Останкинские истории (сборник)

— Вышел, вошел! — сказал Дударев. — Вчера вышел, сегодня снова вошел! Он с утра обещал связать меня с привидениями.

— С какими привидениями? — удивился Шеврикука.

— С какими! С теми! С двумя! С чужими. И пропал, стервец, с японцем! — Дударев негодовал уже громко. — Уверял, стервец, что на Покровке все привидения — его подруги!

— Я вас не понимаю, — сказал Шеврикука.

— Вы что, газеты, что ли, не читаете? И телевизор не смотрите? Два дня назад на Покровке…

— Я читал, — сказал Шеврикука. — Но в газетах мало ли что пишут. Зачем вы так шумите и волнуетесь?

Дударев быстро снял черные очки, посмотрел по сторонам.

— Да-да, вы правы, — Дударев заговорил почти шепотом, а Шеврикука стоял уже в двух метрах от «Запорожца». — Всюду социальные и экономические завистники! Но Митенька Мельников скоро обезопасит нас от всех ушей, глаз и нюхающих носов. А вы наш. Вы же наш! Сколько я вам обещал платить в последний раз?

— Тысячи две с половиной.

— А сколько я положил вам при первом разговоре в Останкинском парке?

— Пятьсот пятьдесят.

— Вот. Пятьсот пятьдесят, — Дударев был доволен. — Потом две с половиной. А теперь я вам кладу шесть тысяч в месяц. И это ведь вы будете у меня по совместительству?

— По совместительству, — кивнул Шеврикука.

— Чувствуете, как растет ваше благосостояние? Не растет, а скачет!

— Чувствую, — согласился Шеврикука. — Не благосостояние, а Сергей Бубка.

— Я понимаю вашу иронию, — добродушно сказал Дударев. — Но скоро пойдут работы, и мы будем вам платить.

— Появится дом, где потребуется перестилать пол?

— Должен появиться, — произнес со значением Дударев. — Должен. Но в Москве сейчас с этим трудно.

— И всегда было нелегко. Хотя случались и чудеса. На моей памяти один шутник вычихал дом.

— Как это? — заинтересовался Дударев.

— У князя Хованского, Григория Александровича, того самого, что написал: «Я вечор в лугах гуляла, грусть хотела разогнать», — был любимый шут Савельич, большой ловкач и забавник. Этот Савельич на спор вычихал у одного вельможи дом. Обязан был чихнуть на каждой из ста двадцати ступеней парадной лестницы. Чихнул.

— Когда это было? — спросил Дударев.

— При Карамзине. Хованский был приятелем Карамзина.

— Вы сказали: «На моей памяти».

— Я так сказал? — смутился Шеврикука — На моей читательской памяти, видимо. Я начитанный. Время образуется для безделья. Вот Михаила Ивановича Пыляева недавно читал.

— И я Пыляева недавно читал. Надо было. — Дударев задумался, он молча губами шевелил, положив руки на руль, может, что-то и подсчитывал. Сказал: — Нет, это нынче не пройдет. Чихание не для нас. Хотя…

— А покровский дом кому достанется? Если не секрет.

— Секрет! Секрет! Но не для вас! Тут есть варианты. Есть! И очень заманчивые!

— Вот вы снова и в воодушевлении, — улыбнулся Шеврикука. — А то совсем недавно поминали в сердцах агонию, всеобщую околесицу и жуть, отвергали возможность родовых схваток…

— Были причины, были! — резко сказал Дударев. — Я говорил тогда с вами про мельниковскую лабораторию. О ней — молчок! Это слишком серьезно.

— Я молчу. Я понимаю, — заверил Дударева Шеврикука, полагая при этом, что Дударев прокричал о разгроме лаборатории если не сотне, то уж по крайней мере десяткам человек.

