Особое детство. Шаг навстречу переменам

Ситуации с «нашими» детьми иные, но я никогда не соглашусь с тем, кто скажет: «Да что там они понимают!» Уверена, что дети даже с выраженной задержкой психического развития, не говорящие, не демонстрирующие ответного контакта, чувствуют и понимают гораздо больше, чем мы думаем. Именно не на уровне разума, а на каком-то более глубоком, душевном, «сердечном» уровне. И для них тоже важны отношения не фальшивые, а глубокие и правдивые. Невыносимо видеть страдающего, задыхающегося ребенка и деланно-бодрого отца, который говорит: «Ничего, не притворяйся, все в порядке, ты ведь у нас мужик! Ты у меня еще спортсменом будешь! А ну, давай покажем, как мы умеем холодной водой обливаться!» и т. п.

Невозможность принять тяжелую ситуацию при жизни тяжело больного ребенка оборачивается невозможностью принять и его уход, что может повлечь страшные страдания для всех членов семьи, особенно для детей. Вот уже два года миновали с того горького дня, когда все, знавшие Костю, услышали весть о его кончине. Этого можно было ожидать, но все равно его смерть стала потрясением для всех, знавших мальчика. И хотя каждый ребенок неповторим и абсолютно незаменим, особенно такой милый и трогательный, как этот малыш, окружающие в таких случаях с облегчением вспоминают о том, что в семье хотя бы есть еще один ребенок. Но вот оказалось, что этот оставшийся вроде бы в утешение родным мальчик, обделенный родительским вниманием при жизни своего младшего больного братика (что было абсолютно естественно), оказался еще более обделенным и одиноким после его ухода. Мама продолжает жить только памятью о Косте, она окаменела в своем горе и не замечает страдающего рядом с ней, жаждущего любви и ласки второго маленького человека. Трудное умение принимать неразрывно связано с верой человека в Бога. Или доверием Богу. Один подросток из психоневрологического интерната сказал мне как-то: «Я Богу верю!», и эта маленькая «неправильность» речи показалась мне очень правильной.

Верить Богу! Это очень не просто, но ведь есть люди, которым дана была эта непостижимая способность и которые могут стать на нашем жизненном пути проводниками к Богу, светлыми огоньками во тьме жизни. Вот как, например, безвестный для многих Александр Солодовников, человек, прошедший сталинские лагеря, имевший очень тяжелый опыт горестей и потерь. В том числе и смерти своих безмерно любимых детей. Его сын Сережа заболел воспалением легких и умер в 1927 году в трехмесячном возрасте. Дочь Марину в 1934 году по недосмотру врачей в больнице положили в палату с мальчиком, больным тяжелой формой дифтерии, она заразилась и умерла, не дожив до девяти лет. То, что сказал Александр Александрович в своих стихах, я бы сказать не посмела, невозможно утешать и поучать страдающих людей «со стороны», не из глубины своего опыта. Но этот человек, конечно же, имел право так говорить:

Как Ты решаешь, так и надо.Любою болью уязви.Ты нас ведешь на свет и радостьПутями скорби и любви.Сквозь невозвратные утраты,В тоске взмывает дух крылатыйИ обретает скорби свет.Из рук Твоих любую мукуПокорно, Господи, приму.С ребенком смертную разлуку,Темницу, горькую суму.И если лягу без движенья,Когда я буду слеп и стар,Сподоби даже те мученьяПринять, как благодарный дар.Как Ты решаешь, так и надо.Любою болью уязви.Ты нас ведешь на свет и радостьПутями скорби и любви.

Возвращаюсь к письму мамы, с которого я начала эту главу: «Мысль о том, что это на всю жизнь, почти невыносима, она убивает. Лучше ее немного отодвинуть, как в некоторых книгах по аутизму: ну ведь становясь старше, любой ребенок все равно развивается, становится лучше! Ну надо же оставить место чуду Господню!»

Да, дорогая Катя, дети развиваются, перемены к лучшему должны быть, особенно если прилагают усилия умные и преданные родители. Но мне кажется, что исходить следует из того, что вот это мой ребенок, он такой, какой есть, я его люблю таким и всегда буду любить. Бог, который не дает никому креста свыше сил, даровал мне его, зная, что мне можно доверить этого ребенка. Господь верит в меня, Ему ведомо, что мне это по силам и я справлюсь. Мне действительно кажется, что эти дети, как правило, даруются очень хорошим и сильным людям, кому попало таких детей не доверишь.

Конечно же, нужно сделать все возможное для улучшения самочувствия ребенка, для его полноценной реабилитации, нужно молиться о нем, просить помощи Божьей, но при этом рефреном любой молитвы все-таки должны быть слова: «Но да будет на всё святая воля Твоя». Чудо не должно быть целью, для получения которой хороши любые средства.

Вот наводящий на размышления отрывок из письма одной нашей мамы: «Ялежала в очередной раз в гинекологии с проблемой зачатия на пару с молодой женщиной, Ритой. Она пыталась выносить очередного ребенка. Все предыдущие беременности не задерживались в ней. Эта была седьмая. Однажды мы разговорились и она мне сказала: „Сначала, чтобы выносить ребенка, я молилась матушке-земле. Не помогло. Не молись ей, когда залетишь. Потом – Белому Братству. Не помогло. Потом, еще много чему и кому, всё и не упомню. Сейчас я пробую молиться Богородице. Мне сказали бабки – точно поможет. Так что и ты молись ей“.

