Останови часы в одиннадцать

— Ты разговаривал с Рикертом? — Вопрос Юлии прозвучал несколько странно, ведь Генрик только что об этом рассказывал.

— С Рикертом, Юлия.

— Когда это было?

— Несколько минут назад. Я пришел сюда прямо от него.

— От Рикерта?

— Да, от магистра Яна Рикерта, — терпеливо объяснил он. Юлия поджала губы и нервно раздавила только начатую сигарету.

— Генрик, — сказала она тихо, по выразительно. — Ты проявляешь себя в каком-то новом качестве. Я рада, что это случилось именно сегодня и я не успела сделать того шага, о котором могла бы впоследствии горько пожалеть. Я не думала, что ты можешь так беспардонно лгать. На будущее, однако, советую тебе лгать более умело.

Она поднялась. Генрик тоже вскочил.

— Что случилось, Юлия? Я ничего не понимаю.

— Ты разговаривал с Рикертом? Значит, ты обладаешь способностью общаться с людьми, которые умерли уже три дня назад. В таком случае ты не должен растрачивать свой бесценный дар по мелочам.

— Юлия! — простонал он.

Она указала пальцем на газету, брошенную на столе.

— Вот некролог о смерти магистра Яна Рикерта, — с этими словами она вышла из кафе.

Генрик долго стоял без движения. Он смотрел вслед удаляющейся Юлии, пока за ней не захлопнулась дверь. Перевел взгляд на некролог: «Магистр Ян Рикерт безвременно скончался 25 мая… Похороны состоятся на Коммунальном кладбище…» Он опустился на стул. Еще раз прочитал некролог с начала до конца.

Возможно ли, чтобы в Лодзи жили два Яна Рикерта — оба магистры и оба искусствоведы? Как иначе объяснить это удивительное стечение обстоятельств, так фатально отразившихся на их отношениях с Юлией?

— Ушла. И злая же у нее была физиономия, — произнесла за спиной Генрика девушка. Генрик промолчал, но это ее нисколько не смутило. Она попросила разрешения сесть за его столик и, хотя ответа не последовало и на сей раз, уселась напротив. Генрик с трудом сдерживал ярость.

— Вы очень плохо воспитаны. Мы знакомы не так близко, чтобы посылать мне улыбки, когда я нахожусь в обществе другой женщины.

— Фью-ю-у-у! — она свистнула так громко, что сидящие за соседним столиком на мгновение прервали беседу. — Вот какие пирожки! Так это из-за меня она вышла из кафе? У нее было лицо королевы, которую выставили из дворца.

— Прошу о ней не говорить в таком тоне. Она мотнула головой:

— Вы, наверное, вбили себе в голову, что любите ее.

— А вам-то что, не понимаю? — довольно грубо оборвал ее Генрик. — Эта пани ушла не потому, что вам вздумалось мне улыбаться. Она назвала меня обманщиком и лжецом. И виной всему фатальное стечение обстоятельств.

— Мужчины всегда ссылаются на фатальное стечение обстоятельств.

— Я не лгал и не обманывал. А стечение обстоятельств действительно было таково, что меня и впрямь можно было счесть лжецом. Ясно?

— Не очень-то…

— Полчаса назад я был у одного магистра и искусствоведа, Яна Рикерта. Я говорил с ним и передал содержание нашей беседы девушке, которая только что сидела со мной. Судьбе было угодно, чтобы именно сегодня состоялись похороны другого Яна Рикерта, тоже магистра и тоже искусствоведа. Моя знакомая, прочтя некролог в газете, поторопилась с выводами и обвинила меня во лжи. Теперь вы все понимаете?

— Не очень-то…

— Что же тут неясного?

— Два Рикерта? Два Яна, оба магистры, оба искусствоведы?

— И все же это было именно так. — Он пожал плечами.

— Я не удивляюсь, что она ушла. Кому хочется, чтобы тебя дурачили!

— Стечение обстоятельств…

— В большом городе могут жить целых десять Рикертов и пятеро из них могут быть Янами. Но чтобы двое из них были магистрами и искусствоведами!.. А может быть, вы сегодня себя плохо чувствуете? — спросила она заботливо.

Он ударил ладонью по столу.

— Идемте! Тут недалеко! Вы увидите табличку: «Ян Рикерт, магистр, искусствовед». Этот человек жив и сегодня со мной разговаривал.

— А вечером пойдем потанцевать. Ладно?

Генрик ничего не ответил. Вышли из кафе, она — улыбающаяся и довольная, он — мрачный, насупившийся, с твердой решимостью убедить весь мир в существовании двух Янов Рикертов, магистров и искусствоведов.

Пройдя двор, поднялись на второй этаж, остановились перед дверью с медной табличкой. Генрик два раза нажал звонок, потом постучал. Наконец дернул ручку. На этот раз дверь не открылась. Он снова постучал. Еще и еще раз, громко и настойчиво. На этот стук из соседней квартиры вышла толстая блондинка в халате.

— Вы к кому? — спросила она.

— К пану Рикерту.

— Он умер, сегодня его похороны.

— Я к живому пану Рикерту, — объяснил Генрик. Она посмотрела на него с подозрением.

— Здесь проживал только один Рикерт. Магистр. Сейчас похороны. Хоронят его на Коммунальном.

— Но простите, — начал объяснять Генрик. — Я был здесь всего полчаса назад. Мне открыл двери какой-то мужчина. Я спросил папа Рикерта, потому что ничего не знал о его смерти. Этот мужчина вел себя так, будто он и есть Ян Рикерт, магистр. Я просто в недоумении. Я-то думал, что Рикертов двое…

Блондинка в халате почувствовала, что здесь что-то нечисто. Она переступила порог квартиры и сказала:

— Три часа назад вынесли гроб. На кладбище поехали все знакомые и сестра покойного. Ключи от квартиры оставили у меня. А вы говорите, что здесь кто-то был…

— Был, был, — подтвердил Генрик. — Я позвонил два раза, но поскольку звонка не было слышно…

— Он не работает, — вставила она.

— …я нажал ручку, и дверь открылась. Потом я услышал шаги в квартире, и в темном коридорчике появился какой-то мужчина. Я спросил, могу ли я говорить с паном Рикертом, и тогда он пригласил меня в комнату, окна которой были занавешены шторами. Мы беседовали недолго, и он говорил со мной, как магистр Ян Рикерт.

— Это все так, — согласилась толстая блондинка. — Коридор темный, а окна в комнате закрыты шторами. Но квартира закрыта, в ней никого пет. А ключи у меня.

— Тот пан говорил, что принимает меня в темноте, потому что у него болят глаза: он побывал в автомобильной катастрофе.

Женщина в халатике кивнула.

— Пан Рикерт погиб в автомобильной катастрофе.

— Но я же разговаривал с ним! — вскричал Генрик. — Полчаса назад!

Блондинка юркнула в свою квартиру. Высунув голову из двери, она завизжала:

— Он мертв! Сейчас его хоронят!

— Простите… — начал было Генрик, но она не дала ему закончить.

— Не говорите ничего, умоляю вас! — крикнула она и обратилась к девушке, которая, по всей видимости, вызывала у нее больше доверия: — Может, пани будет так любезна и минуточку подождет? Я наброшу платье и сбегаю к дворничихе. Дома никого нет, муж на похоронах, а я осталась: неважно себя чувствую. Ведь не могла же я знать, — тут она начала креститься, — что пан Рикерт вернется в свою квартиру.