Особые отношения

Пастор Клайв — пример отца, которого я хотел бы иметь в детстве, отца, который понимает, что в прошлом я, возможно, оступился, но при этом видит для сына огромные возможности. Вместо того чтобы зацикливаться на том, что плохого я совершил в жизни, он радуется каждому моему благому поступку. На прошлой неделе он водил меня в итальянский ресторан, чтобы отпраздновать мой третий месяц трезвости; он поручает мне все больше и больше ответственных заданий в церкви — начиная с того, что меня вызвали читать проповедь во время воскресной службы, и заканчивая сегодняшней поездкой по магазинам, чтобы закупить продукты к ежегодному церковному ужину.

Еще только половина четвертого, а мы с Элкином уже загрузили по тележке в магазине «Стоп-энд-шоп». Я обычно покупаю продукты не здесь, но хозяин магазина — член церкви Вечной Славы и предоставляет пастору Клайву скидку, и, что еще важнее, он согласился бесплатно пожертвовать цыплят.

Мы загрузили наши тележки смесями для подрумянивания корочки у пирога, морожеными горошком и морковью и ждем своей очереди к мясному прилавку, чтобы забрать оставленных для нас кур, когда я слышу знакомый голос. Обернувшись, вижу Зои, которая читает этикетку на банке с приправой к салату «Цезарь».

— По-моему, здесь следовало бы указать новые нормы питательной ценности: без жира, низкое содержание жиров, пониженное содержание жиров и жирная, но яркая личность.

Ее собеседница забирает из рук Зои приправу к «Цезарю» и ставит ее на полку, а вместо этого берет приправу из уксуса и оливкового масла с зеленью.

— По-моему, запеканки должны быть выделены в отдельную пищевую группу, — говорит она, — но не всегда получаешь желаемое.

— Я сейчас, — говорю я Элкину и подхожу к Зои. Она стоит ко мне спиной, поэтому я хлопаю ее по плечу. — Привет!

Она оборачивается и широко улыбается. Она выглядит спокойной и счастливой, как будто последнее время много и часто смеялась.

— Макс! — обнимает она меня в ответ.

Я неловко похлопываю ее по спине. Потому что не знаю, можно ли обнимать женщину, с которой развелся. Ее спутница — женщина повыше, немного моложе, с мальчишеской короткой стрижкой — поджимает губы, что, наверное, обозначает улыбку. Я протягиваю руку.

— Макс Бакстер.

— Ой, Макс, — спохватывается Зои, — это… Ванесса.

— Приятно познакомиться.

— Только посмотри на себя! Куда бы ты ни пошел, всегда так нарядно одет. — Зои шутливо тянет меня за галстук. — И ты выровнял зубы.

— Да, — отвечаю я. — Сейчас ношу уже только пластинки.

— Каким ветром тебя сюда занесло? — спрашивает Зои и закатывает глаза. — Боже, конечно, я знаю, зачем ты здесь. Зачем же еще ходить в продуктовый магазин…

— Вы не должны на нее обижаться, — вмешивается Ванесса, — она всегда такая, если выпьет с утра слишком много кофе…

— Да, — негромко отвечаю я. — Знаю.

Ванесса переводит взгляд с меня на Зои и обратно. Не знаю почему, но мне кажется, что она немного злится. Если она подруга Зои, разумеется, ей известно, что я ее бывший муж. Представить не могу, что из сказанного мною могло так ее расстроить.

— Пойду возьму зелень, — говорит Ванесса, отступая назад. — Приятно было познакомиться.

— Мне тоже.

Мы с Зои провожаем ее взглядами до отдела с экологически чистыми продуктами.

— Помнишь, как ты решила перейти на здоровую пищу и наш счет за бакалею за неделю вырос в четыре раза? — спрашиваю я.

— Да. Сейчас я пристрастилась к здоровой пище: винограду и салату, — отвечает она. — Век живи — век учись, правда?

Странное это дело — развод. Мы с Зои прожили вместе почти десять лет. Я любил ее, спал с ней, хотел завести с ней семью. Было время — хотя и давным-давно, — когда она знала меня лучше, чем кто бы то ни было на этой земле. Я не хочу обсуждать с ней еду. Я хочу спросить ее, как мы от свадебного танца докатились до того, что стоим на расстоянии вытянутой руки в проходе магазина и ведем светскую беседу.

Но тут появляется Элкин со своей тачкой.

— Брат, нам уже пора. — Он дергает в сторону Зои подбородком. — Здравствуйте.

— Зои, это Элкин. Элкин, это Зои. — Я смотрю на нее. — Сегодня у нас церковный ужин, куриный пирог. Все домашнее. Ты должна прийти.

Ее лицо каменеет.

— Да, может быть.

— Что ж, — улыбаюсь я, — рад был повидаться.

— Я тоже, Макс.

Она толкает тележку мимо меня и идет к Ванессе, которая остановилась у листовой свеклы. Я вижу, как они ссорятся, но стою слишком далеко, чтобы что-нибудь услышать.

— Идем, — торопит меня Элкин. — Наши дамы по-настоящему рассердятся, если мы вовремя не привезем продукты.

Пока Элкин выгружает покупки на ленту конвейера на кассе, я пытаюсь понять, что же в Зои, как мне почудилось, было не так. Я к тому, что она выглядела превосходно, казалась счастливой. Она явно, как и я, нашла себе друзей, компанию, с которой проводит время. И тем не менее что-то выпадало из общей картины, но что именно, я понять не мог. Пока кассир пробивает наши покупки, я ловлю себя на том, что бросаю взгляд назад, на проходы магазина, чтобы еще раз увидеть Зои.

Мы идем к моему грузовичку и загружаем все в кузов. Начинается дождь.

— Я отвезу назад тележку! — кричит Элкин и толкает тележку к клетке-приемнику через два ряда от нас.

Я уже собираюсь сесть в грузовик, как меня останавливает Зои.

— Макс! — Она выбежала из магазина, ее волосы развеваются за спиной, словно хвост воздушного змея. Капли дождя падают ей на лицо, на свитер. — Я должна тебе кое-что сказать.

Во время нашего пятого свидания мы отправились в поход в Белые горы, взяв с собою палатку, позаимствованную у одного парня, которому я стриг газон. Когда мы приехали, уже стемнело. В итоге мы проехали палаточный лагерь и сошли прямо в лесу, чтобы разбить палатку. Мы заползли в наш маленький домик, застегнули его на молнию, и только нам удалось стянуть с себя верхнюю одежду, как на нас упала палатка.

Зои расплакалась. Она свернулась калачиком на грязной земле, я положил ей руку на плечо. «Все в порядке», — уверял я, хотя это была откровенная ложь. Я не мог остановить дождь. И не мог установить палатку. Она повернулась на бок и посмотрела на меня, и вот тогда-то я понял, что она не плачет, а смеется. Она так сильно хохотала, что не могла дышать.

Думаю, именно тогда я понял, что хочу всю жизнь провести с этой женщиной.

Каждый раз, когда Зои плакала, когда оказывалось, что она не беременна, я проверял дважды, надеясь, что это окажутся не слезы, а смех. Только все тщетно.