Основной конкурс (5 конкурс)

Звон.

– Возвращайся, - донеслось от ворот.

Опять звон.

Парень вынул катану из ножен и вышел вперед.

– Послушай, тебе самому не кажется, что пора кое-что изменить? Ты ведь не глуп, раз дошел до финала. Разве то, что творится за стенами, правильно?

Звон заглушал речь, оставляя отдельные слова.

– Вокруг нищета, разгул банд, голод. Неужели тебе это нравится? Пропусти меня, мне не нужна твоя жизнь. Победа даст возможность все изменить. Слышишь меня?

«Это моя победа! Моя и только моя!»

Горячий приклад ружья приятно грел кожу. Словно рука друга.

«Я не отступлю, теперь, когда столько позади».

Ган Бо попытался вспомнить, что именно, но не смог. И неважно. Он все равно не отступит.

Золотая игла разлетелась вдребезги под ударом катаны.

– Мне жаль. Я не хотел твоей смерти, - сказал парень.

Сияние цветка усилилось. Еще одна игла и вновь бесполезно. Ган Бо сжал последние две пули. Звон в голове и пустота в груди сводили его с ума.

– Боюсь, мне не разбить его катану, - призналась Акуму.

Мальчик попятился, не сводя глаз с блестящего лезвия. Перевел взгляд на колонны. Новая игла взвилась в воздух, но катана ее не задела. И золотая искра ударила в основание колонны. Камень дрогнул и стремительно рухнул на парня. Раздался хруст.

Ган Бо выпрямился, схватился за голову. Ему казалось, что его сознание стало хрупкой вазой, только тронь и разобьется.

Ружье выпало из ослабевших рук. Ваза взорвалась осколками. Мысли рассеялись, утонув в бесконечности.

«Я..., я...».

– Прощай, - прошептала Акуму.

Король резко повернулся к вошедшим в ложу слугам. Те ввели мальчика и отошли к дверям. Взгляд победителя метался из стороны в сторону. Глаза блестели безумием.

– Вот его оружие, - склонился распорядитель.

Король взглянул на блестящее ружье.

– Снова ты?

– Увы, для меня никто не устраивает игр. Приходится брать свое хоть так. Не беспокойтесь, мне хватило и этого. Давно я так хорошо... не сражалась, - хихикнула Акуму.
– Страх, ненависть, любовь, забота, гордость — прекрасное угощение!

– Возьмите ее, - махнул король, - и отвезите обратно в долину. И не забудьте хорошенько закопать!

– А что делать с мальчишкой?
– шагнул вперед распорядитель.

Сейчас он как никогда походил на грифа.

– Верните родным и назначьте пенсию. И проследите, чтобы не болтали. Мне не нужны слухи.

***

Вечерело. Жители примыкающих к дворцу районов торопились домой. Встречая на своем пути странную пару, мальчика и девочку, они отстранялись, провожая их настороженными взглядами.

Светловолосая девочка осторожно вела высокого подростка, который послушно брел за ней, как-то неумело переставляя ноги.

Обычно они шли к площадке, с которой открывался прекрасный вид на город и окрестности. Там девочка садила подростка на скамейку. Поправляла его куртку — вечером с гор дул свежий ветер.

– Братик, отзовись. Я знаю, ты слышишь меня.

Тишина. Невнятное гуканье.

– Мы теперь живем в хорошем доме, и маме больше не нужно работать. Только она плачет по ночам. Думает, что я не знаю. Лежит и плачет.

Солнце, медленно опускающееся к горизонту. Красные пики, за которыми лежит запретная долина.

– Знаешь, братик, я верю, что ты вернешься к нам. Все должно заканчиваться хорошо. Ведь, правда?!

Ветер робко играл прядями ее волос, напоминая об ушедшем.

– Брат, когда я вырасту, то выиграю турнир. И попрошу короля, чтобы он вернул прежнего тебя! Обещаю! И мы снова будем вместе, слышишь?

Но лишь холодный ветер слышал ее пылкие слова.

– --

Когда наступает Время

И мы по-прежнему красивы и молоды.

Вы ошибаетесь, мы вовсе не умерли.

Uma2rmaH

С мерным шуршанием мы со скейтом прорезаемся сквозь извечно не успевшие сгуститься сумерки. Светофоры мигают насмешливым жёлтым, а на душе тревожно, будто что-то приближается. Это не паранойя. Многие вытаскивают на улицу тряпки, газеты и мелкий мусор, а толпа моих знакомых отморозков даже катит со склада несколько бочек с горючей гадостью.

– Время настаёт! Время… Время… Оно идёт! Беги! Круши! Сжигай! Готовься! Время! Время… – доносится из разных концов улицы, и многоголосным эхом прокатывается по всему Потустороннему миру.

Лица у всех при этом такие, будто кто-то хорошо приложил их кирпичом. Верх собранности, пик сосредоточенности, кульминация логической мысли. Я улыбаюсь и разгоняюсь до предела. Несусь по городу, раскинув руки в стороны и будто бы случайно цепляя отморозков по пути. Сильные пальцы сжимаются вокруг моей кисти, и здоровенный бугай – любитель поэзии «серебряного века» по прозвищу Стражник – притягивает меня к себе явно не за тем, чтобы пламенно признаться в любви.

– Что, брат, остаешься?

Он настойчиво вглядывается мне в глаза, и я пожимаю плечами.

– Ещё бы! Никак не могу избавиться от любви к вечно жёлтым светофорам и птичьему помёту, – шепчу проникновенно, шаря при этом в его кармане. Дело нелёгкое: велика вероятность нащупать что-то не то. Пока что моя добыча – всего лишь изрядно помятая пачка сигарет. – А лужи и белые мельтешащие точки перед глазами повергают меня в неописуемый восторг. Не говоря уже о…

– Хватит, – прерывает он, разжимая свою граблю. Пачка сигарет давно перекочевала ко мне в карман, так что я спокойно вскидываю руки и отвечаю:

– Как скажешь!

Его шайка молчит, и я осматриваю их, скорее, по привычке, чем из интереса. Они одинаковые, как большие серые панельные дома с пустыми окнами, по коридорам которых, гулко отбиваясь от стен, гуляет ветер. Упорные монолиты, выдерживающие любой ураган. Как и все, кто пытается уйти, когда приходит Время. Я на их фоне выгляжу совсем хилым. Такой себе гранжевый гаражик, маленький, но атмосферный.

– А остальные? – интересуется Стражник.

– И они. Без нас отсюда исчезнет хорошая музыка.