Особенный наследник

— Куда едем?

— Недалеко.

Проехав квартал, Ника свернула и остановилась на парковке возле скверика с прудом. Тут она заглушила мотор. Огляделась по сторонам.

— Ты говорил, у тебя есть вопросы. Так вот, у меня тоже они есть, — Ника достала из бардачка два письма и отдала мне. — Знаешь, что это?

— Письма?

— Жалобы. Жалобы на тебя. Прошло две недели, а ты уже травмировал двух учеников. Честно скажу, я тебя не узнаю с прошлого года.

— А они нарывались, — я просмотрел бумаги и кинул на приборную панель. — Другого выхода не нашёл.

— Проблема в том, что Григорий Мономах, кажется, обиду на тебя затаил, и теперь хочет досадить.

— Да уж… Надо было и ему лицо сломать.

Ника усмехнулась:

— А вот этого делать не стоит. Да и волноваться об этом не нужно, — она разорвала обе жалобы и кинула в бардачок. — Будем считать, выговор тебе сделали.

— Вот как?

— Да. А теперь я бы хотела поговорить с тобой на серьёзную тему. Речь пойдёт о клубах и о тех настроениях, которые царят в гимназии.

— Давайте поговорим, — кивнул я.

— Вижу, что у тебя появился авторитет среди учеников. Становишься своим в классе.

— Похоже на то, — согласился я.

— А ещё вижу, что ты не жалуешь некоторые неформальные обычаи… обычаи не самые хорошие, прямо скажем.

— Вы имеете ввиду убийство людей ради развлечения? Да, подобные обычаи мне не очень нравятся.

— А знаешь, ты можешь несколько улучшить ситуацию. Порой среди учеников говорят такие вещи, о которых при старших никто не скажет. Парни любят хвастаться своими «достижениями», да и многое другое может проскочить в общении. Кое-что нам, преподавательскому составу не мешало бы знать.

Я обернулся к Нике:

— Кто ты?

— Обычная преподавательница, которая беспокоится о том, чтобы в нашем учебном заведении было всё хорошо.

— Что-то не верится.

— Это твоё дело. Говорю, как есть.

— И ты предлагаешь мне стучать?

— Что, прости?

— Крысой быть.

— А, поняла. Нет, это совсем другое. Меня не интересуют мелкие нарушения и шалости. Порой они даже бывают… полезны. Но когда речь идёт о безопасности и репутации гимназии, все неравнодушные должны действовать сообща. Речь идёт о неблаговидных поступках, которые массово совершаются учащимися нашего учебного заведения, а так же опасных идеях, распространяющихся среди гимназистов. Я же вижу, что тебя тоже беспокоят эти вопросы.

— О каких идеях идёт речь?

— Ты слышал что-нибудь об «Ахейском союзе»?

— Что-то слышал… наверное, — проговорил я, удивившись тому, куда зашёл разговор.

— Этот союз основан на идее возрождения так называемого ахейского этноса. Данная организация запрещена, и наличие в первой гимназии тех, кто исповедует её взгляды, накладывает тень на репутацию всего заведения. То же самое касается и преступлений, совершаемых учениками, состоящими в некоторых клубах.

— И ты хочешь, чтобы я стучал?

— Откуда это странное выражение? Знаешь, Константин, можешь называть это как хочешь. Но у нас одна цель. Иначе получится так, что многие ученики обернутся против тебя, а тебя и защитить окажется некому.

— Ты мне угрожаешь?

— А разве я написала жалобы? Просто вижу, к каким последствиям ведут твои поступки. Два Мономаха уже точат на тебя зуб.

Я задумался.

— Нет, я не стану крысой, — покачала я головой. — А сейчас извини, но у меня ещё много дел сегодня.

— Да-да, конечно. Тебя подвезти?

— Нет, спасибо. До понедельника, — я открыл дверь и вышел.

