Особенный наследник

— Полтора, не больше.

Ирина сделала паузу, а затем проговорила:

— Четыре процента. Иначе даже смысла нет разговаривать.

— Три процента, так и быть.

— Ладно, пусть будет три, — поморщилась Ирина так, словно речь шла о каких-то пустяках.

— Я готов тебе их гарантировать.

— Рада, что мы друг друга поняли.

— И Инессу не тормоши, — добавил я. — Тебе плевать на неё. Вот и не лезь. Я сам позабочусь о сестре.

Не знаю, почему ощущал потребность заботиться об Инессе. В прошлой жизни у меня не было сестры — только младший брат долбоклюй. А теперь появилась, и я испытывал к ней какое-то особое чувство. Скорее всего, это были эмоции Кости, что отголосками памяти проникли в моё сознание, но в любом случае, Инесса хорошо ко мне относилась — наверное, единственная в этой семье — и я считал своей обязанностью ответить ей добром.

Мачеха скептически посмотрела на меня:

— Инесса — члена рода. И чтобы она стала достойной представительницей Златоустовых, её следует воспитывать соответствующим образом.

— Сына своего воспитывай. А о сестре я позабочусь, — повторил я.

Ирина вздохнула:

— Какой же ты стал… грубый. Меня порой поражают произошедшие в тебе перемены.

— А когда твой Саша мне хамил, тебя это не поражало?

— Он никогда не вёл себя неподобающим образом. Или у тебя до сих пор обида, что он тебя поборол? Так ты отыгрался, разве нет? Может, пора забыть?

— Слушай, я не собираюсь ссориться ни с тобой, ни с Сашей. Если мы будем соблюдать договорённость, никаких конфликтов не будет.

— Рада это слышать. Ну а раз у нас деловые отношения, то я бы хотела иметь письменные гарантии того, что мой сын получит эти три процента.

— Гарантии? — удивился я. — А я получу от тебя письменные гарантии? Как ты мне гарантируешь то, что исполнишь свою часть уговора? Придётся нам довериться друг другу. Только так.

— Буду считать, что ты — человек чести, как и каждый из нас, — кивнула Ирина и переключилась на другую тему. — В четверг вечером к нам на ужин заглянет Фёдор Васильевич, брат твоего деда, один из старейшин нашего рода. Постарайтесь, пожалуйста, с сестрой не задерживаться и вести себя подобающим образом. А в шестерницу в гости придёт Евсевий с семьёй. Надеюсь, у тебя не появится неотложных дел, как прошлый раз? Если ты будешь постоянно отсутствовать, боюсь, к нам обоим возникнут вопросы. А мы ведь не хотим, чтобы у кого-то возникали к нам вопросы?

— Буду, — обещал я.

Я планировал поехать в эти выходные на окраину, но Ирина была права: ни у Евсевия, ни у кого-либо другого из родственников не должно возникнуть ко мне вопросов. Иначе начнут лезть в мои дела. А мне опека и воспитание дядьёв в бок не упёрлись.

В тот же вечер удалось связаться с Колибри. Уточнил, в силе ли наша договорённость. Сказал, что в эти выходные подъехать не получится.

— А ты можешь побыстрее? — Колибри была недовольна проволочкой. — Уже всё готово. Мне нужны точные сроки. И желательно не затягивать.

— Сам бы хотел побыстрее, но, увы, никак. Я ведь тоже не хернёй маюсь, ты пойми. У меня тоже дел полно.

— Слишком долго будем тянуть — всё пойдёт коту под хвост.

— Знаю. Постараюсь побыстрее. Когда определюсь со сроками, позвоню.

— Хорошо. Буду ждать, — нехотя согласилась Колибри.

Меня и самого задержка не радовала. Хотелось поскорее разобраться с Пауком, но теперь на мне лежали обязанности, которые невозможно игнорировать. Жизнь княжеского отпрыска оказалась совсем не такой простой, как думалось вначале.

Утром мы опять ехали в гимназию с Инессой. Сестра выглядела подавленной.

— Что-то случилось? — спросил я.

— Почему ты так решил? Всё хорошо.

— Как вчера прошло свидание?

— Хорошо… — Инесса как будто хотела сказать что-то ещё, но в это время мы свернули на стоянку. — Вот блин, опять моё место заняли.

Мы поехали между рядами дорогих машины, принадлежащих аристократическим отпрыскам. Сестра высматривала свободное место. Наконец, такое нашлось. Припарковавшись, Инесса заглушила мотор. Собралась выходить.

— Подожди, — остановил я её. — Скажи мне правду. Я же вижу, что у тебя проблемы.

— Да с чего ты взял? — отмахнулась она.

— По глазам вижу. Что-то стряслось, так?

Инесса улыбнулась:

— Смешной ты. Говорю же, ничего не случилось. Просто из-за этого свидания задание не сделала. Кажется, математичка сегодня надерёт мне задницу. Если, конечно, не успею у кого-нибудь списать.

— Тоже не дело, — упрекнул я её. — Учиться надо. Тем более у тебя последний класс гимназии, а ты по свиданиям шляешься.

— Ты что, братик, решил отцом побыть? — Инесса оскалила зубки в белоснежной улыбке. — Будешь меня наставлять?

— Ты — часть нашего рода и не должна его опозорить.

— Говоришь, как отец. Что с тобой произошло?

— Я просто хочу, чтобы у нас было всё хорошо. С Ириной я уже договорился, она не будет лезть в наши дела. Теперь вся ответственность на нас.

— Договорился с Ириной?! — Инесса кинула на меня скептический взгляд. — Не поняла. Это как?

— Неважно. Важно то, что теперь у нас всё будет по-другому. Ирина нам больше не указ. Но это не значит, что можно творить, что захотим. Мы в одной лодке. Понимаешь?

Сестра долго и внимательно смотрела на меня.

— Ну… ладно, — пожала она плечами. — А ты, кстати, не забыл, что у меня в пятницу состязания? Придёшь? — увидев непонимание в моих глазах, сестра добавила. — Я же в турнире участвую по вольному рукопашному бою. Тоже забыл? В прошлом году я заняла четвёртое место. Надеюсь, в этом займу первое. Очень хочу на клановые соревнования поехать.

— Да ты у меня чемпион, — улыбнулся я.

— Пока нет. Но я обязательно сделаю это. Наверное, поэтому у меня последние дни мандраж небольшой. Для меня состязания многое значат. Так ты придёшь?

— Обязательно. Как же я могу пропустить столь важное событие? — я взглянул на часы, до начала урока оставалось менее десяти минут. — Блин, кажется, опаздываем. Пошли быстрее.

Уроки тянулись скучной канителью. Только практика фибральных техник меня вырвала из унылой рутины. Это было действительно что-то новое, необычное. На занятиях мы учились укреплять собственное тело и управлять на расстоянии предметами. Особое место занимали медитация и выполнение различных форм, как в боевых искусствах.

Тренировал нас пожилой мастер Филипп Никанорович. Он не отличался деликатным обращением с учениками, шутил порой довольно жёстко, по-чёрному.

— Пуля в голову пошла тебе на пользу, — сказал он мне, увидев мои успехи. — Если в конце полугодия не покажешь высший класс, я тебе вторую пущу.

А видя, как один парень, которые не отличался особой усидчивостью, выполняет форму, сказал, что если ему сломать руки, то получится хотя бы смешно, а так — стыд и позор.

Своими манерами Филипп Никанорович напомнил прошлого моего замком взвода. Он в Ливии ослеп на один глаза и оглох на одно ухо — мина рядом упала.