Остап Бендер в Крыму

В ялтинском порту, куда затем они пришли, Бендеру ответили, что да, действительно, Екатерина Владимировна служит в Черноморском пароходстве, но более подробно узнать, когда ее можно увидеть, следует в управлении пароходством.

— А где находится управление, уважаемая? — спросил Остап.

— Как где? Естественно в Одессе, — поправила очки служащая в ялтинском порту. — Ялта является промежуточным портом, а кадры для пассажирских линий оформляются именно там.

— И вы ничего больше не можете мне сообщить? — не переставая лучезарно улыбаться, спросил Бендер.

— Я бы вам не смогла и этого сообщить, если бы Екатерина Владимировна не являлась моей соседкой по дому, товарищ, — улыбнулась в ответ портовичка.

Остап поблагодарил ее и, уже выходя к ожидающему его Балаганову услышал:

— Извините, товарищ, а вы не из Турции часом?

Великий искатель остановился и недоуменно посмотрел на женщину. Засмеялся и сказал:

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу спросить, разве я похож на турецко-подданного?

— Нет-нет, уважаемый товарищ. Совсем недавно Екатериной интересовался, как и вы, иностранный моряк из Турции. Поэтому я…

— Ах, вот в чем дело? И как он выглядел, уважаемая? Не могли бы вы мне его описать?

— Ну, как описать… вроде из моряков он турецких… С парохода, который привез к нам в Ялту какие-то грузы. Спросил, поинтересовался и ушел.

— Как его зовут, уважаемая, не скажете? Обрисуйте мне его, пожалуйста.

— Теперь я хочу спросить. Какое вы отношение имеете к Екатерине? — внимательно смотрела на Бендера женщина.

— Я? Самое простое отношение, уважаемая. Дальний родственник. Не виделись с ней с двадцатого, очень давно. Я приехал из Москвы, а соседка-старушка…

— А-а, Полина Кирилловна… — понимающе кивнула портовичка.

— Вот-вот, Полина Кирилловна… Она и сказала, что моя родственница служит на пароходной линии Одесса-Батуми. Вот я и поинтересовался, чтобы ее увидеть и повспоминать нашу юность… — вздохнул мечтательно Бендер.

— Понимаю… Ну тогда… Этот турецкий моряк был вашего роста. Смуглый, хорошо говорит по-русски. Лицо круглое, глаза темные. И как ни удивительно для турка — блондин. Он был не из рядовых моряков с этого парохода, а не иначе, как из старших, я думаю…

— Почему вы так думаете? Он был в морской форме?

— Нет, в обычной одежде. Но когда он увидел пьяных матросов с этого парохода, когда те возвращались из города на пароход, то я слышала, как он их ругал на своем языке.

— Интересно… — покачивал головой Остап, продолжая располагающе улыбаться. — А как назывался этот иностранный пароход, уважаемая?

— Как… — задумалась женщина. — Он приплывал к нам не иначе, как месяц тому назад, товарищ. — Не могу вспомнить, — развела руками женщина. — Да вы у начальника порта можете узнать, или у диспетчера нашего… Название ведь иностранное парохода, — извиняющимся голосом пояснила она.

— Благодарю, уважаемая, благодарю вас за интересный разговор, — раскланялся Бендер. — Фамилию он, конечно, не назвал свою, этот самый старший моряк-турок?

— Нет, почему… Он назвался… — начала вспоминать портовичка. — Ататюрком он назвался, уважаемый товарищ, Ататюрком, — подтвердила она свои слова.

— Ататюрком? Ну, что же, благодарю вас, уважаемая, благодарю, — еще раз раскланялся Бендер перед женщиной, давшей ему столь интересную информацию.

Выйдя из проходной порта, Остап поведал своему ожидающему компаньону-другу то, что узнал. Затем сказал:

— По описанию это тот же иностранный моряк, которого мы видели, Шура, тогда в Севастополе в компании с Мишелем.

— В буфете на вокзале? — удивился Балаганов.

— Да. — И подумав, сказал: — Он такой же Ататюрк, как я китайский император. Ататюрк, знаете, кто такой, Шура?

— Откуда, командор, — остановился Балаганов и уставился на своего умного предводителя.

— Ататюрк — это значит, Шура, отец турок. Так называли руководителя национально-освободительной революции в Турции…

— И там революция, товарищ Бендер? — округлил глаза удивлением молочный брат и названный сын лейтенанта Шмидта.

— И там, Шура. Он — первый президент Турецкой республики… А настоящее его имя — Мустафа Кемаль, камрад Вася Шмидт.

— Ой, командор, все-то вы знаете! — с восхищением взглянул на Остапа Балаганов. — Вы действительно сын турецко-подданного, командор?

— Ататюрк — Мустафа Кемаль и сейчас правит Турцией, Шура, — не ответил на последний вопрос Бендер. — Он очень дружен с нашим эсэсэсэр, Балаганов. Поэтому турецкие пароходы и зачастили к нам.

— Вот это да! — остановился Балаганов. — И что же, он приплывал сюда, чтобы встретиться с бывшей графской горничной, которая и нас интересует?

— Глупости. Тот моряк назвался Ататюрком, зная невежество местных портовиков. Он такой же Ататюрк, как и я, — усмехнулся Бендер. — Впрочем, в Турции Ататюрков, возможно, так же много, как и у нас Ивановых.

— Ясно, командор, — пошел за Остапом Балаганов.

— Видите, друзья. Шансы нашего расследования все время увеличивались, а теперь сузились, поскольку одна из горничных в плаванье. Но, в то же время, мы приобрели новый вес в связи с появлением загадочного Ататюрка и его интереса к горничной-морячке, — говорил Бендер, шагая по комнате, в которой чинно сидели Козлевич и Балаганов. — Остается кухарка в Феодосии и верный слуга дома Романовых Березовский, который служит экскурсоводом в самом Воронцовском дворце. Итак, завтра едем на экскурсию в Алупку — заявил командор. — А сейчас обедаем и — на пляж, камрады-акционеры.

После обеда в нэпманском ресторане, идя по многолюдной набережной со своими друзьями, великий организатор нужных его предприятию дел говорил:

— Да, думая и размышляя над полученной информацией в порту, я все больше и больше прихожу к уверенности, что тот моряк с Канцельсоном в Севастополе и Ататюрк здесь, в Ялте, — одно и то же лицо, голуби вы мои.

— Так и пароход такого же названия, командор! «Тринакрия», как мы установили! — подтвердил Балаганов.

— И я так считаю, Остап Ибрагимович, когда вы мне все рассказали об этом, братцы, — уверенно заявил Козлевич.

— О чем это все говорит, детушки? — веселыми глазами посмотрел на своих компаньонов Остап, останавливаясь.

Козлевич и Балаганов остановились тоже и, вопросительно глядя на своего предводителя, ждали пояснения.

— Все это подтверждает, что сокровища есть, что они спрятаны графиней перед ее отъездом, поскольку горничными неспроста интересуются люди из-за границы. Ататюрки и Канцельсоны разные…

— А может быть, и еще кто, — вставил Балаганов.

— И это нельзя исключать, Остап Ибрагимович, — солидно заявил Козлевич, дернув свои неизменные усы.