Особо секретное оружие

Если не научили, они могут и себе дело испортить, и ему жизнь сократить... Да, может быть, и научили, но запугали предварительно до такой степени, что они все начнут стрелять одновременно... С испуганными такая неприятность случается...

2

Если бы Талгат не сумел проконтролировать окружавшую его обстановку, не нарушая степенности и уважительности разговора со старым Алимханом, если бы он не читал ситуацию, начавшую разворачиваться у него за спиной, это значило бы то, что он был в свое время плохим спецназовцем. А он был хорошим и умелым офицером с большим опытом боевых действий – начал лейтенантом, две ротации в Афгане, там же получил еще одну звездочку на погон и должен был получить вторую перед тем, как был отправлен на медицинскую комиссию, но благодаря той же комиссии не получил. Он хорошо знал, что гораздо легче услышать и проконтролировать ситуацию, чем действовать так, чтобы тебя не услышали. Любой удар, любой шаг, скрип камня на тропе, резкий выдох – все это звуки, которые неизбежны. Но не каждый умеет их слышать. Среди обычных боевиков в Чечне такое умение – редкость. И сам Талгат знает это. Но он прошел в свое время жесткую и качественную школу, которая позволяет ему не причислять себя к обычным боевикам.

Когда первый саудовец начал неловкий спуск по тропе, Талгат невольно поморщился. Подумал, что камни из-под ног наемника летят так, словно это испуганный горный козел от волка убегает по круче. Такой шум, если кто-то посторонний и опытный находится неподалеку, позволит прочитать без проблем источник звука и его местонахождение.

– Шумно ходит... – подтверждает мнение Абдукадырова и старый Алимхан.

– С такими воевать приходится... – Талгат этими словами почти на судьбу жалуется. – А где взять лучших? Лучших можно только самому подготовить... Вот этим я и хочу заняться... Здоровья хватило бы, остальное приложится, как говорят русские...

– Русские знают много мудрых поговорок, – соглашается старик. – Если бы они все их использовали в жизни, это был бы великий народ.

– Да... – только и соглашается Талгат, чуть поворачивая голову.

Он не оборачивается. Он ухо разворачивает. Только ухо вместо глаза, потому что ухо и глаз тесно друг с другом сотрудничают, дополняя друг друга. А смотреть глазом – это значит себя выдать, показать свою настороженность и способность к активным действиям. В данной обстановке такое тоже нежелательно, потому что в неожиданности больший процент успеха, нежели в напряженном ожидании.

– Еще камень покатился... – Старик тоже слышит прекрасно, что удивительно для его преклонных лет. – Там у тебя еще кто-то есть?

– Камушек... Маленький камушек, – почти шепчет Талгат. – И катится он не от второго моего человека, а сверху в его сторону. А мой второй человек, похоже, не слышит...

Талгат потирает сначала один локоть, потом второй. Неприятное ощущение – в локтевом суставе словно бы ток пробегает. Совсем это не вовремя. Эти подергивания означают ухудшение самочувствия. Не подошел бы приступ...

– Почему думаешь, что не слышит?

– Иначе подал бы мне сигнал...

– Кто-то крадется?

– Крадется... Федералы в селе давно были?

– Давно... Полтора месяца назад омоновцы приезжали. Это у них называется зачистка, когда все дома переворачивают и даже козье дерьмо из сарая во двор выбрасывают в дворовую кухню. Словно под козьим дерьмом можно что-то спрятать...

– А в округе?

– Я бы слышал...

Новый звук никак не вписывается в окружающую природу. Он здесь откровенно посторонний и чужеродный. Естественная природа такие звуки не производит.

– Что это? – спрашивает Алимхан.

Талгат думает недолго.

– Я бы подумал, что это удар кулаком... Что же там еще может быть?

– Кто там может быть? Здесь не может быть федералов. Они без вертолетов обходиться не могут. А вертолетов давно никто не видел и не слышал. Даже мимо не пролетали.

– Это может быть спецназ ГРУ. Наши парни умеют бегом быстрее любой машины передвигаться. Без троп, прямиком... А вертолет еще в Афгане выбрасывал группы всегда вдалеке от места действия. Эту манеру я хорошо помню...

– Спецназ ГРУ? Они твои парни?.. – В голосе старейшины слышится неподдельное удивление. Талгат даже слегка улыбается от такого вопроса. Улыбается довольно.

– Они мои бывшие сослуживцы. Нас слишком многое роднит, и потому они мне не чужие. Но и свои, вы прекрасно это знаете, могут оказаться по разные стороны фронта. Как я и они сейчас... Кроме спецназа ГРУ, никто не сможет спрятаться так, что их не увидишь и не услышишь. И ни в одном селе не будут знать, что живут под наблюдением.

– Я согласен... У федералов есть хорошие офицеры... Но и ты, наверное, не хуже...

– Я стараюсь...

Фатых подходит, бросает короткий уважительный взгляд на старейшину, ставит перед Талгатом металлический чемоданчик, раскрывает его и подает в руки трубку. Талгат набирает номер и протягивает трубку старому Алимхану. Тот ждет молча, слушая длинные гудки. Наконец ему отвечают. Голос хорошо слышится и Талгату. Он умышленно настроил телефон на громкий разговор.

– Здравствуй, Ахмад.

– Здравствуй, папа! Как ты меня нашел? Этот телефон мало кто знает...

– Мне помогли, сынок... Один хороший человек, которого ты, может быть, помнишь... У него есть твой номер...

– Ты откуда звонишь?

– Со спутникового телефона...

– Понятно. Как твое здоровье? Ничего не случилось?

– Нет, Ахмад, все хорошо, за меня не переживай. Просто у меня есть к тебе просьба...

– Я слушаю, папа.

– Сейчас рядом со мной Талгат Абдукадыров. Помнишь такого?

– Талгат?.. Немного помню... Он лет на десять меня моложе... Я даже слышал, что с ним в Афгане произошла какая-то неприятность...

– Да, Ахмад. Потом его вылечил один психотерапевт... Но сейчас у Талгата снова неприятности со здоровьем. Он просит, чтобы ты его принял...

– У меня, папа, очень напряженный график... Я днем домой вырываюсь только на выходные. Вечером приезжаю, когда уже темно... Даже не знаю, как быть. Чем Талгат сейчас занимается?

Алимхан бросает на Талгата короткий взгляд.

– Он тебе сам сейчас скажет.

И передает трубку Талгату.

– Здравствуй, Ахмад.

– Здравствуй, Талгат. Мне сейчас будет трудно тебя узнать. Я помню тебя только мальчишкой. Ты живешь в селе?

– Я живу в горах...

– Не понял? То есть... Кажется, понимаю... Ты...

– Да... Именно... И потому я могу обратиться за помощью только к знакомому...

– Но ты же знаешь, что я полковник медицинской службы... Служу, кстати, в том же ведомстве, где когда-то служил и ты...

– Это говорит только о том, что ты порядочный человек... Я верю тем, кто служит в ГРУ...

– Хорошо... Что с тобой?

– На меня временами нападает полный ступор. Просто застываю и могу целый час простоять без движений.

– При этом понимаешь, что с тобой происходит?