Основы человечности для чайников

– Ну и ладно, – наконец выдохнул он, возвращая Ксюхе телефон. – Все равно это была съемная квартира, и никто меня там не ждал.

– А прописан ты где? – Ксюха немедленно позабыла о своем намерении не приставать с расспросами.

Потом-то вспомнила, конечно, но к этому времени Людвиг уже начал отвечать.

– У отца. Если этот старый жулик меня еще не выселил каким-нибудь образом… А это что за кнопка?

– Камера. О, сфоткай меня на шкуре рядом с камином! – Ксюха отодвинула в сторону миску с остатками еды, чтобы не портила кадр, и попыталась изобразить на лице что-то милое и расслабленное, а не как обычно. – Не любишь его?

– Камин?

– Отца.

– Терпеть не могу, и это взаимно. Не дашь мне уйти от темы, да?

– Дам, если ты попросишь. Могу вообще домой свалить, если хочешь. То есть не сама, конечно, тебе придется проводить меня в реальный мир, но… Я могу уйти, но… – Ксюха уставилась в огонь. Надо же было смотреть куда-то, кроме как на Людвига. Не котлету же взглядом буравить!

Потому что…

Ну…

Потому что на самом деле она совсем не хотела уходить!

– Вот так и замри, – скомандовал Людвиг и быстро сделал несколько снимков. – Глянь, вроде неплохо получилось. А это… ой, я что-то нажал, и оно теперь меня снимает.

– Это фронтальная камера, для селфи. Ей можно всякие автопортреты делать. И еще там встроенные фильтры есть и маски всякие, сейчас покажу. Вот, смотри! Тебе идет!

При виде своего лица с огромными анимешными глазами и мультяшным румянцем Людвиг ожидаемо заржал, а от маски с собачьими ушами торопливо отвел взгляд.

Слишком торопливо, чтобы это можно было списать на случайное совпадение.

Ксюха не собиралась спрашивать в лоб и вообще не планировала спрашивать прямо сейчас. Но любопытство внутри вибрировало и жгло, а от вопросов першило в горле, и они вылетали сами собой неудержимо, как кашель при бронхите.

– Почему ты скрываешь, что умеешь превращаться в собаку?

Людвиг, кажется, вовсе не удивился вопросу.

– Потому что я не умею превращаться в собаку, – хмыкнул он. – Ты что, волков никогда не видела?

– Разве что по телеку, в документалке, но они там были тощие и облезлые какие-то. Что, правда волк? Серьезно? Я думала, хаски!

– Кстати, во многих художественных фильмах волков именно хаски и играют. Ты в курсе?

– Никогда об этом не задумывалась, – созналась Ксюха. И немедленно выпалила очередную глупость: – А можно тебя погладить? То есть не человека, а волка? Если откажешь, я не обижусь, я все понимаю. Просто собак очень люблю, а бабушка не разрешает, вот и… Очень хочется… Извини…

– Можно, – после небольшой паузы кивнул Людвиг, – можно погладить. И можно оставаться здесь, сколько захочешь. Я даже ключ тебе дам. Но только в обмен на последнюю котлету!

Интермедия 1. Волчонок

1991 год

Людвиг Майер ничего не боялся. Он мог залезть на самое высокое дерево во дворе, дернуть за хвост злющую овчарку Юту с соседней улицы, целых десять минут просидеть в темном чулане, добежать по тонкому льду до середины озера и несколько раз топнуть там ногой, заговорить с полоумной фрау Бруннер и еще много чего. Конечно, почти все это приходилось делать тайком от мамы, но маму с ее вечной угрозой надрать уши Людвиг тоже не больно-то боялся.

Ее просто не хотелось огорчать, но это другое. Совсем другое.

А вот сама мама была жуткой трусихой: вечно волновалась, что сын поранится, обожжется или просто свернет себе шею. Но Людвиг был не только бесстрашный, но и везучий. И сообразительный. И обаятельный.

В общем, прекрасный был человек этот Людвиг Майер восьми с половиной лет от роду, только непоседливый очень.

Да и как усидеть на месте, когда вокруг столько всего интересного?

Например, в лесу!

Лес окружал деревню со всех сторон. Не сдавливал в тисках и не держал в осаде, как игрушечные солдатики вражеский замок, а просто расстилался вокруг пышным зеленым ковром.

Это был приличный, культурный лес. Через него проходило широкое шоссе и несколько дорог поменьше, а все остальное пространство занимали пешеходные тропинки с указателями. По тропинкам день-деньской гуляли бодрые пенсионеры, мамочки с колясками, влюбленные парочки и туристы, приехавшие посмотреть на развалины старинной крепости, притаившиеся неподалеку.

От крепости осталось едва ли полторы стены, да и те высотой по плечо Людвигу Майеру, но туристов это не останавливало.

Людвига тоже, поэтому развалины он облазил вдоль и поперек и знал там каждый камень. И очень удивился однажды, обнаружив рядом со стеной странную белесую дымку.

Летним солнечным днем дымка совсем не казалась страшной. Выглядела она как пар над кипящей водой – мутный сгусток без определенной формы. И без запаха. И без…

Людвиг аккуратно потыкал дымку пальцем и убедился, что на ощупь она тоже никак от обычного воздуха не отличается. Но все же было в ней что-то непонятное, притягивающее внимание. Нездешнее. Возможно, даже магическое!

Мама строго-настрого запрещала трогать без разрешения магические предметы и после ритуалов всегда прятала их в сейф, подальше от Людвига. А еще она говорила, что в непонятной ситуации надо обязательно звать ее.

Но мама была далеко, дома, в получасе ходьбы – вниз по холму и еще немножко через лес. А непонятная ситуация – прямо тут, под носом.

«Пока доберусь домой, пока объясню, в чем дело, пока мама согласится пойти со мной к развалинам, эта дымка может рассеяться!» – рассудил Людвиг Майер. И решил сделать проще: притащить непонятный сгусток воздуха домой.

Не весь, конечно. Так, маленький кусочек.

Для этого Людвиг вытащил из кармана пакет из-под пирожка. Сам пирожок он съел уже давно, но мама всегда говорила, что мусор в лесу разбрасывать нельзя, поэтому пакет пришлось запихнуть в карман, чтобы донести до ближайшей урны. Вот и пригодился!

Замахнувшись пакетом, как сачком, Людвиг поймал кусочек дымки, быстренько затянул горловину… и с удивлением уставился на пустой кулек, наполненный обычным прозрачным воздухом. А непонятная субстанция осталась висеть на месте, ничуть не уменьшившись в размерах. Даже, кажется, слегка раздалась вширь, как распушившийся перед дракой кот.

Вся она в пакет, пожалуй, не уместилась бы.

– Пылесос бы сюда! – пробормотал Людвиг.

Субстанция ощерилась, распушившись еще сильнее.

Людвиг ответил тем же. Полноценно вздыбить шерсть в человеческом облике он, конечно, не мог, но все же тряхнул головой, слегка наклонился вперед и вздернул верхнюю губу, обнажая клыки. Но зарычать не успел, потому что окружающий мир внезапно погрузился в темноту.

Темнота ощущалась странно: только что был день, солнце золотило развалины крепости, и вдруг наступила ночь, а вместо земли и травы под ногами…

Хм…

Людвиг нагнулся, пощупал и довольно быстро убедился, что трава, земля и всякие прочие мелкие камешки остались на месте. И воздух пах по-прежнему. И солнце все так же припекало макушку и правую щеку.

Но глаза видели только непроницаемую тьму. В которой вдруг начали загораться огоньки. Парные.

Парные огоньки, подозрительно напоминающие глаза.