Особый прием Гурова

– Вы только, пожалуйста, не обращайте внимания на то, что она говорит! Она такая фантазерка! И вообще, Юля, нам пора идти! Дядя Вова болеет, а мы ему мешаем! Вставай!

– Что я, глухая, что ли? – возмутилась девочка. – Я все слышала! И потом, у всех папы есть, а у меня нет! Что я, посевок в поле, что ли?

– Счастье мое! – рассмеялся Костя. – Не посевок, а обсевок!

– Юля, а если я исправлюсь, возьмешь? – спросил Никитин, но смотрел при этом на Марину.

– Я подумаю, – стрельнув в него карими глазками, кокетливо ответила девочка.

«Да, права Мария, – подумал Гуров. – Даже самая маленькая девочка – уже женщина».

Марина, не выдержав, выскочила из палаты, а Константин, показав Володе за спиной Юли большой палец, что должно было означать, что тот произвел на Марину самое лучшее впечатление, подхватил девочку и с криком:

– Вперед, за мамой! – вынес ее в коридор, но скоро вернулся. – Вчера Женьку выпустили, – начал он сообщать последние новости. – Встречали его, ей-богу, как короля! У нас тут свадебный лимузин есть, так и его подогнали! Вся Речная перед управлением была машинами забита! Шампанское только что по тротуару не текло! А уж орали от восторга все так, что стекла тряслись! Все нафранченные, при полном параде, а тут Женька выходит, в джинсах, грязный и небритый, так его до лимузина на руках несли, а дядьку, который тоже не в смокинге был, рядом. В городе они шуметь не стали, турбазу полностью сняли и туда праздновать поехали. Вот уж все напьются!

– А что еще нового? – поинтересовался Гуров, которому восторги Константина были как нож острый.

– Хороших больше нет, – развел руками Костя. – Соснин вот из окна выбросился, Шишкин – повесился, Мальков из охотничьего ружья застрелился. Но все это чистейшей воды самоубийства, и предсмертные записки есть, что, мол, ухожу добровольно, потому что желаю своей смертью искупить ту подлость, которую когда-то совершил по отношению к Владиславу Николаевичу Шикунову. А Суржиков слинял. Когда он на работу утром не пришел, ему домой позвонили, а жена в истерике! Говорит, что он еще вечером прибежал, все документы, включая загранпаспорт, собрал, все деньги, что в доме были, выгреб и смылся. А потом оказалось, что он еще и со счета в банке все снял.

– Ищете? – спросил Гуров, понявший, что «братки» не стали сами пачкать руки, но очень живописно рассказали, что будет с виновными в смерти Фартового, вот те и предпочли самостоятельно уйти из жизни, чем принять лютую смерть.

– А чего искать? – сделал вид, что удивился, Костя. – Уехал человек, и уехал! Мало ли, что там у них в семье произойти могло?

Гуров только покачал головой и, взяв с тумбочки сотовый, позвонил Крячко:

– Стас! Привет! Это я!

– Ты чего пропал? Мы уж тут не знаем, что о тебе думать! – заорал тот. – Я уже не выдержал и тебе звонить начал, а ты не отвечал. Что случилось?

– Да это я, наверное, под наркозом был, – объяснил Гуров.

– Опять вляпался! – воскликнул Стас. – А Володька как?

– На соседней кровати лежит, – ответил Лев. – И предупреждаю сразу: у нас обоих ничего серьезного! Я неудачно упал и повредил плечо, а Володя – ногу. Так что нечего тревогу объявлять! И Марию не дергай! Пусть работает спокойно! Отлежимся и вернемся! Ты мне лучше вот что скажи: у нас в министерстве есть такой Кирилл Самсонов, отчества не знаю. Что ты о нем слышал?

– Не есть, а был! Он у себя в кабинете застрелился и письмо оставил какое-то странное, что, мол, старые грехи не позволяют ему спокойно жить, просил прощения у жены и детей, и все в таком духе. А что такое?

– Да нет! Уже ничего! – вздохнул Гуров. – В общем, не баламуть народ! У нас все нормально! Все путем! – Он отключил телефон и повернулся к Косте: – Самсонов тоже застрелился. Багров уже мертв. Значит, остаются только Суржиков и Королев. Первого отловят всенепременно, а вот второй… Кстати, как он?

– Он был в каске, так что черепно-мозговых травм у него нет, но сотрясение мозга имеется. Плюс к этому перелом позвоночника, о ногах и руках я уже не говорю, а тазобедренные суставы просто в хлам. Одним словом, нормальным человеком он уже не будет никогда. Но в сознании, хотя говорить почему-то не может.

– А что с семьями Королева и Багрова? – поинтересовался Гуров.

– Наверное, уезжать собираются, потому что все свое имущество на продажу выставили.

– Надеюсь, хоть их пощадят, – буркнул Гуров.

– О чем вы, господин полковник? – посмотрел на него наичестнейшим взглядом Костя.

– Так, мысли вслух, – ответил тот и, отвернувшись, закрыл глаза.

«Да, кровавые поминки устроили братки по Фартовому! И, что самое противное, и Володька, и Костя, целиком и полностью, на стороне Евгения. Неужели они оба не понимают, что он убийца? Или, наоборот, все понимают, но оправдывают?»

Тем временем, мельком глянув на Гурова, Костя наклонился к Володе и шепотом спросил:

– Как тебе Маринка?

– Чудо! Почти такое же, как Юля, – тихо проговорил Никитин.

– Значит, все нормально! Мы все вместе завтра к тебе опять приедем, с дачи ягод привезем, – пообещал Константин.

– А это удобно? – всполошился Володя, но, получив в ответ недоуменный взгляд выразительно пожавшего плечами Константина, успокоился.

– Ну, все! Я побежал, а то меня мои девочки уже заждались!

Он ушел, а Володя вызвал звонком медсестру и поинтересовался у нее, можно ли ему уже ходить. Узнав, что недолго можно, но, если он будет сидеть, то ногу придется держать горизонтально, чтобы не отекала, он попросил ее принести костыли, чтобы потренироваться. Ну в самом деле, не разговаривать же ему с Мариной о личных делах в присутствии Гурова?

– Не напрягайся, – все поняв, сказал ему Лев, когда она ушла. – Мне проще самому выходить, чтобы вам не мешать, чем тебе рисковать снова упасть.

– Все равно когда-то надо начинать, почему же не сейчас, – ответил Никитин, садясь на кровати и спуская ноги вниз, и посмотрел прямо в глаза Гурову.

Но это был уже не восторженный взгляд ученика на своего учителя, которым Володя раньше провожал каждое его движение, это был взгляд разом повзрослевшего и поумневшего ученика, и прежнее обожание в нем напрочь отсутствовало.

– Прости меня, Володя, – обрадовавшись тому, что это затянувшееся молчание наконец закончилось и можно объясниться, произнес Гуров. – Я совершил ошибку, не сказав тебе, чтобы ты взял с собой оружие, но я даже предположить не мог, что ты оставишь его в сейфе! Но, когда об этом узнал, я не должен был брать тебя, безоружного, с собой туда, надо было приказать тебе вернуться обратно к машине.

– Я бы не выполнил этот приказ – я же обещал Станиславу Васильевичу, что с вами ничего плохого не случится, – напомнил ему Володя.