Останься в Вейзене

— Тогда вы точно сможете мне помочь, — я искренне улыбнулась. — Подскажите, кому из них я могу довериться? Мне нужен кто-то ответственный и аккуратный. Как вы сами прекрасно знаете, меня магическим талантом не одарили. А без опытов я в своих выводах далеко не продвинусь. Мне нужен тот, кто будет помогать мне в исследовании.

Прежде чем ответить, Гетбер несколько секунд молча разглядывал мои глаза — подозреваю, это общая Вейзенская фишка.

— Зачем они тебе? Нет, я, конечно, понял. Но… чем я тебя не устраиваю? Я уж точно более ответственный и аккуратный, чем все наши ученики, взятые вместе. Конечно, и у меня есть недостатки… Как, скажем, некая нехватка времени, в отличие от юного поколения, которое очень любит отдыхать. — Гетбер вдруг решил, что ему просто необходимо прогуляться, и неспешно пошёл по коридору. А я последовала за ним.

— И когда же вы сможете выделить мне время?

— Ради тебя я готов пожертвовать многими своими интересами, — выдал он. — Но в данный момент я и в самом деле не могу задержаться надолго. Что скажешь о сегодняшнем вечере? Часам к восьми, думаю, я освобожусь от прочих обязательств и перейду в твоё распоряжение. Или в такое время ты предпочитаешь уже отходить ко сну?

Там, у себя, я никогда не ложилась раньше, чем в час ночи. Причины для ночного бодрствования у меня находились самые разные. В студенческие годы это были бесконечные домашние задания и курсовые, на выпускных курсах к ним прибавлялись дипломные правки. Глаза слипались, но я упорно сидела за столом, пока окончательно не лишалась сил. А к тому времени, как я стала взрослой, спать я попросту разучилась. И забивала несколько предсонных часов книгами, сериалами или социальными сетями.

— Нет, не предпочитаю.

— Тогда договорились, — Гетбер протянул мне руку — видимо, считал, что нашу договоренность просто необходимо скрепить рукопожатием. Мне ничего не оставалось, кроме как протянуть ему в ответ свою ладонь.

Рукопожатие продлилось дольше, чем того требовала формальность. Но, будем честны, дольше лишь на один краткий миг — затем Гетбер отпустил мою руку.

— Где встретимся? За тобой зайти?

— Там же, где и всегда, — предложила я. — В комнате меня не будет. И, пожалуйста, не пользуйтесь знаниями о том, где расположена моя комната, без крайней нужды.

Он ничего не сказал. Зато широкими шагами устремился дальше по коридору. Видимо, слишком сильно проголодался…

— Приятного аппетита, — бросила я ему в спину.

— Как вежливо, — Гетбер обернулся. — И тебе.

Хотя он, в целом, верно всё сказал насчет местных обедов. Не нашлось тут чего-то такого, что было бы в новинку для моих вкусовых рецепторов. Просто знакомые продукты имели несколько иную форму. Макароны красные и в форме пирамид. Вместо котлет — цепочки слипшихся друг с другом шариков, эдакие гусеницы. И салаты, которые созданы скорее для красоты, чем для насыщения — несколько видов мелко нарезанной зелени в приторно-ореховом масле. Хотя есть, в целом, можно. И не на таком выживали.

Завтра у меня целиком свободный день. Обязательно наведаюсь в Вейзен. И даже зайду в какой-нибудь бюджетный ресторанчик — мала вероятность, что он окажется одним из тех немногих неплохих мест, о которых говорил Гетбер, но все равно интересно узнать, чем отличается коммерческая кухня от академовской. Нужно только дождаться завтрашнего дня. А прежде чем он наступит, надо ещё вечер пережить.

И зачем согласилась на эту встречу?

Впрочем, со студентами мы не увидимся ещё два дня, и, если бы не Гетбер, для моего исследования эти два дня прошли бы впустую. Но ведь выходные, как известно, самый продуктивный день для научных работ. Эксперименты протекают с меньшими погрешностями и всякий раз дают самые впечатляющие результаты. Сидишь в пустой лаборатории, и кажется, будто пространство стало в два раза больше оттого, что из него убрали все лишние элементы. Слишком часто в нашей жизни лишними элементами оказываются люди.

