Особенный наследник
Шрифт:
— Ошейник! — рядом оказался Корень с обручем и защёлкнул его на шее нашего врага.
— В машину, — велел я Корню. — За руль. Живо! Колибри, ты как? — я обернулся к девушке. Она уже была на ногах, её правая рука висела плетью.
— В машину! — она замахала здоровой рукой. — Чего встали? Уходим на хрен!
Слова были излишни. Корень бросился к открытой двери фургона и запрыгнул на водительское кресло. Я схватил Паука за ошейник, поднял на ноги и потащил к грузовому отсеку. По дороге подцепил за ремень штурмовую винтовку. Колибри схватила валяющийся на дороге пистолет и
Машина резко вильнула, и все, кто находился в грузовом отсеке, повалились на пол. Колибри вскрикнула.
— У тебя рука сломана, в больницу надо, — сказал я ей.
— Само пройдёт, — Колибри устроилась на полу, прислонившись спиной к задней двери, по-прежнему сжимая в левой руке свой огромный пистолет.
Она стянула с носа шейный платок, лицо её было искажено от боли, но девушка не теряла самообладания. Я же не стал открывать лицо. Не хотел, чтобы Паука узнал меня раньше времени.
— Не старайтесь так, ребят, — Паук тоже сидел на полу, прислонившись к стене. — Вас всё равно найдут. Тут полно полиции.
— Заткнись, мразь, — Колибри пнула его ногой. — Убью.
Паук рассмеялся:
— Высшие не умирают. Неужели ты этого не знаешь? Смертная оболочка — ничто.
— Тогда я с радостью освобожу тебя от неё. Только не надейся, что это будет быстро.
— И попадёшь в вечный огонь собственного бога, — оскалился Паук. — Он же вас карает за убийства.
— За убийство такой мрази, как ты, я попаду в сад блаженства.
— Не ври себе. Вас всех ждёт тьма.
— Твои богохульства до добра не доведут.
Я дважды треснул Паука кулаком по лицу. На его губах появилась кровь, он выплюнул выбитый зуб.
— Непонятно сказано? — спросил я.
— Понятно, — криво усмехнулся Паук. — Непонятно, что вам надо? Денег?
— Скоро узнаешь, — процедила Колибри.
Фургон остановился на светофоре. Корень нервничал, барабанил пальцами по рулю и вытирал со лба пот. Я спросил, знает ли он, куда ехать, он ответил, что знает. А вот я без карты не мог понять, куда мы движемся. Улиц было много, и все на первый взгляд — совершенно одинаковые.
Паук ухмылялся, глядя то на меня, то на Колибри. В его глазах не было ни капли страха. Наоборот, этот подонок буквально излучал незыблемую внутреннюю уверенность. Казалось, у него имелся какой-то хитрый план, который никто из нас не мог разгадать. Это не могло не тревожить.
Мы куда-то свернули.
— Вот дерьмо! Это, кажется, не та улица, — воскликнул Корень.
— Корень, какого хрена? — разозлилась Колибри. — Ты же ездил по этому маршруту. Что не так?
— Да не знаю я! Заткнись, не говори под руку, — огрызнулся паренёк. — Мне надо сообразить.
— Тумаков тебе надо надавать.
Я достал из рюкзака карту и принялся искать, где мы находимся, но это оказалось совершенно бессмысленным занятием.
— По какой улице мы едем? — спросил я Корня. — Назови улицу. У меня карта. Я буду говорить куда ехать. И не гони так.
Корень ехал, как мне казалось, быстрее, чем следовало. Фургон аж кренился
на поворотах.— Сейчас скажу, — сказал он. — Сейчас… Мать моя женщина! Там полиция впереди. Что делать?
Я убрал карту и схватил автомат:
— Просто езжай вперёд. Если остановят, тормози и веди себя естественно.
— Вякнешь — пристрелю, — Колибри недвусмысленно направила оружие на Паука.
Тот лишь тихо усмехнулся. Угрозы его, казалось, только веселили.
— Приказывают остановиться, — проговорил Корень.
— Заткнулись все, — шепнул я и, пригнув голову, замер.
Корень затормозил, полицейский подошёл к фургону, представился и приказал предъявить документы.
— Так, сейчас, секундочку, всё будет… — Корень явно нервничал, доставая из бардачка всё необходимое.
Зашуршала бумага, полицейский проверял документы. Я старался даже не дышать. Паук мог всё испортить, но он тоже сидел смирно.
— Выйдете из машины, — приказал полицейский.
— Э… Я что-то нарушил? — попытался отпираться
— Выйдите из машины! — резко повторил полицейский.
Вот теперь у нас точно возникла проблема. Требовалось срочно что-то предпринять. На принятие решения были считанные секунды. Я сделал первое, что пришло в голову: закинул на плечо рюкзак, отодвинул дверь и выскочил из фургона с автоматом в руках.
— Всем бросить оружие. На землю! — закричал я, целясь в полицейских.
Мы находились на не самой оживлённой улочке, с одной стороны которой тянулся ряд жилых трёхэтажных домов, с другой — пряталось какое-то учреждение за оградой. На обочине стоял бежевый внедорожник с круглыми фарами, рядом — двое стражей порядка в такой же бежевой форме, в машине сидел ещё один. На капоте и дверях джипа красовался герб и надпись «гражданская полиция». У одного из полицейских на плече висел пистолет-пулемёт типа УЗИ. У каждого на поясе была кобура с револьвером, а на груди блестели значки.
Обычная Византийская полиция носила серо-голубой наряд и такого же цвета кепи с матерчатыми козырьками, а у этих форма была бежевая, да и вооружение посерьёзнее.
Увидев меня, полицейские ошарашено переглянулись и потянулись к кобурам.
— Оружие на землю! — повторил я. — А ты отдай ему документы и отойди.
Я ткнул автоматом в полицейского, что стоял возле нашего фургона. Тот послушался и неуверенно отошёл.
— Езжай! — велел я Корню.
Повторять дважды не пришлось. Фургон сорвался с места, а я остался один против четырёх вооружённых полицейских.
— Оружие на землю, — повторил я и навёл ствол на полицейского в машине. — А ты вышел. Живо!
— Спокойно, парень, не советую это делать, — усатый полицейский, видимо, старший, первым снял кобуру и положил на раскалённый от солнца асфальт.
— Остальные тоже. Быстрее! — поторопил я. — Толкни кобуру ногой в мою сторону.
Старший сделал, как я велел, и кивнул своим. Те последовали его примеру. Затем, по моему приказу они отошли на тротуар и улеглись лицом на дорогу.
Рация у полицейских оказалась только одна — в машине. Удар кулаком — и она превратилась в бесполезный хлам. Теперь подмогу нескоро вызовут.