Останкинские истории (сборник)

— Можно увидеть, можно, — согласился Бордюр. — Но смотря на что намек? Во всяком случае, сувенирами от Петра Арсеньевича или какими-либо бумагами его с подписями и печатями мы не располагаем.

— Тогда на что же намек?

— Не знаю, не знаю, не знаю! — быстро произнес Бордюр. И будто бы это незнание было ему приятно. — Вы-то позволили себе в прошлый раз повязать черный бархатный бант!

— Кстати, чем он вас тогда взволновал? — спросил Шеврикука. — Я не понял. И сейчас не понимаю.

— Как-нибудь объясню. Но не теперь.

Прошли мимо шашлычной, вблизи которой Шеврикука услышал от Крейсера Грозного историю похода его героического и непотопляемого корабля Амазонкой из Эфиопии в Парагвай и обретения им змея Анаконды. Здесь Шеврикука познакомился с Пэрстом-Капсулой.

— Хочу вас предупредить, — сказал Бордюр, — разговор у нас должен пойти в иной тональности, нежели там, наверху, в летающем вагончике. Прежде мы к вам приглядывались. А теперь пригляделись. Считайте, что мы с вами равноправные собеседники, ничем не связанные, никак друг от друга или еще от чего-либо не зависящие.

— Равноправные? У нас с вами разные чины.

— Ой ли? — усмехнулся Бордюр. — А вдруг я более проницательный, чем вам кажется?

— Вы находитесь в заблуждении, — пробурчал Шеврикука.

— Ладно, ладно! — согласился Бордюр. — Стойте на своем. Это ничего не меняет. Вы свободны от каких-либо обязательств перед нами. Вы их и не подписывали. Мы не можем и не будем принуждать вас к чему-либо, требовать от вас каких-то действий. Мы можем лишь просить вас о неких услугах или даже советах. А вы станете соблюдать свои интересы. Может, и от нас добудете пользу. Договорились?

— Я перевариваю ваши слова, — сказал Шеврикука.

— На это не уйдет много времени, — сказал Бордюр. — Вас вызывали к Увещевателю…

— Да, вызывали, — Шеврикука поглядел в глаза Бордюру. Синиесиние.

— И что?

— Там известно о моих общениях… с вами.

— С Отродьями Башни, вы хотели сказать? Не стесняйтесь, не стесняйтесь! — подбодрил Шеврикуку Бордюр. — Нас нисколько не обидит.

— Хорошо известно. Со многими подробностями. Все мне, естественно, не открывали…

— Мы догадывались об этом. И мы знаем об этом. Вот потому-то, в частности, и решили считать вас свободным от всяких обязательств перед нами…

— И было дадено мне понять: «То, чем хотят овладеть Отродья Башни, у домовых есть». Скорее всего, для передачи вам.

— А то вы об этом не знали? — удивился Бордюр.

— Знание мое было смутное, — сказал Шеврикука.

— Отчего вы не предпринимаете поиски доверенности Петра Арсеньевича? — спросил Бордюр.

Шеврикука опять взглянул в глаза собеседника.

— Да-да, — закивал Бордюр. — Мы тоже о многом осведомлены. О многом. И более того…

Тут он замолчал.

— У меня нет желания, — сказал Шеврикука.

— Другие отыщут! — разволновался Бордюр. — Другие!

— И пусть отыщут, — сказал Шеврикука. — Кстати, если вы так осведомлены обо всем, не поделитесь ли со мной знанием? Зачем мне обретать эту доверенность, что в ней такого важного, чтобы я ринулся ее отыскивать?

— Ну… Нам, конечно, не все известно… — смутился Бордюр. — Но о сути мы догадываемся. Однако если я вам сообщу… Словом, надо ли рассказывать спешащему в кинотеатр содержание фильма?

— Я вас понял, — кивнул Шеврикука. — Но я никуда не спешу и спешить не собираюсь.

— Хорошо, — поразмыслив, рассудил Бордюр. — Оставим в стороне историю с Петром Арсеньевичем… Я понимаю… Вы — сами по себе… Или сам по себе… И таким желаете пребывать дальше… Вы — одинокий наездник…

— Домовые наездниками быть не могут, — сказал Шеврикука.

— Ну… одинокий охотник…

— Ни за чем сейчас охотиться не намерен.

— Экий вы сегодня привередливый, — подосадовал Бордюр. — И определения вам не подберешь…

— А Пузырю, или тому, что спустилось на бульвары, какие вами подобраны определения? — спросил Шеврикука.

— Есть технические… Вам они вряд ли о чем поведают… — сказал Бордюр. — А в обиходе мы стали именовать его Пузырем. Как и все.

— Он не от вас?

— Нет, — покачал головой Бордюр. — Не от нас.

— И природа его вам не ясна? — удивился Шеврикука.

— Не совсем ясна… — не сразу выговорил Бордюр.

И было видно, что он в смущении. Или в растерянности.

— У вас в Землескребе появилось привидение, — помолчав, сказал Бордюр. — Известно, что и не без вашего соучастия…

— Ну, это… Назовем так: условное привидение, — уклончиво протянул Шеврикука.

— Хорошо. Условное. А с безусловными привидениями, опять же известно, вы поддерживаете отношения. Вы к ним вхожи…

— Случается… Или, вернее, случалось…

— Нельзя ли бы было с вашей помощью войти в отношения с привидениями и призраками и нам?

— А вы сами что… — теперь Шеврикука удивился искренне.

— Не слишком пока получается, — замялся Бордюр.

— И это для вас важно? — спросил Шеврикука.

— Важно, — кивнул Бордюр.

— Хорошо, — сказал Шеврикука. — Это можно устроить. Как скоро?

— В ближайшие дни. Впрочем, спешка не нужна. И нам придется кое-что обсудить.

— Дадите знать.

— Сейчас такая пора, — сказал Бордюр, — когда возможны Самозванцы…

— Я уже слышал подобные слова…

— Вы не хотели бы стать Самозванцем?

— Каким это и где?

— Хотя бы в вашем… сословии…

— Нет, — сказал Шеврикука, — не хотел бы.

— Отчего же так? Вы личность рисковая. А тут и власть, и приключения. И Марина Мнишек. Вот бы наворочали дел!

— Из-за Марины Мнишек в первую очередь не следует идти в Самозванцы, — сказал Шеврикука.

— Ну, насчет Марины Мнишек я пошутил, — как бы уступил Бордюр, — и вы пошутили. Но если всерьез? А то ведь бесконечность повторений схожих ситуаций. Вам не скучно?

— А что, вам вышла бы выгода, если бы я стал Самозванцем? — спросил Шеврикука.

Вежливый нынче Бордюр нахмурился. Но сейчас же к нему вернулась доброжелательность.

— Это я так, для самого себя… Чтобы лучше понять вашу личность… Но ведь кто-то непременно рванется в Самозванцы.