Останься в Вейзене

Невольно я обернулась. Сомнений не возникало — работает Гетбер в том же здании, что и я. Вновь… Не знаю, кто смеется надо мной: этот мир, или этот город, или люди вокруг, или сама судьба вдруг вспомнила, что никогда не обещала быть ко мне милосердной.

— И чем вы там занимаетесь? — поинтересовалась я. — Или это мне тоже знать не положено?

— Я обязательно расскажу тебе, но позже. Ты права, я спешу.

И не проверишь: честен ли он со мной или в который раз лжёт.

— Вот так однажды и пропустите в этой спешке что-нибудь очень важное, — я скривила губы. — До свидания, Гетбер. Думаю, ещё увидимся.

Иначе и не получится, раз уж теперь у нас целых два общих места работы.

Невеселая получалась прогулка. Мысли роились в голове, но в них не было никакой системы. Обида. Разочарование. Запутанность. Страх.

Я не понимаю, кому следует доверять.

Чем дольше здесь живу, тем меньше в целом понимаю хоть что-нибудь.

На то, чтобы дойти до мастерской, я потратила в два раза больше времени, чем планировала. Но никакого счастливого финала эта история не получила: я в который раз за сегодняшний день столкнулась с закрытой дверью. Видимо, Ахелфа не прельщает перспектива засиживаться в мастерской до вечера, и я не могу его винить, ведь и сама уже прекратила работу. Но потраченного на дорогу времени все же жалко.

Ещё и на ужин опоздала.

Значит, обойдусь без ужина. Пока что эта работа забирает у меня больше денег, чем приносит.

Больше не стану уезжать так рано. И завтра во время обеда позаимствую с общего стола пару булок, чтобы было, с чем вечером выпить отвара. Думаю, Ирмалинда только обрадуется, если я попрошу у неё на дегустацию смесь по очередному студенческому рецепту.

В родном мире я забывала поесть, а тут попросту не успеваю. Нет, наверное, во вселенной такого места, где бы всё было хорошо.

Следующая лекция, которую я прочитала утром, завершила вторую неделю моей преподавательской деятельности в Вейзенской академии. Дальше должно стать проще. Сколько раз замечала по себе: две первые недели в новом месте или с новым занятием являются самыми сложными, а потом твои шаги обретают какую-никакую уверенность.

Ну и да. Думаю, к концу следующей недели было бы неплохо устроить очередную открытую лекцию. У меня достаточно времени, чтобы описать физические, как минимум, свойства моей коллекции камней — будет, чем порадовать студентов и неравнодушных преподавателей. Правда, все ещё остается открытым вопрос про то, кто же всё-таки будет обеспечивать магическую сторону моих экспериментов. Нужно решить его как можно скорее. Раз уж я жертвую питанием ради развития местной науки, надо, чтобы это развитие хотя бы немного продвигалось.

Прощаясь со студентами, я думала, чем занять себя ближайшие полтора часа в ожидании обеда. На обед решила прийти сильно заранее, чтобы занять выгодную позицию у дверей. Буду караулить Эдвина. На Гетбера надеяться бесполезно — у него лишь через раз есть на меня время. Думаю, в подсобке, куда Эдвин заходил в прошлый раз, найдётся место для нас двоих. Главное, встречаться там по вечерам, чтобы никто не подумал ничего лишнего.

С другой стороны, отчего это я начала беспокоиться о том, что подумают обо мне окружающие? Я за жизнь наслушалась достаточно отзывов, как лестных, так и сомнительных. Ещё в детстве поняла, что не могу нравиться всем. Точнее даже, вряд ли могу понравиться хоть кому-нибудь. Что говорить о посторонних людях, если даже люди, постоянно сравнивая меня с сестрой и обнаруживая всё новые и новые причины, почему же я хуже её.

— Варвара?

Я обернулась, услышав за спиной громкий звук. Честно говоря, я настолько глубоко погрузилась в собственные мысли, что не сразу даже поняла, что обращаются именно ко мне.