— Вот я к чему пришел, — объяснил Дударев. — Мы отринули все это наше планов громадье. А сами цепляемся за него. Не можем отвыкнуть. Я понял. Нынче нельзя затевать что-либо долговременное. Надо все соображать на ходу. Все менять и выстраивать на ходу! На лету! Кто этого не поймет, тот погибнет! Можно было бы еще три дня назад предположить, какой интерес вызовут привидения? Где этот стервец Грозный? С японцем к тому же! А в нашем доме, как вы считаете, Игорь Константинович, есть привидения?

— Привидения… — растерялся Шеврикука.

— Вы ведь в нашем доме живете? — Некое сомнение прозвучало в вопросе Дударева.

— Да, в Землескребе, — сказал Шеврикука.

— Здесь ведь столько людей понабито… Всех не узнаешь и за сто лет. А привидению-то у нас проползти негде. Или не так?

— Утверждают, что одно завелось. В том самом подъезде, где обитает Митя Мельников.

— Откуда?

— Там один чиновник накушался снотворного. Как раз над квартирой Мельникова. Фруктов по фамилии. Его затравили в пору оздоровительной кампании. Говорят, стал являться.

— Вы точно знаете?

— Я его не наблюдал. Но утверждают. Вот Сергей Андреевич, Крейсер Грозный, и утверждает.

— Ну-у! Это враль! — поморщился Дударев.

— Враль, — согласился Шеврикука. — Враль-то он враль, однако змей-анаконда живет в Останкине. И вы его разыскиваете в надежде с его помощью войти в желанное вами общение.

— Возможно, вы правы, — задумался Дударев. — А коли что узнаете об этом Фруктове, непременно сообщите нам.

— Дались вам эта привидения! — раздраженно сказал Шеврикука. — Нашли на кого ставить! На весь этот хлам — привидения, призраки! Вот уж где точно симптомы агонии. Впрочем, нет. Когда соображают на ходу, проглатывают на ходу невесть что, случается не агония и не родовые схватки, а хроническое расстройство желудка.

Но Дударев его не слушал. Из кармана пиджака он достал карточку, схожую с визитной, но размером с открытку, и рассматривал ее. Шеврикука почувствовал, что Дударев намерен о чем-то спросить его, но колеблется, стоит ли.

— Вы в каком подъезде живете?

— В том… — неопределенно указал рукой Шеврикука.

— Понятно, — сказал Дударев. — Вам сегодня в почтовый ящик ничего лишнего не бросали?

— А что именно? — спросил Шеврикука.

— Да всякую дрянь бросают! То посоветуют немедленно разослать в двадцать адресов требование купить букет Алле Пугачевой. То этот наш землескребный деятель… как его… Радлугин, что ли… озадачит анкетой по поводу Затмения. Сегодня сунули какую-то странность.

— Я ничего не получал.

— А в вашем подъезде кто-нибудь?

— Не знаю. Не слышал. В нашем подъезде никто.

— Странно, — сказал Дударев и, решившись, протянул Шеврикуке карточку. — Вот поглядите.

Карточка была лакированная, с золотым тиснением. Золотые буквы бежали по ней резво, цепляясь друг за друга лапами и хвостами, ватагами обезьян. В четырех местах росчерки выскакивали вверх и вбок особо длинными и изящными хвостами. Золотом обращались: «Товарищу Дудареву О. С.!» Далее следовали слова знакомые и малоинтересные: «Быстро! Безопасно! Блестящий эффект! Уничтожаем бытовых насекомых, не нарушая уюта вашего дома!», и Шеврикука вернул бы карточку, если бы не скосил глаза на подпись: «Отродье Б. 8783 — 4. Б. Ш. (Фл. Ш.)». Он перечитал золотые слова: «Если подружитесь с привидениями, не жадничайте, свяжитесь с нами, не сочтите за труд, иначе не отвечаем за уют дома. В любой день с 6 до 19 часов по телефону…» Номер был, но его замазали черным. Шеврикука перевернул карточку. И на обороте зачерненные цифры не проступили. Шеврикука пожал плечами, вернул карточку.