Основной инстинкт
Шрифт:
Дима предложил напоить Виктора димедролом, дождаться, пока тот заснет, и, пока он спит, смотаться за доктором и за деньгами. Вера подумала и согласилась. Все равно от того, что она будет торчать рядом с Виктором, толку никакого, раз помочь ему она не может. Виктору нужен врач, и его надо разыскать как можно быстрее.
Она заставила впавшего в забытье Виктора проглотить три таблетки димедрола, и через пять минут тот уже дышал ровно и спокойно.
Вера тоже успокоилась. Ничего страшного, собственно, пока не произошло. Только поскорее бы привезти к Виктору врача – и все будет в порядке.
Однако сразу поехать в центр Москвы им не пришлось. Дима категорически заявил, что прежде всего
Она вспомнила, что недалеко от платформы «Моссельмаш» почти вплотную к Дегунинской улице подходит пруд. Туда они и отправились. Ехали молча, пережитые волнения не располагали к разговору. Лишь один раз Вера спросила Дмитрия, где он научился водить машину, и с удивлением узнала, что он бывший автогонщик, участвовал даже в международных ралли. Но после одной из аварий не мог больше выступать пилотом, скорости стал бояться, а в штурманы идти не захотел, привык чувствовать себя в машине главным.
– А как же ты сейчас ездишь на машине? – удивилась Вера.
– Разве это езда! – усмехнулся Дима. – Ползем, как черепаха!
Пруд разыскали быстро. Долго пришлось пробираться вдоль его берега, чтобы выбрать место подальше от домов, да еще такое, чтобы с дороги не было видно. Наконец нашли подходящий пологий обрывчик, и Дима, высадив Веру, направил машину в воду. Сам он выскочил в последнюю секунду, когда машина уже зависла передними колесами в воздухе. «Жигуленок» с шумным всплеском плюхнулся в воду, раздалось бульканье – из салона выходил воздух, потом все затихло, и когда поверхность воды успокоилась, от машины не осталось и следа.
Дима облегченно вздохнул.
– Как говорится, концы – в воду! – сказал он. – Ну и черт с ней! Пошли на электричку.
Пока доехали до Ленинградского вокзала, Вера успела задремать, привалившись головой к плечу Дмитрия. Она плохо понимала, куда ведет ее Дмитрий, она просто назвала ему адрес и теперь следовала за ним в каком-то трансе. Опомнилась она, когда подошли к самому дому.
– Стой! – схватила она за руку Дмитрия. – Дальше нельзя!
– Начинается! – недовольно проворчал Дима. – Если ты задумала меня кинуть, так этот вариант не из тех, которые проходят. Я человек не жадный, но я справедливости хочу! Я машину из-за тебя угробил. Дел твоих я не знаю, что за чудака ты сегодня из-под выстрелов вытаскивала, мне тоже не интересно. Но я теперь тоже замазался. Мне теперь когти надо рвать подальше, номер машины наверняка кто-нибудь запомнил, на меня выйти элементарно! А зачем мне это нужно было, как ты думаешь? Да ни на какой хрен мне это не нужно. Жил я себе и жил спокойно, скучно, правда, было смертельно. Ну так вот и развлекся. Но цена за развлечение высоковата. Так что, хочешь не хочешь, а придется тебе мне стоимость машины компенсировать.
– Эх, как тебя повело-то! – встрепенулась сразу Вера. – Испугался, мальчик, что его девочка обманет! Игрушку не отдаст! А ты мне поначалу понравился… Не ной! Мне правда нельзя туда соваться, там меня ждать могут. Если нарвемся на того, кого я опасаюсь, ты точно ничего не получишь, если вообще живым сумеешь уйти. Ты подумай хотя бы, какой смысл мне тебя обманывать? Адрес квартиры, где я Виктора оставила, ты знаешь. Если я тебя кину, кто помешает тебе туда вернуться и разборку со мной устроить? Ты меня полной дурой считаешь?
– Ну, это… – замялся Дмитрий. – Да я, в общем-то… Ладно! Я схожу, посмотрю. Если все нормально, я два раза свет в комнате включу и погашу, лады? Ключи от квартиры давай!
