Остап Бендер — агент ГПУ

– Натуральный и реальный его вид, товарищи, – заявил бы Остап.

– Надо доложить, Семен Гаврилович, – сказал бы исполнительный зам.

– Не спеши, Петр Иванович. Давай придем в себя после такой удачи, обдумаем, остановил бы его осторожно Шавров.

– А того, кто принес, задержали? – спросил бы Батанов.

– Не удалось. В конторе был только мой эксперт Балаганов. Заплатил деньги и хотел закрыть дверь, но тот вырвал деньги и бросился вон, вскочил на подножку трамвая и укатил.

– Ну, хорошо, это не столь важно, главное, главное, что вещь у нас, а это деньги для государства, – сказал бы Шавров.

– И не малые, Семен Гаврилович, – потер бы руки Батанов.

– Ну, Остап Ибрагимович, награды заслуживаете, – сказал бы Шавров.

– Заслуживаете, Семен Гаврилович, принес, не утаил, – отметил бы и Батанов.

– Да, как можно, дорогие товарищи, как можно. Мой отец всегда говорил и учил меня наставительно: «Ося, не тронь чужого, нашел, отдай». А тут государственный интерес, товарищи, как можно… – дельно с волнением заявил бы Бендер. – Для моей родины надо… – добавил бы он.

– Похвально, похвально, Остап Ибрагимович, – произнес бы Шавров.

– Что нам с ним, а? – указал бы на Бендера Ботанов.

– А давайте возьмем его, Петр Иванович, в наши вольнонаемные сотрудники, – предложил бы Шавров.

– Как это? – удивился бы Остап.

– А так, Остап Ибрагимович. Петр Иванович вам разъяснять. Это высокое наше доверие к вам. Так, свободны, Остап Ибрагимович. Мы вас пригласим для детальной беседы. До свидания.

– До свидания товарищи, – сказал бы Бендер, уходя.

Но это все описанное так не произошло. Действия Шаврова пошли по иному пути. А почему? Здесь необходимо пояснить причину, почему это он притаил дорогостоящую ценность? Превратился в похитителя?

За несколько дней до прихода Бендера с заветным молочником к Шаврову, к нему приехал из Москвы его друг, с которым он начинал работать в ЧК. Дружба у них была крепкая. Не раз они выручали друг друга со сложной и опасной работы чекистов. Звали этого московского, уже бывшего чекиста, а теперь гэпэушника на большой должности Сидоров Николай Игнатьевич. После служебных дел Шавров пригласил друга домой, чтобы отметить, как полагается, встречу верных друзей. Выпроводив жену на прогулку с собачкой, друзья уселись за изобильно накрытый стол и начали выпивать за встречу и за все хорошее. Затем беседа пошла по-дружески откровенному содержанию. Шаврова интересовали московские новости, что делается в Наркомате внутренних дел, а значит и в ОГПУ – Объединенном Главном Политическом управлении. И когда еще больше выпили, Сидоров сказал:

– Как другу, не могу утаить, Семен. Идет чистка органов и в самом комиссариате и в его отделах. Снимают новых совсем, как говорится, не обстрелянных.

– Правда, что уже до сотни заменили новичками?

– Э-э, Сеня, не сотни, а уже и за тысячу, наверное, перевалило. Сейчас перейдет чистка и на областные и районные отделы.

– И меня может это коснется, Коля?

– Данных у меня нет, что коснется, но к этому надо готовиться, Сеня. Менжинский скоро уйдет, фигурируют другие имена. А как будет трудно предположить, друг. Валентин как-то не сообщил, он работает в Совете народного хозяйства, что намечается изменения территоритональстей. Возможно, столицей Украины будет не Харьков, а Киев. Вот и подумай. Оттуда придут сюда столичники на руководящие должности, а работающие сейчас здесь, как и ты, Сеня, окажутся лишними. Первое, или переведут в Харьков, уже не столичный, второе переведут на должность пониже, третье, или вовсе выведут из органов… Или…

– Или?

