Особое задание

Если ты успеешь вовремя доставить эти сведения, спасешь сотни, может быть, тысячи людей.

Она стояла у порога, опустив голову, мяла в руке варежки.

– Так я пойду?

– Будь оторожна, обходи деревни стороной...

– Ладно...

– Валенки крепкие?

– Отца предупредите...

Хотелось ей что-то сказать, но он не мог найти слов.

Алексей был восхищен мужеством этой девочки, которая с такой неженской смелостью пошла, ни о чем не спрашивая, навстречу неизвестности.

Воспользовавшись короткой паузой, Аня кивнула головой и исчезла за дверью. Он слышал, как заскрипели деревянные ступеньки.

Совсем стемнело. Отец Ани все не приходил. Алексея грызла тревога. Вставало перед глазами залитое лунным светом снежное поле, еле приметно темнеющая узкая, перехваченная поземкой дорога -- и одинокая, удаляющаяся фигурка Ани. Что с ней будет? Что с донесением? Попадет ли оно по назначению?

...Аня вернулась через два дня. Алексей за это время несколько раз заходил к Афанасию Кузьмичу. Когда усталая девушка вошла к нему в комнату и без сил опустилась на стул, Алексей набросился на нее с расспросами. У него сразу отлегло от сердца, когда он увидел ее живой и здоровой. План карательной операции ей удалось благополучно передать партизанскому связному.

– Ты прямо из Пашкова?
– спросил Алексей.

– Да. Устала - жуть, ноги прямо отваливаются...

– Почему задержалась?

– Так... приключение одно на обратном пути, - небрежно ответила она.

– Какое приключение?

– Да полицейские прицепились...

И хоть говорила Аня небрежно, Алексей видел, что дорожное происшествие было отнюдь не пустячным.

– Рассказывай, - приказал он, растирая ее замерзшие руки.

– Да мину я принесла...

– Какую еще мину?
– насторожился Алексей.

– Которая с часами. Просили передать через вас одному человеку.

Алексей действительно просил прислать мину с часовым механизмом для Готвальда. Но он никак не мог думать, что именно Ане придется ее нести.

– Ну так возвращалась-то я днем, - между тем рассказывала девушка.
– В Дуплянове остановили меня двое полицаев. "Документы!" Показала я им свой паспорт. Стали расспрашивать, как сюда попала, зачем.

К тетке, говорю, в Пашкове ходила. Не знаю, может, я им плохо врала, только повели меня в участок. Иду, а сама дрожу, вдруг обыскивать начнут...

– А где же ты спрятала мину?

– В корзинку под картошку положила. В платке.

– Так. Дальше.

– Повели меня в участок. Снова: "Почему попала в Дупляново, зачем пришла?.." А у меня все мина из головы не идет. И вдруг полицая куда-то позвали, я в комнате одна осталась. Скорее достала мину, завела часовой механизм.

– Разве ты умеешь обращаться с миной?
– удивился Алексей.

– Да, мне ребята в Пашкове на всякий случай объяснили.

– Так, что же дальше...

– Ну и сунула мину под стол. А когда полицай вернулся и снова стал допрашивать, я заплакала, говорю:

"Дяденька, отпустите, у вас небось у самого дочка есть..." Он нахмурился, долго крутил усы, потом швырнул мне паспорт и как закричит: "Вон! Чтобы духу твоего тут не было! Еще раз увижу - узнаешь у меня, как шляться!" Я пулей выскочила за дверь и - бегом. А мину им на память оставила...

Аня рассмеялась. Но Алексей даже не улыбнулся.

– Вот что, - сказал он серьезно, - больше никаких мин... Это ведь не игрушки. Будешь делать только то, что я прикажу... Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Не желаю. Поняла? И что за бессовестные ребята в этом Пашкове?!

Аня остановила на нем удивленный, пристальный взгляд, но промолчала.

Через два дня Алексей узнал от Шерстнева, что в Дупляновском участке произошел взрыв. Никто серьезно не пострадал. Гестаповцы почему-то заподозрили в диверсии самих полицейских, нагрянули целой комиссией, арестовали одного, а начальника Дуплянской полиции выгнали с работы.

И Алексей долго подшучивал над Аней, как она "ликвидировала" фашистского служаку.

– Спасибо тебе, дружище!
– Секретарь подпольного обкома обнял Алексея и троекратно расцеловался с ним.
– От всех наших спасибо!

– Так это не я, - смутился Столяров.
– Софью надо благодарить, ее рук дело.

– И Софье передай мое спасибо! Я ведь, грешным делом, когда ты первый раз мне рассказал о ней, не очень-то в нее верил. А вот смотри ж... Какой женщиной оказалась... Ты ее береги...

Этот разговор происходил ночью на конспиративной квартире в хуторе Белом. Карнович рассказал Алексею о провале карательной гитлеровской экспедиции "Фредерикус", в которой принимали участие не только танки, но штурмовая и бомбардировочная авиация. Целых десять дней гитлеровские войска зажимали в клещи огромные лесные массивы, обстреливали, бомбили и прочесывали предполагаемые опасные районы. Но в "опасных"

районах они наталкивались лишь на изуродованные, обожженные деревья, вороха выброшенной взрывами мерзлой земли. Кое-где, правда, встречались покинутые землянки и шалаши, следы недавних костров.

Партизаны в руки врагам не попадались. Их костры дымили за многие десятки километров от тех мест, где громыхали, врубаясь в мерзлую чащу, танки н крались тропами цепочки эсэсовцев и жандармов.

Взволнованный рассказом Карловича, Алексей возвращался к себе, в Краснополье. Он еще не знал, что над головой одного из разведчиков его маленькой группы сгущались тучи.

В тот же день взбешенный Штроп расхаживал по кабинету коменданта города Патценгауэра.

– Я вас спрашиваю, господин майор, - кричал он, - откуда могла просочиться информация?!

– Это я вас должен спросить, - сердито шевеля бровями, басил комендант.
– Охрана военной тайны - ваша обязанность.

– Прошу не напоминать мне о моих обязанностях,- ледяным тоном отрезал Штроп.
– Я ни на минуту не забываю о них, не в пример некоторым.

– На что вы намекаете?
– сощурился майор.

– Не догадываетесь?
– с издевкой переспросил Штроп.
– Ах, вы не догадываетесь! Или, может быть, не хотите? У вас под носом орудуют изменники, русские шпионы, а вы хлопаете глазами...

Комендант не спускал со следователя настороженного взгляда.

– Где перепечатывался план карательной операции?
– закричал Штроп.

– Здесь, в секретном отделе...

– И это вы называете секретным отделом?

– Но почему вы считаете, что партизанам стало известно об операции именно из комендатуры?