Останься со мной

Злоупотребление алкоголем или наркотиками.

Перепады настроения.

О. Ну да.

Никто не заметил?

Ну надо же. Плохой сон – насмешили.

И ведь на полном серьезе.

В самом деле?

Ее решимость окрепла. Потому что никто не заметил. Ничего.

Ниже давались рекомендации относительно того, как побороть депрессию и суицидальные мысли. Лиз не стала их читать.

Лучше не станет.

Это не для нее.

Глава 72 За день до того, как Лиз Эмерсон разбилась на своей машине

Она пыталась наслаждаться жизнью. Пыталась убедить себя, что у нее еще есть шанс – последние несколько часов, чтобы найти причины жить. Но она пребывала в оцепенении. Хотела, чтобы скорее все кончилось.

Перед уроком обществоведения она увидела Джулию. Та смеялась, но под ее глазами пролегли темные круги, а пальцы дрожали. Она увидела Кенни. Та танцующим шагом шла по коридору, но смех у нее был неестественный. На уроке физики мистер Элизер, готовя их к экзамену, еще раз объяснил суть законов Ньютона, но она мало что поняла из его объяснений и про себя подумала: Какая разница?

Когда я разобьюсь, я буду инерцией массой ускорением силой силой тяжести противоположной равной всему.

Я стану ничем.

Когда прозвенел звонок с последнего урока, мистер Элизер задержал ее в классе, чтобы выяснить, почему она еще не сдала реферат по физике. Лиз оправдывалась недолго, но к тому времени, как он ее отпустил, коридоры школы почти опустели. Она убрала учебники в рюкзак, достала из сумочки ключи. Спустившись по лестнице, направилась к выходу и вдруг увидела нечто такое, что заставило ее остановиться.

Это была Кенни. Она уже переоделась в танцевальную форму и стояла, уткнувшись лбом в шкафчик, прижимая ладони к животу, и даже издали Лиз видела, что Кенни плачет.

Лиз вышла на улицу, завела машину и поехала на автозаправку, где наполнила бак, чтобы хватило бензина до нужного места, затем повернула в направлении автострады.

Глава 73 За семь минут до того, как Лиз Эмерсон разбилась на своей машине

Она наконец-то сообразила, что она, Лиз Эмерсон, и является силой противодействия. Следствием действия внешних факторов.

И нажала на газ.

Глава 74 Пятый посетитель

Лиам оставляет Кенни у открытой двери в палату Лиз, и та медленно идет к койке, на которой лежит ее подруга. Освещение неяркое. Руки Лиз вытянуты вдоль тела, на ней безобразная больничная сорочка. Такими Кенни всегда представляла покойников в гробу.

Она опускается на стул подле койки и делает то, что у нее лучше всего получается. Говорит.

– Знаешь, – рассказывает она, – я была наверху, в родильном отделении. Они такие лапочки. Младенцы. Знаешь, я всегда хотела, чтобы у меня была сестра. Когда мне было четыре года, на Рождество я написала письмо Санте с просьбой обменять Дэниэла на старшую сестру. От братьев ведь никакого толку. У них нельзя взять платья, туфли, вообще ничего.

Кенни умолкает. От воцарившейся тишины на глазах у нее наворачиваются слезы. Но не правы те, кто думает, будто Кенни всего лишь легкомысленная, поверхностная, недалекая, бойкая, задорная подружка Лиз, которая только и может, что вопить. И сейчас Кенни сама себе это доказывает.

– Да… Кстати, Джули записывает для тебя домашнее задание. Я сделала бы для тебя записи по химии, но мы ничего не писали. Если верить Джессике Харли. Сама я на уроке не была. Узнала, что они все просто сидят без дела. Тебе бы это не понравилось. То есть если б ты была там, мы вряд ли стали бы сидеть в классе целый день… не бери в голову. Ты должна поскорее поправиться, а то синяк у Джейка заживет, и ты его не увидишь. Шикарный синяк! Джулия врезала ему от всей души. Он аж со стула свалился. Может, и ты ему синяк поставишь. О боже, это было бы здорово! Он стал бы похож на панду! Кстати, вы все еще вместе? Он сказал, что вы поссорились. Никто не знает, что происходит, Лиз. Надеюсь, вы расстались. Надеюсь, ты к нему не вернешься. Лиз, он тебя не стоит.

Кенни на мгновение умолкает, бросает взгляд на дверь, потом с заговорщицким выражением на лице смотрит на Лиз. Именно так бы она и поступила, если б Лиз была в сознании, и неподвижность подруги, ее закрытые глаза приводят Кенни в замешательство. Она заставляет себя продолжать, но комок в горле меняет ее голос. Он ей самой кажется каким-то незнакомым.

– Ты ведь знаешь Лиама? Ну да, он с приветом, и мы, конечно, по-свински поступили с ним в девятом классе. Но вообще-то он милашка, как ты думаешь? Глаза у него красивые. И, ладно… ты ему очень нравишься, Лиз. В школе он постоянно наблюдает за тобой. Даже не верится, что ты раньше не замечала. Это так клёво… совсем не противно. Ну, может быть, наблюдает – не совсем верное слово. Но он не выпускает тебя из виду, Лиз. И, знаешь, он ведь умный парень. Помнишь, как в четвертом классе он выиграл конкурс по правописанию? Хотя нет, тебя ведь здесь еще не было. В общем, в четвертом классе он выиграл конкурс по правописанию. Из вас получилась бы отличная пара. Это я так, к слову. Ты давай поправляйся поскорее. Потом помиришься с ним и нам расскажешь, ладно?

Тут ее голос срывается. Трещина, появившаяся в горле, удлиняется, удлиняется, и Кенни начинает терять самообладание.

– Ты давай поправляйся поскорее, – повторяет она. – Лиз, возвращайся к нам. Мы отремонтируем твою машину. Конспекты для тебя сделаем, все, что на дом задают, вообще все. Мы все исправим, слышишь?

Кенни сдавленно сглатывает слюну. Прислоняется щекой к прутьям кровати, смотрит в лицо Лиз и шепчет:

– Ты прости, что я на тебя злилась. Я знаю, что ты не виновата, с… ребенком. Я… я расстанусь с Кайлом. А Джулия… Не знаю, сообщила она уже тебе… в общем, мне она сказала, что, если тебе станет лучше, она обратится за помощью. К доктору или еще к кому. Лиз, все наладится. Все будет хорошо.

Кенни моргает – быстро, насколько это возможно: липкими, утяжеленными тушью ресницами быстро не поморгаешь. Тыльной стороной ладони отирает глаза.

– Прости. Я не плачу. Не плачу. Ладно, помнишь, в конце седьмого класса я купила нам те дурацкие одинаковые колечки и мы поклялись навсегда оставаться друзьями? Мое до сих пор у меня, знаешь? И у Джулии ее колечко осталось. А твое, я знаю, лежит на дне шкатулки. Я видела его там, когда брала у тебя ожерелье на бал. Ой, оно ведь еще у меня. Напомни, чтоб я его тебе вернула… В общем… Лиз, навсегда – это значит навсегда. То есть ты не вправе бросить нас. Лиз…

Всхлип подступает к горлу, застревает в нем, и следующие слова она уже выдавливает из себя через силу:

– Лиз, ты должна выжить. Обязана. Ты не можешь бросить нас. Мы… мы без тебя не справимся. Боже, Лиз. Прошу тебя.

Потом Кенни начинает плакать, потому что даже самый сильный человек не в состоянии удержать в себе столько слез.

Глава 75 Самое ужасное

Лиз так ни с кем и не попрощалась.

Пока она беседовала с мистером Элизером, Джулия ушла из школы. Последний раз Лиз видела ее в коридоре. Она направлялась на урок испанского, Джулия – в спортзал. Джулия ее не заметила – слишком занята была тем, что пыталась собрать в узел свои длиннющие волосы. В душе Лиз понимала, что она видит подругу в последний раз. У них больше не было совместных уроков в этот день, не было никаких других занятий, на которых они могли бы пересечься, поэтому, заметив Джулию, Лиз остановилась посреди коридора и просто смотрела на нее, стараясь запечатлеть в памяти это мгновение, не думая о том, что через несколько часов все ее воспоминания перестанут существовать.

Позже, когда она увидела Кенни, плачущую у своего шкафчика, ей так захотелось подойти к подруге и обнять ее. Но Лиз понимала, что она может выдать себя. Кенни слишком хорошо ее знала. Она что-нибудь заподозрит. Поэтому Лиз развернулась и пошла прочь.

Мама, конечно, была в самолете, летела домой, но, выезжая с парковки, Лиз все равно ей позвонила. Ее звонок приняла голосовая почта, и она послушала голос мамы в последний раз. Лиз хотела попросить прощения. Ей за многое следовало извиниться. Но она нажала «отбой».