Особое задание
Шрифт:
Алексей, кивнув на икону, сказал:
– И вы возложили все надежды па пресвятую богородицу?
Софья Львовна задумчиво проговорила:
– На кого же мне надеяться?..
– На людей. И ни на кого больше.
Софья Львовна подняла голову.
– На людей:?
– как бы с удивлением переспросила она.
– На каких людей? Где они? Каждый теперь думает только о себе. Каждый стремится только выжить, выжить, выжить любой ценой.
– Неправда. Люди есть разные.
Софья Львовна молча смотрела перед собой.
Алексей
– Это откуда-то принесла дочь, - сказала Софья Львовна, глядя через плечо Алексея на улыбающихся киноактрис.
– Странно, что кто-то сейчас может веселиться, смеяться и надевать бальные платья...
Она вдруг ткнула пальцем в фотографию Гитлера и почти закричала:
– Неужели ему все это сойдет? Вы только посмотрите, что они вокруг натворили. Я потеряла только дочь.
Но вокруг погибли целые семьи, уничтожены тысячи людей. Ведь должен же кто-то отомстить!
– Почему кто-то? Почему не вы? Хотя бы за свою дочь, - вполголоса проговорил Алексей.
Софья Львовна удивленно посмотрела на него: губы ее скривились в усмешке.
– Я? Вы шутите? Что я могу сделать?
– Можете.
– Алексей отшвырнул в сторону журнал, взял Софью Львовну за руки и усадил ее в кресло.
Сам- сел напротив.
– Послушайте меня. Вот вы работаете в управе, через ваши руки проходят десятки документов... Согласны ли вы помочь тем, кто мстит и будет мстить за вас, за ваше горе и за горе других людей? И не только мстить, но бороться за счастье тех, кто остался жить.
Софья Львовна молчала.
– Подумайте, - продолжал Алексей.
– А чем вам.
это грозит, вы знаете.
– Что мне терять? Самое дорогое я уже потеряла...
Губы ее дрогнули.
Алексей отошел к окну, давая Ивашевой время прийти в себя. Он еще не знал, сумеет, ли эта женщина стать членом его группы, но в одном не сомневался:
перед ним человек, который ненавидит врага.
Когда Софья Львовна успокоилась и он снова подошел к ней, она спросила:
– Но кто вы?
– Сапожник, - отшутился он.
– Хорошо, не говорите. Так, пожалуй, будет лучше.
Но чем я-то могу быть полезна?
– Для начала узнайте, что затевают на Мотовилихинском пустыре.
– Попытаюсь.
– Заходить к вам сюда я уже не смогу. Если гденибудь столкнемся на улице, делайте вид, что мы незнакомы.
Софья Львовна согласно кивнула головой.
...Алексей договорился встретиться с Софьей Львовной через несколько дней на бульваре Декабристов. Она должна была ждать его там. Подходя к условленному месту, он заметил Ивашеву у входа на бульвар перед стендом с объявлениями. Он подошел к стенду, остановился у Софьи Львовны за спиной. Скользя взглядом по объявлениям, шепотом поздоровался, спросил:
– Что
нового?– На Мотовилихе строят склад боеприпасов, - так же шепотом, не оборачиваясь, ответила Софья Львовна.
– Это точно?
– Да. Видела по нарядам комендатуры.
Алексей тихо прошептал:
– О следующем свидании вам сообщат.
В тот же день Алексей отправился к месту строительства склада на Мотовилихе. Вышел к нему окраинными улочками, прошелся по тротуару, как будто разглядывая номера на домах, на самом деле тщательно изучая местность. Бывший пустырь теперь был огорожен высоким забором.
То и дело подъезжали грузовики, крытые брезентом.
Охранники проверяли у шоферов документы и распахивали высокие ворота. Останавливались грузовики у платформы с подъемным краном, стрела которого виднелась поверх забора.
Алексей не мог простить себе, что узнал о строительстве склада так поздно. Если бы расчистка пустыря еще велась, то можно было бы незаметно пронести на его территорию противотанковые мины и зарыть их гденибудь в центре. Хоть одна, может быть, взорвалась бы, и склад взлетел бы на воздух. Великолепная операция, почти не связанная с каким-либо риском! Теперь пронести что-нибудь в строго охраняемый склад было невозможно.
Ночами Алексей не мог уснуть, обдумывая всевозможные варианты диверсии.
И вот, как-то "прогуливаясь" неподалеку от склада, Алексей увидел санитарную машину с красным крестом на дверце. Она пронеслась мимо, по дороге к воротам.
Сквозь ветровое стекло мелькнуло знакомое лицо с нахмуренными мохнатыми бровями. Лещевский!
С тех пор как Алексей вышел из госпиталя, он с хирургом не встречался. Спросил как-то Аню, где живет Лещевский, но адрес и ей был неизвестен. Пришлось прибегнуть к помощи Шерстнева. Тот через полицию быстро выяснил, что Лещевский живет почти в центре города на бывшей Красногвардейской улице.
Боясь не застать Лещевского дома днем, Алексей отправился к нему вечером после комендантского часа.
В кармане у Алексея лежал пропуск негласного сотрудника полиции, добытый Шерстневым.
Лещевский открыл дверь только после того, как Алексеи сказал, что он из госпиталя и ему срочно нужен врач.
Адам Григорьевич встретил его в большой комнате, заставленной шкафами с книгами. Потрескивала большая, выложенная изразцами голландская печь, у дверцы валялись мокрые от снега поленья. Лепные карнизы потолка терялись во мраке.
При виде Алексея брови Лещевского полезли вверх, на лоб набежали морщины.
– Попов?
– вскрикнул он.
В следующую секунду он уже тряс руку Алексея, расспрашивал о раненой ступне, тут же приказал снять валенок и внимательно осмотрел ногу.
– Теперь я вам могу признаться, - сказал он, - я полагал, что в конце концов вам грозит ампутация.
Да, собственно, надо было сразу отнять ступню, но стало жалко, здоровый, молодой мужчина. Решил рискнуть. Ну, как себя чувствуете?