Остатки

– Я не хотел этого, Сэм. Действительно не хотел, – снова Нико стал тихим, словно истратил все свои силы, став опустошенным – Я пойду, мне нужно подумать над всем…

Бросив на парня взгляд, Нико вышел из кабинета. В то же мгновение лань разлетелась по комнате сверкающим голубым свечением, завитками и лентами, плывущими над коврами.

– Ты – единственная причина того, что до сих пор все еще не прекратилось.

Нико пошел в тир. Ему нужно было хотя бы немного облегчить душу. Он уже перестал ясно чувствовать. Все одно – больно. Все, что рассказал Сэм, вызывало только боль и разочарование.

Воспоминания сплетались с сознанием, прочно впиваясь в него, создавая одно целое. Становилось все сложнее различать, где настоящее, а где далекое прошлое. Все спуталось: Нико. Джей, Нико, Джей. Кого он любит или любил? Сэт, Сэм. Кира…

Словно ленты кинофильма, проносились миллиарды воспоминаний, сплетаясь в тесный клубок, а потом не в состоянии распутаться, рвались, отдаваясь болью в голове. Позже, они снова срастались, носясь по кругу, в разные стороны, в разном ритме, порядке, путаясь все больше и больше, мешая смотреть, думать, чувствовать, унося с собой по этому бесконечному кругу. Пытаешься убежать, но они настигают и снова скручивают, затягиваясь вокруг шеи, закрывая глаза, зажимая рот, не давая кричать. Они не отпустят. Больше никогда не отпустят. Они двигались, словно по инерции, разгоняясь до скорости света, а некоторые почти не шевелились. Ударяясь друг о друга, воспоминания разлетались в разные стороны, снова набирая скорость. Эта бесконечность никогда не прекратится.

Нико чувствовал, как все больше теряет себя. Его «я» все быстрее уходило от него, и когда он пытался дотянуться до настоящего, до того, кто он есть, воспоминания мешали, закрывая в кокон. Он все меньше понимал, где он находится, который сейчас час, год или месяц, что случилось сейчас, а что осталось в прошлом.

Нико больше не мог вынести этого; он резко поднял пистолет и стал стрелять…

Каждая пуля попадала в одну и ту же дыру – посреди мишени. Раньше бы это успокоило бьющийся разум, дало понять, что Нико все так же контролирует себя, но только не теперь. Это не принесло облегчения, а только еще больше боли. Нико помнил, что тот, кто научил его настолько искусно стрелять – был Сэт. Он уже тогда бы влюблен в юного Джея. Везде прослеживались его чувства: В тесных движениях, в касаниях, в неотрывных взглядах и, в конце концов, в терпимости.

Нико хватило нескольких ярких воспоминаний об этом, чтобы взорваться.

Парень снес со столика все оружие, приготовленное на пробу, а за оружием полетел и сам стол. Потом он пробил перегородку в кабинке и закончил тем, что ударил рукой, в которой был зажат пистолет, в стену. Послышался легкий хруст. Это отвлекло возбужденного Нико от ярости.

Посмотрев на оружие по-новому, он медленно подвел ствол к пульсирующей вене на виске, ощущая прохладу металла.

– А Сэт не раз шутил, что оружие можешь использовать только до тех пор, пока не появится желание использовать его на себе, – послышался за спиной насмешливый голос.

Нико повернулся и увидел подростка. Он сидел у стены, притянув к себе колени, положил на них руки и, устроив голову, хитрыми глазами наблюдал за парнем.

– Джей, – понял Нико. Несложно было увидеть в бунтарском виде неформала-подростка себя.

– Он самый. Что, что-то не дает сделать себе дырку в черепушке, не так ли?

Нико посмотрел на пистолет.

– Не те ли самые воспоминания о милом Сэте, который и учил тебя обращаться с этой штукой? Ну-ка, давай, отложи эту опасную игрушку в сторону.

Нико послушался. Джея забавило то, как осторожно и аккуратно Нико опустил пистолет на стол, на фоне всего разгрома, который он же и устроил минутой раньше.

