Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра

Отправляясь в Орду, знал наверняка, что его ждет жестокая казнь. Но когда его уговаривали уклониться от поездки, отвечал так: «Если я уклонюсь, вотчина моя будет полонена и множество христиан перебито. И после того придется мне умереть, так уж лучше положить свою душу за многие души!» Его история затмевает собой всех древнеримских Муциев Сцевол, вместе взятых, но у нас, как обычно, не известна никому, кроме тех, кто специально занимается этим периодом. А Муция Сцеволу в Италии, и не только, знают все. Яркий пример того, как Запад пиарит своих героев и как не умеем это делать мы

Герой. Мученик. Под ореолом классного пиара совершенно не видно интригана, который раньше точно так же отправлял в Орду своего политического соперника из Москвы Юрия Даниловича. Михаил Тверской написал завещание и поехал.

Он встретил хана в устье Дона. Поднес подарки и полтора месяца жил спокойно. Князя даже охраняли, чтобы никто не смел его обижать.

Далее летопись рисует сюрреалистическую картину. Хан вдруг ни с того ни с сего вспомнил о деле: «Вы мне говорили на князя Михаила: так рассудите его с московским князем и скажите мне, кто прав и кто виноват». Начался долгожданный «судебный процесс». Сам хан был одновременно и следователем, и адвокатом, и судьей. Михаилу зачитали обвинение: «Ты был горд и непокорлив хану нашему, ты позорил посла ханского, бился с ним и татар его побил, дани ханские брал себе, хотел бежать к немцам с казною, и казну в Рим к папе отпустил, княгиню Юрьеву (то есть ханшу) отравил». Основное обвинение, как видите, уже помещалось в конце «обвинительного заключения», как довесок ко всем остальным фантастическим преступлениям.

Что ж, Юрий неплохо поработал. И мало того, что оклеветал Михаила, так еще повел враждебную Твери пиар-кампанию.

У Михаила отобрали платье, надели на шею ярмо и повели за ханом, который ехал на охоту. По ночам руки забивали в колодки, и так как он постоянно читал псалтырь, то слуга должен был сидеть перед Михаилом и переворачивать листы.

Орда остановилась за Тереком, недалеко от Дербента. Его подговаривали бежать в горы, но герой и мученик вновь отвечал: «Если я один спасусь, а людей своих оставлю в беде, то какая мне будет слава?» Конец истории наполнен душераздирающими подробностями.

Его вывели на торг, собралась большая толпа греков, немцев, литовцев, русских, и ханский подручный сказал ему: «Знай, Михайло! Таков ханский обычай: если хан рассердится на кого из родственников своих, то также велит держать его в колодке, а потом, когда гнев минет, то возвращает ему прежнюю честь; так и тебя завтра или послезавтра освободят от всей этой тяжести, и в большей чести будешь». Это было утонченное татарское издевательство. Вскоре появились убийцы — и среди них... московский князь Юрий Данилович.

Стоит ли приводить дальнейшие подробности? Тверской летописец считает, что это просто необходимо. Вся эта кровь и грязь должны были пристать к Данилычу навсегда, чтобы все знали, какая плохая Москва.

Палачи ворвались в юрту, схватили Михаила и ударили его об стену. Стена проломилась. Михаил вскочил, но убийцы бросились на него, повалили на землю и били ногами. Наконец один из них выхватил большой нож, ударил им Михаила в грудь и вырезал сердце. Осматривая потом место этой жуткой казни, ханский подручный сказал Юрию: «Чего же ты смотришь, что тело его брошено нагое?» Тело князя повезли в Москву, но когда по пути встречные русские купцы хотели накрыть его дорогими тканями и поставить в церкви, московские бояре не дали им и поглядеть на покойника и с бранью поставили его в хлеве.

То есть получается — даже татарин, ханский слуга, удивился зверству москвичей.

А те, если верить, и рады были стараться, прирожденные садисты.

Обилие деталей не оставляло сомнений в том, что автором этого рассказа был непосредственный свидетель событий. Или так должно было казаться...

Но возможна еще одна версия. Куда более достоверная. Этот средневековый репортаж, тянущий на Пулитцеровскую премию, — 100-процентный вымысел неведомого нам специалиста по «черному» PR. Как-то уж подозрительно много мелких фактов, причем все бьют в одну точку: вот ведь какой подлец Данилыч, чего натворил!

В 1320 году Юрий возвратился из Орды в Москву с ярлыком на великое княжение. Впрочем, триумф длился недолго. Через некоторое время его тоже вызвали в Орду по доносу нового тверского князя, сына того самого Михаила. А когда Юрий прибыл, тот напал на него и убил. Потом и его самого казнили. Круг замкнулся.

Характерная для XIV века интрига обрела типичный для того века конец.

И вся она сопровождалась густыми облаками PR с обеих сторон. Побеждал тот, кто мог сделать свой «миф» более убедительным. В тот раз это не удалось окончательно никому, но в исторической перспективе московский PR победил.

Потому что Москва победила во всех других областях.

Постпиар Юрия Даниловича

В наши дни это имя мало о чем говорит, но на протяжении веков оно очень даже было в ходу. Еще князь Курбский попрекал Ивана Грозного таким предком. Та история с Михаилом Тверским использовалась противниками возвышения Москвы, а потом и укрепления самодержавия на полную катушку.

Простили, точнее, забыли Юрия Даниловича, когда внутрирусская разборка по проблеме «Why this loosy Moscow is always the 1^st?» окончательно прекратилась. А как говорил один величайший пиарщик, нэт проблемы — нэт и человека. Точнее говорил он наоборот. Но в нашем случае от перемены мест слагаемых смысл не меняется.

Калита

КАЛИТА Иван I Данилович (ок. 1283-1340). Ходячая иллюстрация к бородатой шутке про портфель, который не портфель, а кошелек. Прославился тем, что носил на поясе пребольшой кошель. А раздавал ли он из него милостыню или, наоборот, складывал в свою калиту то, что по ходу отбирал, — это другой вопрос

Калита — это даже не просто кошелек. Это целый такой кожаный портфель, полагающийся менеджеру среднего звена. В Древней Руси для удобства эти портфели носили пристегнутыми к поясу. И держали в калитах не всякие дурацкие бумажки типа накладных, счетов-фактур и копий договоров, а деньги. Наличные. Кэш, так сказать.

Нам кажется, что после смерти Ивана Калиты народ без сомнения помещал его прямиком в райские кущи. О нем слагались произведения народного (и церковного) творчества. Ну и само его прозвище свидетельствовало уже о таком благом качестве в глазах всех христиан, как нищелюбие. Ибо мы считаем, что из «калиты» своей он деньги нищим раздавал.

На самом деле все было совершенно иначе. В этом, извините, разница, где правда, а где PR. Современники дали князю такое имя не за щедрость, а за скопидомство. А может, просто завидовали.

«Значительно пополнил свою казну» — свидетельствует старый энциклопедический словарь «История Отечества с древнейших времен до наших дней».

По-нашему, современному, сказали бы тоньше — «значительно увеличил московский бюджет».

Крепкий хозяйственник

У Иван Данилыча все было схвачено. Великим князем мог быть лишь тот, кто больше всех «переводит» денег в Орду. Значит, надо обеспечить финансовые трансферты с регионов — сначала себе, а потом, частично, в «федеральную», то есть, простите, татарскую казну. Заняв высокий пост, нужно сесть на денежные потоки. В общем, все знакомо, все ясно. Князь-финансист, откупщик по налогам.