***

Когда вместо того, чтобы направиться в лабораторию, я решила прогуляться по коридорам, то встретилась случайно с Лорели. Она приветливо улыбнулась, увидев меня, как будто мы встретились впервые за день. И я решилась спросить у неё дорогу к библиотеке.

— Библиотека, — фыркнула она. — Я нечасто там бываю… Сейчас вспомню. Так. Отсюда налево, там коридор более узкий… А затем по лестнице, на второй этаж, и прямо до коридора. Думаю, так. Там ещё над дверью таблица заглавными буквами.

— Большое спасибо!

И я умчалась, чтобы не вступать в дальнейший диалог. Библиотека и в самом деле обнаружилась весьма быстро. Я ведь по этой же дороге в общежитие хожу, просто никогда не приглядывалась, что там, в коридорной глубине, прячется библиотека.

Я надеялась застать нечто грандиозное, что поразило бы моё воображение, как, например, главный холл, или как навесной второй этаж, с которого можно наблюдать за студентами, или как площадь в Вейзене. Но библиотека оказалась слишком… обычной, что ли? Мало чем отличалась от тех научных библиотек, к которым я привыкла. Книжек здесь и в самом деле оказалось предостаточно, длинные стеллажи чуть выше меня, застывшие в шахматном порядке. Но нет изюминки, что ли, да ещё и книги расставлены так, что не разберешь. Точнее, для местных жителей-то всё логично, и даже таблички есть с буквами, но только для меня они мало совпадают с действительностью. Пройдемся по заголовкам: М, П, О, Р, Р, А, К, и всё в таком духе. Издержки перевода с иномирского.

Ещё и пахнет так, будто все те несколько лет, что существует библиотека, здесь ни разу не проветривали. Книжный запах въелся и в стеллажи, и в стены, и даже в библиотекаря, так что я теперь не удивляюсь тому, что студенты организовали собственный книжный обмен.

Судя по гробовой тишине, кроме меня в это мгновение никто посетить библиотеку не осмелился. Я прошлась вдоль рядов, заглядывая в узкие проходы, будто была ведущей в прятках. Действительно, никого.

— Что-то определенное ищете? — поинтересовалась библиотекарь. Она сама казалась сложенной из бумаги: лицо прорезали глубокие складки, светло-седые волосы шли поломанным зигзагом, и даже юбка собралась в коричневую, как старинная обложка, гармонь. Незаметно она оказалась у меня за спиной.

— Что-нибудь про минералы, — ответила я. — Характеристики, методы работы или, может, посвященные им исследовательские работы.

Когда научный сотрудник берётся за новый эксперимент, он первым делом идёт копаться в статьях в поиске вдохновения и идей. Гораздо проще разработать план действий, когда знаешь, от чего следует отталкиваться.

— Исследовательские, — вздохнула женщина. — Исследовательских нет… Существуют куда более интересные для исследования вещи. Но что-нибудь более обобщенное мы сейчас найдём. Нечасто, знаете, сюда кто-то приходит. Нужно сначала вспомнить.

И она стала так уверенно продвигаться вдоль полок, будто вспомнила сразу же, как сказала об этом.

Как итог, мне выдали целую стопку книг — восемь тяжеленных томов — и ещё заставили называть имя и фамилию для читательской карточки. Я проследила за тем, как библиотекарь выводит «Варвару» — рука её тоже потянулась вверх, вместо того чтобы рухнуть и вывести петельку, самый первый элемент рукописной «В». А фамилию мне пришлось повторять несколько раз под упрёки касательно её чрезвычайной длины.

Самая обычная у меня фамилия. Александрова.

Я еле донесла томики до лаборатории, и никакой студент, поглядите-ка, не вызвался помочь преподавательнице. Вызвался бы — я бы в любом случае отказалась, слишком привыкла к независимости и глупой гордости, но ведь никто даже не предложил, а это ещё обиднее.

Всеми забытая, я сидела у подоконника, склонившись над одним из томов, тем, что со всей тщательностью рассматривал физические процессы, предшествующие образованию того или иного материала. Информация, которая помогла бы мне приблизиться к разгадке подопытного камешка, никак не желала попадаться. И я вновь едва не пропустила ужин, заявившись на полчаса позже, чем он начался, когда большая часть преподавательского состава уже успела разойтись. Впрочем, мне и лучше.