– Иди ко мне, – поманил его рукой, ладонь которой была скрыта перчаткой, подросток улыбнулся.

Джей вытянул ноги, и Нико устроил голову на его теплых коленях.

– И чего ты? Не помню, чтобы я когда-нибудь так себя вел. Где твоя гордость? – ласково спросил Джей, гладя его по волосам. Это успокаивало, и даже голоса стихли, словно боясь подростка. Будто он имел над ними власть.

– А она была? – хмыкнул парень, за что получил легких удар по голове.

– Она и сейчас есть. Просто ты забыл о ней, да?

– Тебе легко говорить, ты же не чувствуешь того же…

– Знаешь, рука болит. Кажется перелом. Зачем себя просто так ломаешь? Каким бунтарем был, таким и остался, – шутя, бросил подросток, потирая руку, на которой расползлась такая же гематома, как и на руке Нико. Это послужило хорошим намеком.

– Ты тоже ощущаешь то, что в моей голове?

– Я же часть тебя, придурок, – беззлобно сказал принц.

Нико был поражен: Джей выглядел так, словно ничего и не происходило. Но в нем присутствовало то аристократическое достоинство, которое потерял Нико. И ему почему-то было стыдно за это. В прошлом он был намного сильнее, а теперь выглядел таким жалким.

– Ну, так кого любишь то?

Измененная тема потрясла Нико.

– Киру, конечно.

– Чпок, голова! – щелкнул пальцами по лбу подросток.

– За что? – потер место парень.

– Чтобы я говорил это отвратительное слово, да еще и так уверенно… Не зря, выходит, что-то в этом есть, – задумался Джей – Но ты врешь.

– Неправда.

– Да? А что тога сейчас за истерика у Сэмуэля была? Боже, поверить не могу, и это я! – покачал головой Джей.

– Сам-то?

– Я подросток, мне можно, – категорично заявил Джей.

«И не поспоришь», – задержал в себе возражения парень.

Наглость и злила Нико и восхищала. Джей был очень сильным, а ведь страдал он так же, как и Нико.

– Если бы любил Киру, то потащил к нему свою бедную голову. А ты пошел к Сэму. Ни о чем не говорит?

– Сэм…

– Да, да. Он все знает. Этот баян я уловил, – отмахнулся принц – Но кто сказал, что Кира тебя не поймет?

– Я не хочу объяснять.

– Знаю. Наш с тобой минус. Нам всегда нужно, чтобы либо человек заранее знал, чтобы ему ничего не объяснять, либо лучше промолчать. Ведь тогда не будет возможности того, что близкий человек осудит, да? А ведь ты этого так боишься. Особенно, если осудит Сэт.

– Его зовут Кира.

– Ну пускай Кира. Как тебе больше нравится. Тебе всего-то нужно, что разложить все по местам, по полочкам.

– И как мне это сделать по-твоему?

– Подумай над этим. И вообще, ни Юки, ни Мизуки не собираются умирать. Они всегда будут рядом. Просто не с тобой. Чего ты как сопливая мамаша, которая боится отпустить детей? Они выросли, так что дай им делать то, что от них зависит. Ты же понимаешь, что именно Юки и Мизуки будут одними из тех, кто станет помогать Сэму? Дай им показать, на что они способны. Выпни их из гнезда уже, а то чахнешь тут.

– Ты такой милый, – язвительно бросил Нико. Но ему становилось все легче. От каждого касания, от каждого слова, наполненного дерзкой уверенностью.

– И ты понимаешь, что Сэм не возьмет ни тебя, ни твоих людей-друзей на войну, да? Так займись тем, что ты лучше всего умеешь: бери все в свои руки. Пусть они там разбирают, кто в чью песочницу залез, все равно Сэм лопатку отберет. А ты в это время тихонечко помогай Румонсу. Восстанавливай все, строй заново.

Нико сел и принял ту позу, в которой увидел Джея: привычки у них были одни на двоих.