Основной инстинкт
Шрифт:
— Если вы иначе не можете, то да, — согласился доктор Ламотт. — Именно так.
— Иначе не могу, — сказал Моран. — Придурком.
— Что ещё нового? — спросил Ник Карран, думая о тех глазах.
— О’кей, — оживился Уокер. — Доктор Ламотт, от лица департамента мне хотелось бы поблагодарить вас за участие.
— Всегда рад, лейтенант.
— Ник, Гас, пойдёмте-ка навестим прокурора.
Помощник прокурора округа Джон Корелли — толстый, весь заплывший жиром, с неувядаемым беспокойством во взгляде, что сопутствует неблагодарной работе человека, занимающего
А восхитительная Кэтрин Трамелл на эту роль не годилась. Арест прекрасной наследницы, конечно, всколыхнёт сердца газетчиков, но и Корелли тоже сможет потом обжечься, а он не хотел быть поджаренным на газетном костре.
Он быстро отмёл всякие советы представить Кэтрин Трамелл перед большим жюри:
— У вас нет никаких материальных улик, — бормотал он, шагая мелкой рысцой по коридору Дворца правосудия Сан-Франциско. — Вглядитесь сами, здесь нет доказательств.
Гасу Морану пришлось почти схватить его, чтобы остановить.
— У неё нет алиби, Джон, — сказал Гас, чуть ли не умоляя прокурора.
— О'кей. У неё нет алиби. Большое дело. Но вы не можете притянуть её к преступлению без улик, просто так, за уши. Предоставьте мне волосы. Покажите кровь. Дайте вагинальные выделения. Губную помаду. Что угодно — тогда, может, и поговорим. Но я даже не хочу это обсуждать без доказанных мотивов к убийству. Какие мотивы?
— Удовольствие, — ответил Ник. — Она сделала это ради наслаждения.
Корелли посмотрел на него и пожал плечами, будто Карран вызывал у него сожаление:
— Ник, уйди с глаз моих долой. Пожалуйста.
— Но если не она, то кто? — поинтересовался Уокер.
— К счастью, это уже не мои проблемы, — сказал Корелли. — И скажу тебе как юрист, это и не твоя проблема. Ты должен представить правдоподобные доказательства, что это была она. Не такие доказательства, которые освобождают от подозрений каждого жителя Сан-Франциско. Подобного рода доказательства — что этого не делал никто другой — ещё не означают, что убивала она. Усёк?
— Так какого же чёрта нам делать, Джон? — вскипел Ник.
— Я не знаю. Это не моё дело. — Он освободился от объятий полицейских и направился к лифту, теребя рукой нижнюю пуговицу пиджака, будто попытался её оторвать. — Поверьте мне, я не могу предъявить ей обвинение. И даже если я это сделаю, её адвокаты разобьют меня в пух и прах, доказывая, что это было «зеркальное убийство». Любой прочитавший книгу мог это сделать.
— Мы можем её задержать? — спросил Уокер.
Двери лифта распахнулись, и Корелли вошёл в кабину.
— Вы, судя по всему, хотите
подставить свои шеи» тогда, говоря словами Конрада Хилтона [7] , чувствуйте себя как дома. — Двери лифта начали закрываться, но Ник руками остановил их. Все копы-собеседники Корелли втиснулись в маленькую кабину.— Конрад Хилтон, — задумчиво сказал Гас Моран.
— Мне это по душе. Может, и я как-нибудь использую это выражение.
— Я направляюсь к судье, — умолял их помощник прокурора округа. — Ладно вам, парни.
7
Конрад Николсон Хилтон (1887–1979) — основатель всемирно известной гостиничной корпорации.
— Так что нам теперь делать, Корелли? — потребовал Ник. — Дай-ка мне самому догадаться… Ты хочешь посоветовать нам ничего не предпринимать. Так ведь?
— Неплохо бы для начала, — согласился Корелли. — Затем, когда вы не будете предпринимать никаких шагов в отношении Кэтрин Трамелл, опять ничего не делайте. И выполняйте это задание десятикратно… двенадцать раз.
— Я имел в виду, мы хотим задержать её для допроса, — сказал Уокер. — С этим у нас не возникнет никаких проблем? Правильно?
— Неправильно, — признался Корелли.
— Кэтрин Трамелл имеет достаточно денег, чтобы сгноить к чёртовой матери весь наш департамент, — продолжил за него Толкотт.
— Она была последним человеком, видевшим Джонни Боза. Ведь этого уже достаточно, чтобы задать ей несколько рутинных вопросов. Так?
— Ник, если бы она была какой-нибудь задницей с Маркет-стрит, я бы сказал: «Дело твоё. Кто тебе запрещает?» Но она-то владеет этим чёртовым состоянием!
— Я возьму ответственность на себя, — решился Уокер.
Все посмотрели на Толкотта.
— Что ж, давай, Уокер. Вся ответственность ложится на тебя… Если ты так хочешь.
— Эр-Сэ-Зэ, — пробормотал Гас. — В случае, если кто-либо не знает, что это означает, расшифровываю — это значит: «Рискуешь своей задницей».
— Я не хочу, капитан Толкотт, — признался Уокер. — Но я возьму ответственность на себя.
— Она — твоя, — коротко ответил Толкотт.
Лифт остановился на первом этаже, двери распахнулись, и вся группа устремилась в холл. Корелли шёл, потряхивая головой. Он, видимо, был не самым счастливым человеком на свете.
— Добром это не закончится. Она сольётся в танце с каким-нибудь адвокатом-суперзвездой, который сможет высосать из нас потом в качестве компенсации все деньги честных сан-францисских налогоплательщиков. — Он остановился и ткнул пальцем в Уокера. — А то, что ты взял на себя всю ответственность, ни фига не значит. Она сотрёт тебя в порошок.
— Точно так она и сделает, — согласился Толкотт.
— Нет, не сделает, — тихо возразил Ник.
Они все остановились в коридоре как вкопанные и уставились на него. Ник говорил это с такой уверенностью и такой силой внушения, что это прозвучало так, как будто он знал нечто, чего не знали они, будто он имел какую-то ниточку, ведущую в мыслительный аппарат Кэтрин Трамелл.
— Ах так! Не сделает? — переспросил Корелли. — Что это делает тебя уверенным в этом?