Останови часы в одиннадцать

— Должен вам сообщить, что я написал несколько книг. И все они с начала и до конца были выдуманы.

— Это ничего не значит. Придумать на бумаге вы можете, по в жизни вы человек очень наивный и правдивый. Я разбираюсь в людях.

— Да?

— У меня была довольно тяжелая жизнь.

— Гм, — кашлянул он.

— Не беспокойтесь, я не стану утомлять вас рассказом. Но в одном можете не сомневаться: моего знания жизни хватит на то, чтобы поверить в самые неожиданные происшествия.

— Разговор с Рикертом вы тоже относите к таким происшествиям?

— Посмотрим, — сказала она серьезно. Сейчас это была уже не та девушка, которая препиралась с Лолеком у Старого кладбища. Сняв плащ, она осталась в скромном голубом платье с белым воротничком. Вызывающая вульгарность, так коробившая его, куда-то исчезла.

Генрик открыл бутылку вина. Они поставили закуски на поднос и перешли в комнату. Он сел на тахту, а она — в кресло, стоящее перед низким столиком. Генрик рассказал ей о покупке тросточки и объяснил, что привело его к Рикерту.

— Что вы обо всем этом думаете? — спросил он.

— В привидения я не верю, — помолчав немного, ответила она. — Рикерт умер. Следовательно, человек, с которым вы разговаривали в его квартире, был не Рикерт.

— Почему вы так думаете?

— Вы же сами мне сказали, что тот человек ни разу не назвал себя Рикертом.

— Однако он дал понять, что это так.

— Он думал, что вы знакомы с Рикертом и его мистификация не удастся. Но быстро понял, что вы Рикерта никогда не видели. Однако до самого конца беседы он не был в этом уверен, поэтому ни разу не сказал, как его зовут.

— Почему же он не сказал прямо: «Рикерт умер»?

— Именно в этом и заключается секрет. Пользуясь тем, что все родственники и знакомые магистра поехали на похороны, неизвестный человек с неизвестной целью вошел в квартиру покойного.

— Если верить соседке, двери были закрыты и ключи лежали у нее.

— У него могли быть свои ключи.

— Верно, — согласился он. — Но почему же этот субъект пригласил меня в комнату, выдавая себя за Рикерта, вместо того чтобы прямо сказать мне: «Пан Рикерт умер» или «Пан Рикерт будет позднее»?

— Припомните еще раз как следует начало разговора с этим человеком.

— Прекрасно помню, как все было. «Слушаю вас. В чем дело?» — «Я хотел бы поговорить с магистром Рикертом». А он спрашивает: «О чем вы хотите поговорить?» Тогда я начал объяснять, что купил в комиссионке одну вещь и хотел бы кое-что о ней узнать. «О чем именно идет речь?» — спросил он, а когда я заколебался, он пригласил меня в комнату.

— Вот именно, в этом вся соль! Именно здесь ключ к разгадке. Похоже на то, что он пригласил вас только тогда, когда узнал цель вашего прихода. Иными словами, вы его чем-то заинтересовали. Это было для него так важно, что он не стал отделываться от вас и пошел на мистификацию, выдавая себя за Рикерта.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Генрик.

— Но ведь это проще пареной репы. Допустим, незнакомец находился в квартире для того, чтобы украсть какую-нибудь вещь. Часы, деньги, золотой браслет, меха, радиоприемник. Вдруг в квартиру, где он хозяйничает, входит какой-то субъект, то есть вы. Что ему делать? Сплавить вас как можно быстрее, чтобы иметь возможность довести свое дело до конца. Сделал он это? Нет. Услышав, что вы пришли по поводу какой-то вещи, он пригласил вас в комнату. Больше того, он даже выдал себя за Рикерта, чтобы узнать, о какой именно вещи идет речь. Он действовал вопреки воровской логике. Следовательно, это не был вор в обычном понимании этого слова. Он явно что-то искал в квартире покойного. Искал, но не мог найти. Вдруг появились вы. Он пригласил вас, ибо рассчитывал, что вы каким-нибудь образом сможете помочь ему в его поисках. Вы ему рассказали о тросточке. И что тогда произошло?

— Он потерял ко мне всякий интерес. Дал понять, что пора оставить его одного.

— Иначе говоря, он искал не тросточку.

— Вы были бы великолепным детективом! — воскликнул он. Они выпили по рюмке вина. Рассуждения девушки и в самом деле показались ему очень логичными. Гордость его, однако, была сильно уязвлена: ведь скорее ему полагалось бы сделать подобный вывод. Он выпил еще одну рюмку вина и сказал:

— По-моему, автомобильная катастрофа была подстроена. Рикерта убили, и в квартире Рикерта я разговаривал с его убийцей.

Пить он не умел. После четвертой рюмки он изменил свою версию следующим образом.

— Я когда-то видел пьесу Сухово-Кобылина под названием «Смерть Тарелкина». Тарелкин был тип, по уши залезший в долги. Чтобы избавиться от кредиторов, он инсценировал свою смерть, купил гроб, положил туда куклу, похожую на него, под куклу — дохлую рыбу. Что вы скажете, если выяснится, что мы участвовали в похоронах куклы господина Рикерта, магистра и искусствоведа. Вас не восхищает такая гипотеза?

— Нет, — откровенно ответила она. Демонстративно убрала со стола недопитую бутылку вина и унесла ее на кухню.

Ему это очень не понравилось. Горький опыт подтвердился еще раз: стоит только пригласить молодую девушку в холостяцкую квартиру, как она сразу начинает распоряжаться, как у себя дома. Не захотела даже выслушать его гипотезы до конца.

Генрик пошел в кухню, чтобы заварить черный кофе. Розанна или Зося — ему было все равно, как ее зовут на самом деле, — включила проигрыватель и поставила старинный вальс «На сопках Маньчжурии». Генрик вылил себе на брюки черный кофе. К счастью, брюки были темными и пятно можно было замыть горячей водой. Он вынул из шкафа другой костюм и заперся в ванной. Включил газ, чтобы нагреть воду. Из-за шума колонки и бульканья воды он едва услышал звонок телефона. Пока он накинул халат и вбежал в комнату, телефон уже не звонил. Трубка лежала на вилке аппарата, из радиолы гремел старинный вальс.

— Звонила какая-то женщина, — с равнодушным видом объяснила Розанна-Зося.

— Юлия? — обрадовался он.

— Не знаю. Спросила Генрика; услышав мой голос, никак не хотела поверить, что это действительно ваша квартира. Я ей сказала, что вы в ванне и что я с удовольствием вас позову, по она бросила трубку.

— Это была Юлия! Она хотела объясниться со мной.

— А трубку все-таки бросила, — вздохнула она, удачно разыгрывая сожаление.

«Я потерял Юлию. Теперь я уже наверняка потерял Юлию», — подумал Генрик и вернулся в ванную.

Но через минуту телефон зазвонил вновь. На этот раз Генрик опередил Розанну. Как молния, метнулся он к телефону и схватил трубку.

— Генрик слушает, — тепло произнес он.

— Говорит реквизитор киностудии, — прохрипел в трубке мужской голос. — В комиссионном магазине мне сказали, что вы на днях купили старинную тросточку со штыком. Она нужна нам для одной картины. Будьте так добры, уступите ее нам.

— Нет.

— Сколько вы за нее заплатили?

— Пятьсот злотых.

— Мы дадим вам тысячу.