Остап Бендер в Крыму
Шрифт:
— Не будем нагонять страхов, уважаемый, не будем, — строго отпарировал ему Бендер. — О вашей помощи и в газете я скажу пару слов благодарности, прошу, прошу… останемся друзьями, товарищ начальник, — упирал на него Остап, поедая его глазами судьбоносного человека.
— Давай, давай, пошли, — протолкался уже с Бендером из своего кабинета дежурный. — Иди за мной, дорогой, иди…
Он постучал в дверь кассы и не то на грузинском, не то на абхазском, а может быть, и на аджарском, что-то громко прокричал. Из этих слов Остап уловил только слово Москва, Дверь кассы отворилась, и рука кассира
— Ваши билеты, товарищи. Это по поручению самого Асланова Карапета Вагановича, уважаемые! Я тоже еду попутчиком с вами.
Окошко кассы уже захлопнулось, туда настойчиво стучались, но оно не открывалось. А высунутая рука кассира выставила картонку с надписью по-грузински и по-русски «Мест нет».
Видя все это, Екатерина и ее спутник, держа билеты, смотрели на Бендера как на неожиданного ангела-спасителя и не знали что сказать.
— Спасибо, очень благодарны вам, — промолвила наконец Екатерина внезапно объявившемуся благодетелю. — Очень благодарны…
Ее спутник тоже начал говорить слова благодарности. Но Бендер со своей неизменной улыбкой ответил:
— Не стоит благодарности, уважаемые, у нас места рядом, в поезде поговорим. У меня еще товарищ…
Поезд из Тифлиса в Москву уже подкатил к перрону сухумского вокзала, и его вагоны штурмовали не только пассажиры с билетами, но и намеривающие дать плату непосредственно проводнику.
В руках Екатерины был небольшой саквояж, у ее спутника — видавший виды парусиновый портфель. Видя такую толчею при посадке, Козлевич и Балаганов тут же проявили заботу и, расталкивая штурмующих, прокладывали путь подзащитной в вагон. Великий комбинатор-предприниматель был рядом и кричал:
— Гражданка, куда же вы со своей кудахтающей корзиной! А вы, папаша, свой бурдюк мне в лицо суете! Безобразие, граждане! Дайте же пройти командировочным по срочному вызову, разве вы не видите, что мы из газеты? Проводник… Проводник, билеты есть, билеты есть! Но, дайте же пройти, дайте…
— А ваши? А ваши? — требовал билеты у двух других компаньонов Остапа хозяин вагона, преграждая им путь.
— Конечно есть, конечно есть, дорогой… — отвечал ему Балаганов.
— А как же, а как же… — повышенным тоном вторил ему Адам Казимирович.
И не втроём, а уже компанией из пяти человек, они, наконец, прорвались в вагон. Как только это им удалось, поезд засопел воздушными тормозами и после протяжного паровозного гудка тронулся с места.
Когда Екатерина, Вадим и присоединившийся к ним неожиданный благодетель заняли свои места в купе, то увидели, что четвертое место свобод но. Бендер выглянул в коридор и поманил Балаганова в их купе. А Козлевичу сказал:
— Адам Казимирович, отрегулируйте этот, и ваш вопрос, — Ясно, Остап Ибрагимович, места есть, — плата на месте, — ухмыльнулся усач.
— Очень вам благодарны, незнакомец, — сложила руки на груди Екатерина. — Мы думали, что этим поездом уже не уедем, — покачала она головой, улыбаясь Бендеру.
Поезд уже набрал скорость и, постукивая колесами на стыках, покидал
пригороды Сухума.— Да, это так, сама судьба свела нас, уважаемая. Разрешите представиться… из центральной газеты, Измиров Степан. И мой коллега из — радиокомитета…
Балаганов встал, склонил чуть голову и отрекомендовался:
— Александр Александрович…
— Очень приятно, — кивнула Екатерина и представилась: — Сальская Екатерина Владимировна.
А Вадим встал и представился по ритуалу, выученному еще тогда, когда ходил в поручиках:
— Ксенофонтов, младший научный сотрудник сухумского ботанического сада… — и добавил: — Вадим Георгиевич.
— Так вы в командировку, уважаемые? — продолжил разговор Бендер.
— Нет, в Москву, — вздохнула женщина. — У меня там при смерти родной дядя…
— Вот как… — сочувствующе вымолвил Остап. — Сожалею…
— Да, едем не по привлекательному делу, граждане, — качнул головой Ксенофонтов.
Поезд шел на хорошей скорости, отдалившись от побережья, а при подходе к Новому Афону вновь пошел вдоль моря до самой Гудауты.
Когда разговор пошел о разном, который обычно возникает у попутчиков, Бендер, для поддержания настроения своих соседей спросил:
— Слышали новый одесский анекдот, уважаемые?
— Их много, все разве можно знать, — улыбнулась женщина.
— Решил одессит перейти границу, — начал Остап. — А из темноты ему: «Стой! Кто идет?». Одессит: «Ша, ша, что вы кричите? Уже никто никуда не идет…». И пошел обратно.
Балаганов засмеялся, Бендер — нет, а Екатерина и Вадим переглянулись между собой со смыслом, одним им понятным. После паузы Бендер спросил:
— Уважаемые попутчики, может, составите нам компанию поужинать в ресторане?
— Да, но… — неопределенно посмотрела на Вадима женщина.
— Да, ужинать пора, конечно… — также неопределенно произнес и Ксенофонтов.
— Телеграмма застала нас врасплох, мы ничего с собой не взяли в дорогу… — снова ничего определенного на предложение их благодетеля не ответила Екатерина.
— Нет-нет, я приглашаю, товарищи, прошу вашего согласия, уважаемые, — горячо настоял Бендер, вставая, — Да, но кто останется здесь, с вещами? — забеспокоилась бывшая горничная графини.
— Александр, Адам, — вы поедите во вторую смену, — распорядился Остап. К Козлевичу он обратился потому, что тот стоял в коридоре у двери их купе.
Когда Бендер со своими приглашенными попутчиками ушел, Балаганов сказал Козлевичу:
— Зачем нашему командору ресторан?
— Ну, братец, Остап Ибрагимович знает, что делает. Ничто так не сближает людей, как рюмка водки, — и вдруг засмеялся. — Или пара хороших кружек пива.
— В этом случае, мне кажется, Адам Казимирович, только лишние расходы, — встал и снова сел Балаганов.
В вагоне-ресторане все места были заняты. Суетились официанты, выполняя заказы. Осмотревшись, Остап придвинулся к буфетчику и что-то ему зашептал. Тот сразу по-грузински приказал что-то одному пожилому официанту. И тот, взглянув на Бендера, начал освобождать у окна свой служебный стол со словами:
— Сейчас, сейчас все сделаем, дорогой товарищ, найдем выход, есть выход для уважаемых людей нашего поезда, дорогой.