Остановись, мгновенье, ты ужасно

Только зря она насмехается, потому что Федор не из тех, кто пасует перед неудачами и трудностями. Видать, она еще не знает его настырного характера. А зря.

Дерзко глянув в глаза полковнику, Туманов пообещал:

– Мамедова я возьму. Не долго ему топать по земле. Обязательно возьму.

Взгляд полковника немного потеплел. Как опытный руководитель, Васильков знал, как поговорить с каждым из своих подчиненных. Ленивых надо заставлять работать, кнутом. А кому-то, как Туманову словом надавить на самолюбие. Для таких оно ощутимее всякого кнута будет, потому что майор Туманов опер от Бога. Таких природа создает одного на десять тысяч народившихся.

И сейчас полковник нисколько не сомневался, если Туманов так говорит, то, стало быть, так оно и будет. Вопрос лишь, как скоро, это произойдет.

И «батяня» сказал, сменив тон на более доброжелательный:

– Ты вот что, Федор, поторопись. Сам же говорил, что есть основания подозревать Мамедова причастным к взрыву у пивбара?

Федор согласно кивнул.

– Ну вот, – доверительно произнес Васильков. – Как бы этот басурман еще чего-нибудь не натворил бы тут у нас.

Уже когда Туманов выходил из кабинета, Васильков задержал его буквально в дверях, спросив:

– Ты не сказал, как там решил с Чикиной?

Казалось за все время их беседы, Васильков только и ждал от Туманова, чтобы узнать о его обещании и, не дождавшись, решил спросить:

Федор обернулся, прикрыв дверь, чтобы секретарша не услышала эту часть их разговора. Сказал:

– Я свое слово держу. Чикина уже час, как на свободе. Отпущена под подписку о невыезде. Как мы с вами и обговаривали этот вопрос.

Полковник удовлетворенно кивнул, тем самым, позволяя своему подчиненному удалиться.

Вернувшись в свой кабинет, Федор посмотрел на огромный сейф, стоящий возле майорского стола. На нем, прикрытый бумагой, стоял стакан водки, остатки недавнего пиршества. Помощники майора не польстились на него. Особенно это касалось Грека.

Федор даже удивился, как это усачу хватило выдержки, не протянуть к нему свою руку. Откинув бумагу, Федор достал стакан.

Сидящие возле стола Грек с Ваняшиным, внимательно наблюдали за майором. Ваняшин задумчиво хмыкнул, видя, с каким настроением вернулся от Василькова их майор, а Грек облизнулся.

– Оставь глоточек, – попросил он, при этом скроив физиономию попрошайки. Но со своей просьбой он опоздал.

Туманов поставил пустой стакан на прежнее место, прикрыв его бумагой.

– Извини, Грек. Не смог остановиться, – сказал Федор.

Грек понимающе кивнул и махнул рукой.

– Понимаю. Я и сам такой. Как войду во вкус, ничем меня не остановишь. Николаич, так может, я сбегаю? Куплю поллитровочку? Все-таки уже конец рабочего дня. Ну и все такое…

Что имел в виду Грек под всем таким, Туманову с Ваняшиным осталось не понятным, но от предложения настырного капитана они отказываться не стали.

– Да, – задумчиво протянул Федор, отсчитывая из своего бумажника в протянутую руку Грека червонцы. – Работенка у нас такая, что иной раз не захочешь, да махнешь сто грамм. Беги, Саня.

Грек отнесся философски к сказанному майором Тумановым.

– Истину говоришь, Николаич. Вот мне, чем еще снимать напряжение, как не стаканом. Постоянной женщины я не имею. А напряжение распирает мою систему каждый день. Одно спасение, – он кивнул наверх сейфа, где под бумажкой стоял пустой стакан.

Глава 13

Даша как обычно приготовила ужин. Полчаса назад ее майор позвонил, сказал, что скоро будет дома. Кроме всего прочего, не забыл упомянуть об ужине. Хотя об этом можно было и не упоминать. Как всякая хорошая хозяйка, Даша всегда старалась вкусно накормить своего любимого мужа и очень обижалась, когда что-то из ее стряпни оставалось не съеденным, поэтому каждый раз вылезая из-за стола, Федор ощущал себя медвежонком Вини пухом, который побывал в гостях у братца кролика.

Когда сковородка с жаренным свиным мясом, обсыпанным сверху колечками лука, уже стояла на столе, рядом с тарелочкой соленых огурчиков и кастрюлей с вареной картошкой, в двери раздался нетерпеливый звонок.

Один, второй, третий.

Даша не успела сбросить с себя фартук. Единственное, что она успела сделать, так это глянуть на себя в большое настенное зеркало висевшее в коридоре и поправить локон волос, спадавший на лоб.

– Иду, милый, – проворковала она, выбирая какую щечку лучше подставит для поцелуя: правую, или левую? Решила предоставить это на выбор самому Федору.

Она торопливо справилась с одним замком, со вторым, открыла дверь и растерялась оттого, что в грудь ей уперся ствол пистолета с глушителем.

Перед дверью стоял высокий парень с худощавым лицом, которое Даше сразу не понравилось. Во-первых, на нем остались следы в виде язвочек от юношеских угрей. Для взрослого мужчины, это выглядело как-то довольно унизительно. Во-вторых, не понравились его, точно стеклянные, глаза. И для себя Даша сразу определила, либо этот тип – наркоман, либо не совсем здоров на психику, что само по себе не исключало для нее возможности невинно пострадать. Ведь в руке у него не игрушка, а вполне настоящий пистолет, да еще приспособленный производить выстрелы бесшумно.

Даша замерла. С легким сердцем приняла бы это за нехорошую шутку, если бы не выражение стеклянных глаз этого типа. Так смотреть может только человек способный на убийство. И ей сделалось страшно, и Даша тихонько ойкнула.

Парень приложил палец к губам, прошипев:

– Тс…с.

Даша решила его не раздражать. Корчить из себя героиню и заорать во все горло, ни к чему хорошему не привело бы. Тип нажмет пару раз на курок, а потом даст деру по лестнице вниз. Прежде, чем кто-то из соседей выглянет на лестничную площадку, этот тип уже выскочит из подъезда, а она останется лежать тут в луже крови. Поэтому Даша послушалась и поджала губы.

Как ей показалось, парень на это одобрительно кивнул и тихонько спросил:

– Майор твой дома?

По тому, как был задан вопрос, Даша поняла, что этому типу вовсе нужна не она, а ее муж, Федор Туманов. И штуковина в руке у парня приготовлена не для нее, а для Федора. Ее он если и убьет, то просто, чтобы не оставлять свидетеля. А может быть, сжалится. Но кого он уж точно не пощадит, так это Федора. И Даша молчала, не зная, что ответить.

Видно ее молчание стало действовать парню на нервы, и он, ткнув ее пистолетом в грудь, раздраженно проговорил: