Остановись, мгновенье, ты ужасно

Алла Чикина отрицательно покачала головой.

– Нет. А впрочем… – в ее глазах промелькнула надежда, заметив которую даже Грек перестал дремать. – Однажды, Пшеянц как-то обмолвился, что они с Мамедовым встречаются в ресторане «Три мушкетера». Это на Павловской улице. Сам Пшеянц там часто бывал. Там французская кухня. Ему нравилось.

Туманов воспринял сказанное Чикиной с легкой усмешкой.

– Вообще-то я сомневаюсь, что такой человек, как Мамедов обладает изысканными вкусами. Но думаю, наведаться нам туда и поговорить с администратором стоит, – проговорил майор.

Глава 21

Стоит ли сомневаться в том, что никто так не знает посетителей ресторана, как метрдотель. При желании, он может, и столик получше предоставить и юную красотку порекомендовать, чтобы уважаемому посетителю не скучалось в одиночестве.

Именно таким человеком и был Савелий Маркович Григорьев, метрдотель ресторана «Три мушкетера». С дамами обходителен, с мужчинами угодлив. Но это в основном с теми, кто был постоянным клиентом ресторана. Они могли рассчитывать на особое его расположение. С остальной публикой Савелий Маркович был не так обходителен. Особенно, если замечал, что кошелек клиента не трещит по швам от обилия долларов или евро. Таким надеяться на особое покровительство Савелия Марковича не следовало, и столики им выделялись, либо возле самой сцены, где от стараний оркестрантов лопались барабанные перепонки, либо рядом с выходом из зала, что само по себе тоже не отличалось большим комфортом. Но при этом эти места, так рекламировались метрдотелем, словно о лучших и не стоило мечтать.

Скупого на чаевые клиента, Савелий Маркович также безошибочно определял из общей массы посетителей, как это делает чабан, выбраковывая паршивую овцу из огромного стада. Случайный посетитель не мог рассчитывать на хорошие места, которые зависели от его кошелька.

Ежедневно Савелий Маркович приходил в ресторан задолго до того, как его уютный зал заполнялся публикой. Заложив руки за спину, он прохаживался по залу, проверяя, чтобы на каждом столе были чистые скатерти и свежие салфетки. Потом проходил к себе в кабинет, где неизменно пропускал рюмку, другую коньяку и плотно обедал, потому что следующий прием пищи будет только после закрытия ресторана.

Так должно было быть и на этот раз. И Савелий Маркович уже велел молоденькой официантке, недавно принятой на работу, принести ему в кабинет поднос с блюдами.

Войдя в свой кабинет, со вкусом обставленный финской мебелью, Савелий Маркович первым делом снял свой замшевый пиджак и повесил его на спинку кресла. Вторым делом, засучил у рубашки рукава. Потом достал из стеклянного бара бутылку коньяка и рюмочку.

Усевшись поудобнее в кресло, он наполнил рюмочку и прежде чем пригубить ее, как настоящий дегустатор, поднес к ноздрям и втянул ароматный запах, напоминавший Савелию Марковичу о его далекой родине – Молдавии. После этой небольшой процедуры, он обычно переходил ко второй ее части. Все дело в том, что Савелий Маркович никогда не употреблял вино по-хамски, когда за пару больших глотков можно осушить целый двухсотграммовый стакан. Вино он принимал неторопливо и маленькими глоточками, чтобы лучше почувствовать его вкус.

После первой рюмочки, он приступал к легкой закуски. Обычно это было что-нибудь из салатов. Затем, наливалась вторая рюмочка. Но выпивалась она уже значительно быстрее первой.

Неожиданный стук в дверь, спутал все планы Савелия Марковича. По этому нахальному, и довольно громкому стуку он понял, что за дверью стоит кто-то чужой, поэтому сразу же поспешил убрать со стола бутылку и рюмку. Вместо этого на стол легла папка с бумагами. Савелий Маркович раскрыл ее. Взял в руку авторучку, при этом, сделав такое лицо, будто сейчас здесь на его столе, творились глобальные дела, а тот, кто постучал, попросту мешает довести их до конца. Поэтому посетитель, осмелившийся потревожить метрдотеля, не должен забывать о лимите времени, отведенным для него.

– Войдите, – скрывая раздражение, произнес Савелий Маркович таким голосом, каким конферансье объявляет о выходе на сцену следующего участника грандиозного концерта.

В кабинет вошли двое. Оба высокие, широкоплечие, и метрдотелю показалось, что его небольшой кабинет сделался еще меньше.

Едва глянув на них, Савелий Маркович определил, что оба они не являются посетителями их ресторана, а стало быть, речь не пойдет о том, чтобы на вечер заарендовать несколько лучших столиков.

Держатся они довольно раскованно, хотя и не наглеют, как это бывает с представителями современного криминала. И Савелий Маркович безошибочно угадал в вошедших борцов с криминалом. И не ошибся, потому что первый из них, который выглядел постарше, достал из кармана пиджака удостоверение, при виде которого, Савелию Марковичу сделалось неуютно даже в собственном кабинете. Он вдруг почувствовал запах камеры, вдыхать который ему в полной мере пришлось лет десять назад, когда он глупо попался за изнасилование несовершеннолетней.

– Старший оперуполномоченный уголовного розыска, майор Туманов, – представился владелец удостоверения. – А это, – кивнул он на парня, вошедшего следом, – лейтенант Ваняшин.

Савелий Маркович едва не разорвал рот, так стараясь улыбаться и тем самым понравиться оперативникам. Сразу предложил важным гостям присесть в удобные кресла. Следующим предложением метрдотеля, было пропустить по рюмочке коньяка, который он собирался распробовать в одиночку. Тогда глядишь, и разговор лучше пойдет. Так обычно и было, когда к нему наведывался кто-нибудь из представителей власти. Но с этими двумя все оказалось иначе.

– Мы на работе, – сказал майор Туманов, повнимательней приглядываясь к метрдотелю.

Лично самому Савелию Марковичу было совершенно не понятно, что такого интересного нашел в нем опер, майор, что как от девы красной глаз не может отвести.

– Значит, разговор предстоит серьезный, – догадался Савелий Маркович, изобразив на лице сожаление и убирая бутылку и рюмки назад в бар. Причем, делал это, не торопясь, как бы давая оперативникам время передумать. Если что, он не прочь все вернуть на стол.

Крякнув с досады, опустился назад в мягкое кресло, которое тут же приняло его в свои объятия, как это может сделать любвеобильная женщина, страстно жаждущая ответной ласки.

– В таком случаи, я слушаю вас, господа? – произнес Савелий Маркович все тем же голосом профессионального конферансье, понимая, что от этого серьезного майора ничего хорошего ждать не следует. А стало быть, и с языком надо быть поосторожней, чтобы не наболтать лишнего. Этого майора по морде видно. Слово ляпнул, и ты уже у него на заметке.

– Скажите, вы ведь, наверное, знаете тех, кто у вас часто бывает? – задал майор вопрос, от которого Савелию Марковичу стало тоскливо на душе, и он уже для себя определил, что второй вопрос майора будет поставлен более конкретно, и касаться он будет кого-то из посетителей ресторана. Информацию такого рода метрдотелю меньше всего хотелось давать операм. Наговоришь лишнего, а потом еще чего доброго перо в бок схлопочешь. Нынче это запросто. И Савелий Маркович слегка поежился от такой мысли.

– Ну уж не настолько хорошо, – сказал он со слащавой улыбкой, желая не разочаровать старшего опера.

Туманов кивнул, понимая, что метрдотель осторожничает. Спросил:

– Но в лица-то вы их знаете?

– Не всех, – тут же нашелся, что ответить Савелий Маркович все с той же улыбочкой. – Иногда встречаются такие лица, на которые сколько не смотри, а все равно не запомнишь. – Он глянул на молчаливого лейтенанта, как бы желая своей улыбкой расположить его к себе и тем самым снискать сочувствие.