Остатки
Шрифт:
Поперек коридора была натянутая упругая леска. Было понятно, что судьба слуги его не особо волновала. Не обращая внимания на стоны пострадавшего, парень рассматривал нехитрое сооружение, предназначенное ему, проверил прочность, непонятно зачем разглядел со всех сторон. Радуясь извращенному вниманию со стороны бывшего наемника, парень с предвкушением размышлял об остальных ловушках милого Нико
– Сходи к врачу. Пусть осмотрит тебя, – сказал он тоном, которым говорят с недалекими людьми. И это выражалось во взгляде «боже, я разговариваю с идиотом».
– К-конечно, как скажете, – поспешно поднялся на
Один из дежуривших у зала, заметив короля, открыл дверь, намереваясь известить о его приходе послам, когда на него обрушилось ведро с водой.
– Какая красота, – восхищенно проговорил король под изумленные взгляды слуг и остальных гостей.
– Вы находите это забавным? – вежливо поинтересовался гость.
– А вы разве нет? – с удивлением спросил Сэм.
– По-моему это детские игры, не более.
– Да, скорее, я нахожу это оскорблением, – добавил еще один посол.
– Зато как весело, – хмыкнул Сэм, отправив беднягу переодеваться.
«Кто посмел так насмехаться над Его Величеством?» – спрашивали гости взглядами.
– Думаю, на этом мы и закончим, – выключил интерактивную доску парень.
Все поднялись, ожидая того же и от короля. Но он продолжал сидеть.
– О нет… – сдерживая порыв смеха, парень закрыл лицо рукой.
– Что-то не так?
– Не поверите, но ему это удалось.
– Удалось?
– Именно. Будьте так добры, попросите кого-то из слуг подойти сюда. И когда он только успевает…
– Но что произошло? Вам плохо?
– Я приклеен к стулу, – подняв на послов глаза, полные искреннего веселья, пояснил парень. Гости могли только переглядываться, пытаясь представить, как Сэмуэль Румонс Третий – великий король мог позволить себе подобные развлечения, которые унижают достоинства дворянина. Еще больше их интересовал вопрос о том, кто этот наглец, которому хватило смелости, и кому Сэм позволил так с собой обращаться, при этом относясь к шуткам с нежной снисходительностью? Кому же он спускает с рук подобные унижения?
Вил беззвучно простонал, спрятав в руках лицо, подумав о игравшем детстве у этих двоих. Помогать он и не собирался, таким образом решив попробовать проучить господина и вернуть к рассудку, хотя понимал, насколько это бесполезно. Тихо назвав пару детьми, он направился в залу выпить чашку чая.
Мизуки лежал на кровати и читал, когда Рик вышел из душа и сел на другой стороне.
– Снова в тренажерный? – спросил он, проведя ладонью по накаченной спине Демона.
– Хочу взглянуть на детей, которых привезли, – ответил он, натягивая белоснежную тонкую кофту с завязками на груди.
– Будешь обучать их?
– Да. Тем более мы должны быть вместе. Семья же все-таки.
– Семья, говоришь.
– Угу.
– А потом?
– Пока еще не думал.
– Давай поедим вместе сегодня?
– Посмотрим.
– Такое ощущение, что мы вернулись к тому, на чем остановились день назад, – недовольно отложил книгу медиум.
– Неправильное ощущение.
– Терпеть не могу, когда я к тебе нормально отношусь, а ты ведешь себя так, как будто я тебя обидел.
– Не обидел ты меня ничем, – Демон лег радом с парнем и, напоминая домашнего кота, положил
голову тому на живот, смотря преданными глазами.– Глупый кот, – хмыкнул Мизуки, смягчившись.
– Глупый, – согласился тигр.
– И что это такое?
– Не знаю. Волнуюсь, наверное.
– И злиться даже на тебя невозможно, – ласково смотря на парня, медиум скорее злился на себя за слабость к этому обнаглевшему коту.
– И не надо, – быстро чмокнув Мизуки, кратко выпалил Демон.
– Рик.
– Что? – повернулся он к любимому.
– Я люблю тебя.
– Я знаю, – обнажил он клычки. Медиум цокнул языком и бросил подушку.
Позже он понял причину смены настроения Демона: Рик приготовил для него ароматизированную ванну, зажег по всей комнате свечи, оставил бутылку вина и приглашение на ужин.
– Скрытный, твою мать, – положил руки на талию Мизуки, но внутри приятно растеклась нежность.
– Думаю, для всех будет неожиданностью сегодняшний вечер, – повернулся в сторону Киры Нико, входя в кабинет.
– Еще бы… – закатил глаза парень, мысленно назвав любимого ребенком.
– На счет декораций я уже позаботился, музыка, атмосфера. Должно получит…
Слово прервал испуганный крик.
Кира остановился в дверях: сначала на его лице изобразилось волнение, а после он, не скрываясь, засмеялся.
Нико, наступив на коврик, под который предварительно насыпали шариков, поехал, а когда попытался удержаться за косяк, тот с хрустом отстал от стены, оставшись в руке. Балансируя на ходу, бывший наемник запнулся о ровную выбоину, где еще недавно должна была лежать плитка, но, как ни странно, именно сейчас она отсутствовала, в испуге хотел схватиться за край стола, на котором покоился поднос со множеством книг (и который «почему-то» был наполовину пододвинут за пределы стола), и с грохотом рухнул на пол, а сверху на него со звоном упал поднос с томами. Поднос чудесным образом в процессе падения захватил и вазу с цветами, которые и завершили марш-бросок, облив короля водой.
– Это война, – сквозь болезненные стоны прошипел Нико, убирая с лица мокрые волосы.
– Вы два идиота, – остановить Киру казалось нереальным.
Замок дрожал и трещал по швам от последующих выходок королей…
Сэм, по неосмотрительности забыв о мстительности Нико, схватился за ручку двери, чтобы выйти, но по другую сторону металл хорошо накалил подогреватель, и парень получил отличный ожог и, отдернув руку, случайно разбил нос Вилу, который стоял позади господина.
Нико же провалился в сломанную ступеньку на лестнице, которая неожиданно, но точно не случайно сломалась под его весом. В итоге он подвернул ногу.
На Сэма чуть не рухнула люстра.
Нико проехался по наполированному полу, затормозив лицом в дверь, которая с легкостью поддалась и открылась, и парень сбил с ног прибывшего гостя.
Сэм, уже боясь делать что-то, когда ему в приемный зал принесли кофе, попросил поменяться с гостем, и тот выпил утроенную дозу галлюциногенных наркотиков.
Когда Нико принимал душ, все его вещи, включая полотенце, пропали. Заседание перенесли на полтора часа.
Сэм, оперевшись о стену, провалился в комнату к переодевающимся служанкам, которые встретили его истошными воплями.