Особенный наследник

— Кто знает, что там творится? — философски рассудил Андрей. — Может быть, у них не хватает сотрудников. Или имеются другие соображения. В любом случае, я обязан доложить Ирине, и если она даст добро, мы будем продолжать помогать Колибри.

— Не понимаю. Нахрена такие полумеры? Я бы на месте басилевса прямо задал Птолемеям вопросы, и если ответ меня не устроил бы, поднял в воздух бомбардировщики и расхренарил бы к пёсьей матери все их склады. А будут возмущаться, арестовал бы всю их верхушку по обвинению в измене. Тех, кто докажет лояльность — отпустить под строгое наблюдение; тех, кто продолжит упираться — посадить или расстрелять. А тут какая-то… чехарда, честное слово! Ну что это? Как можно было профукать то, что у тебя под носом армию собирают?

— Да. Да, я полностью согласен. Но это же политики, — развёл руками Андрей. — Что у них на уме, нам не понять.

— Ладно. Надеюсь, они знают, что делают. Значит, Ирине всё расскажешь? Про меня, про Колибри, про Никанора?

— Я расскажу только то, что необходимо, — заверил Андрей. — Не больше.

— А Евсевий тоже об этом узнает?

— Если спросит, я не смогу скрывать. Но докладывать ему я не обязан.

— Ничего ему не говори. Вообще ничего. А если будет нос совать, куда не надо, просто шли на хрен.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Андрей. — Наши контакты, в любом случае, останутся втайне от их обоих.

— Хорошо, — кивнул я, удовлетворённый таким ответом. — Тогда у меня другой вопрос. Нужно, чтобы, скажем так, исчез человек. Работать, вероятно, придётся здесь, в акрополе.

— О ком идёт речь? — тревога отразилась на лице Андрея.

— Есть один человек, который весьма вероятно, желает меня убить. Он из гимназии. Состоит, что интересно, тоже в «Ахейском союзе» и возглавляет тайную группировку с неизвестными, но точно враждебными нам целями. Есть ряд причин, по которым я бы хотел его устранить.

Андрей поморщил лоб и проговорил:

— Знаешь, Костя, подобные вещи я без приказа сверху делать не буду. И вообще, мой отдел безопасности занимается проверкой сотрудников, которые в наши этерии устраиваются, а не похищениями и убийствами. И тебе не советую. Твой отец посвятил последние годы поддержанию порядка в ВКП, а у тебя вся жизнь впереди. Не надо идти этой дорогой — мой тебе совет. Заниматься грязными делами можно только в одном случае — если клан или кто повыше прикроет тебе задницу. Всё. Иначе даже думать забудь. А если ситуация настолько серьёзна, обратись в СЭФ. Они знают про «Ахейский союз» и сделают, что должно.

— Хорошо, я тебя понял. Разумеется, ты прав, — успокоил я дядю. — Если проблемы будут серьёзными, я так и сделаю.

Стало понятно, что Андрей мне в этом деле не помощник. Но какие могли быть другие варианты? Ждать, пока Гришка первым решит меня убрать? Рано или поздно он это сделает, я не сомневался. Обратиться к верхушке клана и озвучить проблему? Но откуда мне знать, как архонт отнесётся к обвинениям в адрес собственного внука? Что если он начнёт покрывать своё нерадивое чадо?

Ника Гордеевна тоже вряд ли чем-то могла мне посодействовать. Она уже дала отказ. Я догадывался, что под Григория копают спецслужбы, однако оставалось непонятно, когда они его возьмут. Через месяц-два, год? Никогда?

Оставался вариант самому выследить Гришку и избавиться от него. Однако чтобы это сделать, требовалось заниматься слежкой и прочей сопутствующей работой. А на это нужно время, которого у меня нет. Я не мог бросить учёбу на один-два месяца.

Рассмотрел я и вариант обратиться за помощью к Насте. Она могла посодействовать в ликвидации ещё одного члена «Ахейского союза». В конце концов, все они — части единого целого. Но если учитывать, что Настя сама, вероятнее всего, работает на ГСЭБ, шанс, что она согласится, был мизерный.

Тем не менее, решил попробовать. Позвонил вечером, но Настя не ответила — её телефон оказался выключен.

* * *

Зоя сидела в коридоре за столиком вместе с тремя подругами. Её волосы, как обычно, были заплетены в косу, а ресницы подведены тушью, что делало её карие глаза ещё более тёмными и выразительными. Приталенный гимназический пиджачок был застёгнут на все пуговицы. Я махнул ей рукой в знак приветствия, Зоя заулыбалась и помахала в ответ, а потом что-то сказала подругам, встала из-за столика и подошла ко мне.

Неподалёку общались два преподавателя, и поэтому мы не стали целоваться.

— Как рука? Зажила? — я легонько дотронулся до левого плеча девушки.

— Да. Только шрамы останутся, — вздохнула Зоя. — Я так скучала все эти дни. Никогда бы не подумала, что сама захочу пойти в гимназию.

Мне показалось, что вид у неё задумчивый.

— Да, я тоже скучал. Долго не виделись, — ответил я. — Всё нормально? Кажется, ты не в настроение.

— Не обращай внимания, — махнула рукой Зоя.

— Пойдём, погуляем сегодня?

— Знаешь, тут такое дело… отец совсем взбеленился. Он запретил мне задерживаться после уроков. Теперь все слуги будут ему докладывать, когда я прихожу. И я не знаю, что делать. В общем, сегодня мы не сможем погулять. Постараюсь в другой раз что-нибудь придумать.

— Акробатикой тоже запретил заниматься?

— Да, — Зоя обиженно поджала губы. — Блин, а у нас соревнования в следующем месяце. Я хотела участвовать.

— На денёк-то можно вырваться.

— А толку? Мне нужно регулярно тренироваться. Регулярно! Понимаешь? А я теперь не смогу это делать, — Зоя говорила раздражённо. — Блин, все планы на помойку. Вот как мне папочка поднагадил! Слов нет. Ладно, извини. Просто я так зла из-за этого.

— Всё равно можно попытаться что-нибудь придумать.

— Да, конечно. Попрошу Соню, чтобы она говорила отцу, будто я с подругами гуляю. Надеюсь, эта трусиха не откажет.

Я попытался успокоить Зою, сказал, чтобы не расстраивалась. Мне и самому ситуация была неприятна. Конечно, гулять с девушкой — не самое главное в жизни, особенно в такой, как у меня сейчас, но в целом Зоя мне нравилась, а тут — облом. И всё из-за её папаши. Хотя и его понять можно.

На последней перемене я сидел в классе, перечитывал материал. Преподавателя не было.

Вдруг дверь открылась, в помещение вошли пятеро парней и направились ко мне. Среди них оказались и мои знакомые: Демид, Сокол и, главное, Григорий Мономах.

— Как поживаешь? — спросил он, подойдя к моему столу. Четверо его друзей сгрудились вокруг. — Наш предыдущий разговор закончился не лучшим образом. У нас с тобой нерешённые вопросы остались. Нехорошо получается.

Все, кто присутствовал в классе, принялись с любопытством наблюдать за развитием событий.