Основатель 5

— Новой деревне? — переспросил я, переводя взгляд на Стеньку. Мою приятельницу избили, причём довольно сильно, и по её виду сразу можно определить, что она торчит в колодках уже не первый день. Видно хлебнула горюшка.

— А ты что, глухой? — хмыкнул Горазд, поворачивая башку к остальной толпе, которая тут же согласно зашумела, вскидывая своё ржавое оружие и подбадривая его одобрительными криками. Он снова зыркнул на меня и презрительно фыркнул. — Прошлая зима стала для всех просто кошмаром! Под руководством этой Разиной мы потеряли весь урожай, жрать было нечего. Да ещё и дрова, чтоб их, кончились в самый разгар зимы!

— Потому что вы их сами же и разворовали, уроды! — из последних сил выкрикнула Стенька.

— Заткнись, ведьма! — рявкнул в ответ Горазд. Он снова повернулся ко мне. — Её, так сказать, хреновое управление привело нас к серьёзному кризису, чуть все не передохли. Мы не можем с этим мириться, и поэтому всем миром решили сменить её нееффективный политический режим. Семья Разиных давно уже стала проклятием для нашего поселения!

— Значит, у вас выдалась хреновая зима, и вы решили сжечь к чертям собачьим вполне себе функционирующую Администрацию? — уточнил я, стараясь не заржать ему в рожу от такой «логики».

— Эта халупа построена преступным режимом Разиных! — отрезал Горазд. Он поднял руку в чёрной перчатке, типа успокаивая меня. — Ты наверняка переживаешь о наших торговых сделках? Будь спокоен. Наша новая деревня, как только мы тут всё устаканим, распределим должности и выберем подходящее название и губернатора, будет рада соблюдать все ранее заключённые договорённости. Без твоей поставки дров мы бы тут все точно замёрзли насмерть, это да.

— Выпустите госпожу Разину из колодок, я заберу её под свою опеку, — потребовал я. — Полагаю, не моё собачье дело лезть во внутренние разборки вашей деревни, но она точно не заслуживает такого скотского наказания.

— Боюсь, этого я сделать не могу, — покачал головой Горазд, и на его роже мелькнула злорадная ухмылка. — Род Разиных здесь и закончится. Как только отстроим новую Администрацию, Стеньку будут судить за преступную халатность, а потом казнят. Скорее всего, повесят, как собаку.

Я внимательно посмотрел на этого ублюдка, потом снова на Стеньку. Ясно как день, что тут дело не только в какой-то там некомпетентности.

Какая-то конкретная личная месть? Мужик этот, Горазд, казался просто одержимым фамилией Разиных. С одной стороны, лезть в дела чужой деревни — не лучший вариант, себе дороже выйдет. Но с другой, я не мог позволить, чтобы мою хорошую подругу и давнего союзника казнили эти недоделанные якобинцы! Это уже переходило все границы.

Я оглянулся на своих парней, все стояли наготове, словно сжатые пружины.

Толпа «революционеров» насчитывала меньше полусотни душ, да и вооружены они так себе, вилы да косы. Из всей собравшейся кодлы человека четыре от силы выглядели так, будто вообще держали в руках что-то посерьёзнее лопаты.

А я своих, как знал, снарядил по-взрослому, благо заранее прикупился барахлом у гномов.

Мои пятнадцать бойцов в тяжёлой броне с алебардами и мечами без особого труда разогнали бы весь этот сброд, чтобы освободить мою подругу и доставить её в град Весёлый. Риски, конечно, имелись, но репутационные потери от бездействия куда выше.

— Итак, ты хочешь сказать, что ваша деревня больше не Разино? — уточнил я ледяным тоном.

— Именно так, — энергично закивал Горазд, расплываясь в самодовольной улыбке. — Мы наконец освободились от гнёта проклятого имени!

— Замечательно, — ответил я, делая шаг назад и пропуская вперёд гигантского Глыбу. Тот хрустнул костяшками, глядя на Горазда, как на назойливую муху. — Так вот, во всех моих юридических документах, гарантирующих наш вечный союз, речь идёт исключительно о городе под названием Разино. Так что, безымянный городишко, жители града Весёлого официально объявляют тебе войну!

По толпе прокатилась волна шока, когда эти слова сорвались с моих губ. Я видел, как страх исказил лицо каждого крестьянина, а за страхом почти сразу же последовала неприкрытая злоба, направленная на их новоявленного лидера. Однако, несмотря на всю их ярость, никто не осмелился на него даже пикнуть. Вот она, психология толпы в действии.

Горазд изо всех сил пытался скрыть собственный ужас, осознав, что я ни хрена не собираюсь сочувствовать их «восстанию праведных».

Он стиснул зубы и вскинул руки.

— Мы… мы не можем с тобой сражаться! — выдавил он. — Но это несправедливо и незаконно! Ты не имеешь права!

— Поверь мне, дружище, — ответил я, жестом приказывая своим парням сделать шаг вперёд. Линия алебардщиков двинулась, заставив самых нестойких из мужиков и баб быстро ретироваться по домам, оставив за спиной Горазда ещё меньше народу. — Я лично составлял эти контракты, и там чёрным по белому прописано, что заключил союз со Стенькой Разиной и её деревней. Моя дружба с госпожой Разиной, а не с тобой, хрен с горы. И учти, я очень не хочу прибегать к насилию, но если ты, урод, собирался казнить эту женщину, буду вынужден вмешаться и разобраться по-своему. Официальное объявление войны составлю чуть позже, со всеми печатями и подписями, а пока считай этот наш маленький демарш первым залпом.

Я кивнул Глыбе, который, в свою очередь, не говоря ни слова, двинулся к тому месту, где держали Стеньку. Несколько моих охранников последовали за здоровяком, но Глыба выглядел настоящей машиной войны. Я ни на секунду не сомневался, что он справится сам, если кто-то из этих придурков осмелится попытаться его остановить. Разумеется, никто даже не подумал о такой глупости, ибо Горазд и его люди прекрасно понимали, если они попытаются оказать мне сопротивление с оружием в руках, то позже на неделе сюда прибудет настоящая армия.

Такая, от которой они точно не смогут отбиться, даже если очень постараются.

Глыба в два счёта разобрался с колодками, разломив их голыми руками, будто это какие-то сраные спички, даже не удосужившись возиться с замком. Стеньку, слишком слабую, чтобы идти самой, быстро подхватили несколько моих охранников и перенесли ко мне. Горазд лишь молча наблюдал за этим, и в глазах его горела лютая, жгучая ненависть.

— Ты совершаешь серьёзную ошибку, Морозов, — прошипел Горазд. Он демонстративно похлопал себя по правому карману куртки. — У нас есть гарантия независимости!

— Да неужели? — протянул я. Вот это уже становилось действительно интересно. Прям детектив какой-то. — Ну-ка, давай её сюда.

Горазд осторожно полез в карман и извлёк оттуда небольшой, сложенный вчетверо пергамент.

— Вот, — сказал он, и голос его слегка дрогнул. Я видел, как у него по лицу ручьями струится пот. Он что, серьёзно думал, что сможет провернуть тут революцию, а я и ухом не поведу? Или он настолько самонадеянный идиот, что просто предположил, будто сможет перетянуть меня на свою сторону парой красивых слов? Наивный чукотский мальчик.