Я твердо пообещала, что, если вдруг, буду молиться сразу Богородице, минуя ее скорбный опыт. Дальше в ее жизни было опять все плохо. И эта, седьмая беременность прекратилась уже на довольно большом сроке. Потом через четыре года мы встретились. Она гуляла смалышом. Спрашиваю – как? Кто помог? Она рассказывает: какой-то дядька, лежащий в коме или кататоническом состоянии, на время вынырнув из болезненного своего существования, будучи в трансе, сказал ей, когда, при какой фазе луны и при каких обстоятельствах нужно беременеть. И всякую другую ахинею... Сейчас уже не помню. Однако она все выполнила, как он сказал, не ложилась ни в какие больницы, всё сохранилось само собой. Видела ее в прошлом году издалека. Ожесточенное лицо, не счастливое. Ничего не знаю».

Один замечательный человек, Александр Добровольский, в записках о своей жизни написал потрясающую главу, посвященную своему любимому брату. Сережа был моложе его на два года (1888 года рождения), и, по выражению Добровольского, «его жизнь была прямо переполнена мною», – дети были неразлучны. Но вот грянула беда – Сережа заболел воспалением легких, ему становилось все хуже, он уже не дышал, а хрипел, и как-то вечером Саша услышал слова плачущей матери о том, что Сережа умирает. В ужасе Саша бросился в свою комнату и, рыдая, стал бессвязно просить: «Господи, пусть Сережа не умрет. Господи, сделай, чтобы он стал здоровым! Господи, Ты все можешь! Скажи, чтоб Сережа не умер».

Наконец, обессиленный от слез мальчик встал с колен, подошел к столу, безотчетно раскрыл лежавшее там Евангелие и прочел: «Иди, и как ты веровал да будет тебе». Еще не осознав, что произошло, он направился в комнату больного брата, но был остановлен мамой: «Тише, Сережа уснул». Выздоровление наступило стремительно, и Саша ликовал.

А вот Сережа... Автор пишет: «С этого года Сережа прожил еще около сорока лет... И никогда больше не был счастлив... При всех своих необыкновенных достоинствах, красоте, уме, удивительно мягком и добром характере, он не привлекал к себе людей, а как-то отталкивал их от себя. Точно он носил в себе такое знание, которое делало его чужим для всех». Он ничему не радовался. Писал стихи о смерти. А потом начался его ужасный путь узника ГУЛАГа: «От Соловков до Якутской тайги он исходил все наши русские дебри. Тридцать лет его морили по тюрьмам, гнали без остановки и сроков из одной ссылки в другую, преследовали без жалости, мучили, мучили и, наконец, убили». И вот, прожив долгую трудную жизнь, Александр Добровольский мучительно размышлял над тайной жизни и смерти своего бедного брата: «Может быть любовь Божия оградила бы Сережу от этих ожидавших его страданий, когда бы в тот вечер взяла его, юного отрока, к себе? Но почему же Бог не отверг моей молитвы??? Нам ли знать судьбы Божий. Мне ли упорствовать в своей воле?

Господи, не внимай сердцу моему,Не внимай словам молитвы моей.Но сотвори то, что угодно Тебе,Что избирает и назначает для насВсесвятая и премудрая воля Твоя».

Но вот как же все-таки быть с надеждой на чудо? Конечно же, надежда эта совершенно реальна и неоспорима! Вот что рассказывает наш замечательный врач Ада Михайловна Тимофеева, отдавшая лечению детей более пятидесяти лет жизни, в своей книге «Беседы детского доктора»:

«Показали мне девочку 3-х лет, которая давала приступы, напоминающие бронхоспазм. При всех мерах, которые обычно хорошо снимают это состояние, эффекта у этого ребенка не было. Я стала еще и еще расспрашивать мать, мелькнула мысль об инородном теле. Матери казалось, что девочка внезапно что-то вдохнула. Ранний анамнез былу девочки неблагоприятным. В возрасте 3-х месяцев, после введения вакцины АКДС, девочка перенесла аллергический миокардит. Лечилась в стационаре, наблюдалась опытным кардиологом. В связи с этим я не решалась сразу посылать ребенка на бронхоскопию. Да и мать очень боялась этой процедуры.

В это время мама впервые привела ребенка к причастию, а через некоторое время и сама впервые исповедовалась и причастилась. Вечером после причастия своего и ребенка она мне позвонила и рассказала, что внезапно услышала, как девочка сильно закашлялась. Прибежав в комнату, мать увидела, что во время приступа кашля ребенок выплюнул кровянистую мокроту, в которой была заключена скорлупка от семечек. Нужда в бронхоскопии отпала, больше приступов у девочки не было».

Разве нельзя назвать случившееся чудом? Это самое настоящее чудо, хотя для случившегося возможны самые разные объяснения, от медицинских до мистических. Применимо также и очень любимое атеистами, всё без исключения объясняющее глубокомысленное определение «стечение обстоятельств». Господь очень деликатен, Он дарует человеку свободу выбора и не «припирает к стенке» неопровержимостью доказательств.