Опять этот «Ахейский союз». Он как будто преследовал меня. Настя говорила, что данное общество курируют Птолемеи, которые якобы хотят захватить власть в ВКП. А теперь оказалось, что подобные идеи есть и в нашей гимназии — учебном заведении другого клана. Сама собой напрашивалась мысль, что Птолемеи пытаются запустить сюда свои лапы? Дело выглядело крайне загадочно. А Ника эта — точно не простая преподавательница. Но кто она и на кого работает, я пока догадок не имел.

Но если всё действительно так, как сказала Настя-Колибри, если Птолемеи задумали восстание, впереди нас всех жду большие проблемы. Если в Византие начнётся серьёзная заварушка, воевать придётся нам же — роду, клану.

В общем, крысой я пока становиться не собирался, но собственное расследование провести было надо. Если меня во что-то втягивают, вначале стоило понять, хотя бы, во что.

* * *

Было ясное пятничное утро. От кантона нашей дружины отъехала длинная колонна техники, состоящая из «Гекторов» — хаммероподобных военных внедорожников. Именно такой я видел, когда Паук со своими бандитами приехали меня убивать. Автомобиль этот напоминал свой аналог из моего мира, но имел широкую диагональную решётку радиатора, спаренные круглые фары и наклонное лобовое стекло. Как оказалось, автопарк нашей немногочисленной дружины состоял по большей части из таких машинок, не имеющих ни брони, ни вооружения.

Путь по земле занимал гораздо больше времени, чем по воздуху, но после потери двух вертолётов у нас оставалось не там много летательных аппаратов, а охота намечалась крупная: в зону «Д» отправились почти семьдесят человек, в том числе члены семьи. Тут были и Евсевий с сыновьями и дочерью, и его брат Никифор тоже с сыном, и дядя Андрей, даже Инессу взяли. Да и остальные дружинники в большинстве своём являлись моими двоюродными и троюродными братьями сёстрами, тётями и дядьями.

Общая численность дружины Златоустовых в мирное время составляла около сотни бойцов. Насколько мне было известно, ещё небольшой контингент держали в государстве Лао где-то в Сиаме в составе Византийской экспедиционной фаланги. Но там находились в основном так называемые стратионы — по-простому, наёмники, вроде меня.

Я ехал в машине вместе с дядей Андреем. Сидели с ним на задних креслах. Автомобиль вёл дружинник Арсений — плотный коренастый парень славянской внешности, рядом с ним десятница Елена — девушка лет двадцати пяти, смуглая, широколицая с красивыми чёрными бровями, смоляными волосами, стянутыми в пучок на затылке и довольно крупной задницей.

А вот мачеха с нами не поехала. Она происходила из рода, который не занимался охотой, и нужных навыков для этого не имела.

Возглавлял отряд дядя Евсевий. Хоть Андрей и командовал дружиной, но Евсевий был старше по званию. Он с двумя сыновьями ехал во второй машине, я — в третьей.

Мы были в полном боевом облачении. Серо-зелёная униформа, разгрузочные ремни с подсумками на животе для магазинов и сзади — для аптечки. На головах — чёрные береты, на закатанных рукавах — нашивки с объединённым гербом рода и клана. Автоматические винтовки, обычные ГОФ-24, располагались в специальных креплениях возле сидений. Для охоты они не требовались, но в соответствии с уставом их всё равно таскали с собой, как и небольшой боекомплект к ним, состоящий из четырёх рожков.

Для уничтожения бесплотных использовали совсем другое оружие. На вид оно напоминало противотанковое ружьё, но стреляло не пулями, а лучами архэ. Это требовало от бойца особых навыков. Посредством проводов ствольная коробка подключалась к телу стрелка, тот направлял внутреннюю энергетику в преобразователь, после чего производился выстрел. Такое странное оружие могло убить или ранить (если данное слово уместно, когда речь идёт о бесплотных) тварь из тенебры. Но дружинников, обученных обращаться с такой хреновиной, у нас было мало — всего четыре человека на отряд.