– Или обвинят, как это делается.

– А обвиненных, что с ними?

– В лучшем случае лагерь, а в худшем…

– В худшем, тройка, как я понимаю?

– Правильно понимаешь. Сеня. Уже много моих московских друзей ушли через трибунал. Ты же знаешь, как это делается, «враг народа» и все. Давай выпьем, Сеня, чтобы нас миловала это жестокая чаша.

Пили много, до черна, как говорится. А когда москвич Сидоров уехал, Семена Гавриловича обуяло беспокойство не только за должность в ОГПУ, но и обвинения, ни за что, ни про что. Уберут, и хорошо будет, если с отстранением, а если под трибунал и конец.

Вот почему он, руководитель Киевского ОГПУ начал искать пути к изменению своего служебного положения, а короче, говоря, изменить судьбу каким только можно способом. Но как? Каким способом?

А тут приходит Бендер с молочником Фаберже! И он увидел еще туманно путь, если не к спасению, то с целью оградить себя от напасти.

Вот почему он, увидев дорогостоящее изделие на своем столе, громко приказал секретарше:

– Меня нет! Ни для кого нет! – И к Остапу: – Кто знает, что молочник найден?

– Никто, никто, Семен Гаврилович. Я и мой эксперт.

– Это хорошо, – открыл он сейф и извлек оттуда рисунок натюрморта с этим молочником.

Лоев, как уже говорилось, по памяти нарисовал три экземпляра. Один такой рисунок следователь Доменко унес своему начальнику. И тот сейчас сравнивал его с настоящим изделием, доставленным ему Бендером.

– Он, он, Семен Гаврилович. Смотрите, – перевернул Остап молочник и показал на его донышке букву «Ф» – И на чашечках такие же буквы, – показывал Бендер Шаврову донышки их.

– Очень хорошо, Остап Ибрагимович, значит, кроме вас и вашего эксперта никто?

– Никтошеньки, Семен Гаврилович. Зачем же это знать кому-то, – заверил Остап.

– Упакуйте все так. Чтобы не повредилось.

– Конечно, конечно, Семен Гаврилович, – начал заворачивать изделия в тряпочки и мохнатое полотенечко.

– Вот и ладно, Остап Ибрагимович, – взял осторожно драгоценнейший сверток Шавров и положил его в сейф, закрыл дверцу и повернул трижды ключ замка.

Все действия Киевского начальника ОГПУ Бендер наблюдал с интересом и в то же время с непониманием к чему, когда, глубоко вздохнув, как после тяжелой работы, Шавров сказал:

– Мы вас оформим вольнонаемным сотрудником ОГПУ, согласны?

– Еще бы! – воскликнул Остап, вставая.

– Сидите, – приказным тоном произнес гэпэушник и поднял трубку телефона: – Соколенко, сейчас прийдет к тебе Бендер, оформи его нашим вольнонаемным сотрудником. Что? Никаких сложностей, оформить и точка! – бросил трубку Шавров. – Ясно? – уставился он на Остапа.

– Так точно, Семен Гаврилович, – встал и вытянулся по-военному Бендер. – Удостоверение мне выпишут, Семен Гаврилович?

– Как положено, присядьте еще, Остап Ибрагимович, – указал жестом руки на стул Шавров.

– Спасибо за доверие, уважаемый Семен Гаврилович.

– Доверие надо не только заслужить, Остап Ибрагимович, но и закрепить его в дальнейшем. Вы что-то хотели мне сказать? Или я ошибаюсь?

– Да, Семен Гаврилович, как вам известно, мое открыточное производство сократилось, поэтому ушли и…

– Ушли и доходы, как я понимаю.

– Так точно, Семен Гаврилович, – тяжело вздохнул Остап. – Мое добровольное общество археологов, как известно, не приносит должной прибыли. Членские взносы – это мизер. А поездки к месту раскопок требуют затрат. Поэтому прошу вашей помощи, чтобы открыть таксомоторный парк, – выпалил Остап.