За спиной оказался Вилсон. Выглядел он слегка встревоженным (что, конечно, ничуть не убавляло его благородной красоты), поэтому я спросила:

— Что-то случилось? У вас остались вопросы по лекции?

— У меня есть вопрос, — он чуть улыбнулся, — но не по лекции. Вы сейчас сильно заняты?

Я покачала головой из стороны в сторону. Время у меня пока что есть. И тогда Вилсон, кивнув, отошёл в сторону. Видимо, он, как и я, ждал, пока аудитория опустеет полностью. Но себя за студента, который должен её покинуть, не считал.

Сложно представить себе более романтичную картину.

Ряды пустых парт. Через большие окна проникает яркий солнечный свет, бликует на металлах, превращает гладкие поверхности в зеркала, подсвечивает вальсирующую в воздухе пыль. Снаружи раздаются голоса, но мы слышим лишь их неясные отголоски. Стоим друг напротив друга и молчим.

— Я хотел спросить у вас, — первым заговорил, конечно, Вилсон, — не занят ли ваш завтрашний вечер? Спросил бы раньше, но сам узнал только вчера…

— О чем именно?

— Это хорошо, что вы не сказали сразу — я буду занята, не забивайте мне голову своей чепухой, — Вилсон улыбнулся ещё раз, уже радостнее. — В общем, завтра вечером в нашем театре пройдёт вечер поэзии. Малый зал, немного зрителей и выступающих, но все — прошли строгую проверку. Должно быть красиво. Как дополнение, будут вино и закупки.

— Вы приглашаете меня сходить? — хмыкнула я. — На что ставите: на то, что я соблазнюсь поэзией или все-таки вином?

— Одно неотрывно связано с другим, — заметил Вилсон. — Я знаком с несколькими поэтами, и все до одного признаются, что вино, хоть и путает мысли, но благоприятно влияет на полёт фантазии и усиливает эмоциональность.

— А что насчет строгой проверки? Почему вы так уверены, что я её пройду?

— Не сомневайтесь, вы обязательно её пройдёте. Даже если мир вдруг перевернётся и кто-то особо смелый скажет вам, что проверку вы не проходите, вы сможете показать одну бумагу… Я сейчас вам её вручу.

Вилсон полез в перекинутую через плечо кожаную сумку и извлёк на свет небольшую золотистую карточку, на которой витиеватым подчерком было выведено: Особое приглашение.

Я взяла карточку в руки, перевернула её и прочитала всё то, что Вилсон только что озвучил: дату, время, название мероприятия и горячее убеждение в том, что эта карточка даёт право на него попасть.

— И откуда у вас эта красота? — полюбопытствовала я. — Неужели на этом вечере будет выступать Отолайн…

— Нет-нет, — прервал меня Вилсон. — Моя любимая актриса — рыба покрупнее, она такие вечера уже лет пятнадцать обходит стороной. Но зато там буду читать я… Пройдемся по классике и по современникам, и, может, даже что-то собственного сочинения прочитаю.

— Правда? Вы пишете стихи?

Вилсон плавно кивнул и заметил:

— Также, помимо меня, на этом вечере будут ещё артисты, в большинстве своём куда более достойные. Так что скучать вам точно не придётся. Даже если вы совершенно равнодушны к поэзии, вас развлекут закуски… Конечно, я не настаиваю. Но приглашение все же оставьте себе, если вдруг решитесь прийти. Подходите к главному входу, там вас встретят и проведут. Сам я, к сожалению, не смогу встретить вас, буду дрожать от страха за кулисами.

Солнечные лучи и карточку не обошли стороной — ласково коснулись её лицевой стороны, и выделенные золотой фольгой вензеля вспыхнули. Я спрятала карточку в карман, не став спорить с Вилсоном, и наконец подняла на него взгляд.

— Благодарю вас за приглашение. Я постараюсь прийти. Но все-таки… Разрешите задать вам встречный вопрос?

Сколько бы лет не было девушке, пятнадцать или все двадцать пять, ей очень легко растаять от такого внимания, а очарованность собственным студентом, жителем другого мира, вовсе не входит в мои планы.