– Держи! – протянула ему ключи от квартиры Вера. – Дима! Ты это… Если нарвешься на кого-нибудь, соври первое, что в голову придет, и дергай оттуда. Приедешь
в Ховрино, подумаем, что делать дальше. Только осторожнее, проверь десять раз, прежде чем в Ховрино ехать, не следят ли за тобой? Договорились?– Будь спок, Верка! – бодро ответил Дима. – Не в таких передрягах были…
Он ушел, а Вера вся изнервничалась, считая минуты, которые ему необходимо было затратить на то, чтобы подняться на третий этаж.
«Должно быть, он идет очень медленно, – представляла Вера его путь. – Поднялся на первый этаж… Прислушивается. Прошел второй этаж… Остановился, посмотрел номера квартир, правильно – делает вид, что не знает точно, какой ему этаж нужен, вдруг за ним наблюдают уже? Так, поднялся на третий… Остановился. Отыскал номер квартиры, нажал звонок, прислушался… Черт! Дальше не угадаешь! Или ему открыли и втащили внутрь, и теперь он отбрехивается, адрес, мол, перепутал, или опять звонит, на всякий случай… Потом ключи достает… Ну, если ключи достал, значит, все в порядке – никого нет. Сейчас свет загорится. Или не загорится… Если еще через минуту свет не зажжется, надо уходить отсюда побыстрее!»
Она стояла уже как на углях, когда окно в квартире матери осветилось, тут же погасло и загорелось снова. Верка вздохнула облегченно. Окно снова погасло. Все было в порядке – можно подниматься!
Вера вошла в темный подъезд и споткнулась о ступеньку. Сколько раз ей приходилось подниматься здесь в темноте под утро, и каждый раз она спотыкалась, ругая на все лады пенсионерку с первого этажа, которая в целях экономии электричества выключала освещение в подъезде после половины первого ночи! Но теперь ей вовсе не хотелось ругаться. Привычное происшествие настроило ее даже на веселый лад. Все складывалось хорошо! Сейчас она отыщет в записной книжке телефон Романа Израилевича, позвонит ему, попросит помочь, и тот, конечно, не откажет, приедет и осмотрит Виктора, сделает все, что нужно.
И Диме она, конечно, заплатит! Отдаст ему, сколько нужно, из денег, которые принес Виктор. Там много было – несколько тугих пачек стодолларовых купюр. Вера не считала, сколько там, но уверена была – очень много! Еще вчера она не могла бы ими распоряжаться. Это были не ее деньги. Она ни за что не взяла бы их и не попросила бы у Виктора. Но сегодня… Сегодня что-то изменилось… Она почему-то чувствовала себя вправе распоряжаться его деньгами. Может быть, потому, что теперь чувствовала и огромную ответственность за его жизнь? А как это связано друг с другом?
Вера пожала плечами, поднимаясь уже на третий этаж. Откуда она знает, как это связано? Как-то, наверное, связано одно с другим. Сама-то она чем с Виктором связана? Кто сможет это объяснить? Она не сможет ни за что! Она даже не понимает, почему не может просто плюнуть на этого Виктора – упрямого, самонадеянного и лживого – и уйти, вычеркнуть его из своей жизни. Ведь жила же она без него столько лет с матерью? И ничего! Мать болела, Вера ее тянула, сколько могла…
Она вспомнила, как умерла ее мать, и поняла, что это была первая ниточка, которая завязалась между ней и Виктором. Первая, но очень крепкая. А теперь этих ниточек стало столько, что просто не разорвать уже, как ни старайся!
Она остановилась перед дверью в квартиру матери на площадке третьего этажа. Смутное беспокойство вдруг овладело Верой. Она прислушалась к себе, но понять причины этого беспокойства не смогла.
«Наверное, нервничаю из-за того, что Виктор остался там один, – подумала она. – Надо быстрее здесь заканчивать и возвращаться. Электричек нет уже, поздно. Придется на машине ехать. А впрочем, на машине даже быстрее получится. Точно – поеду обратно на машине!»
Это решение ее приободрило, и она толкнула дверь, которая оказалась незапертой.