизнь – это урок?

– Да, так и есть.

– У всех так?

– Нет, не у всех. Одни приходят в явь для того, чтобы наполнять свой ум опытом только проявленного мира; другие, кому дано познавать что-либо из миров соседних, набираются опыта и там, и здесь. Но есть и те, что не доработали или сделали что-то такое, что изменило Судьбу других сущностей и ход игры Богов, и приходят сюда с уроками.