Остаться друзьями

Через десять минут мы уже выходили из бутика с фирменным пакетом в руках. Ник купил элегантную брошь с изумрудом и тремя гранатами. Дорого. Дороже, чем я думала.

— Я тебе отдам деньги, Ник, — пробормотала смущенно, когда он, обняв меня за талию, повел к выходу, — не сразу, конечно… частями…

— Отсосешь и в расчете…

— Никита? — окликнул его женский, хорошо поставленный, голос.

Глава 30

Никита

— Никита?

Я остановился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с духом и повернуться в сторону той, кому принадлежал голос.

Наталья. Мать Миланы. Нет, я не фамильярничаю. Они с моей матерью сами с детства приучили нас с Милой называть их по имени. Никаких отчеств. Бзик у них такой. Типа, как только их начнут звать по имени-отчеству, они тут же в теток превратятся. А так навсегда молодухами останутся.

Без ехидства — выглядят подружки не больше, чем на тридцадник. И одному Богу и отцовским кошелькам известно, сколько на это уходит бабла.

Мы не виделись с ней год. Ровно с того дня, когда ее дочь улетела в Лондон. В последнюю нашу встречу она рыдала, обвиняя меня во всех смертных грехах, и я рыдал, наблюдая, как поднимается в воздух самолет с Милой.

— Здрасти, — поздоровался я.

Она покачала головой, но не в приветствие, а, дескать — и как тебя до сих пор земля-то носит, Ирод проклятый! Не удостоив меня даже словом, перевела взгляд на Милку. Поясница ее под моей рукой ощутимо напряглась.

— Здравствуйте, — пропищала она, прижимаясь ко мне боком.

Наталья впилась глазами в лицо Камилы, какое-то время, не шевелясь, разглядывала его, будто анализируя полученную информацию, а когда вернула взгляд ко мне, вдруг понимающе улыбнулась.

Бл@дь. Только не это! Тоже решила, что я себе временный дубликат завел. Захотелось задвинуть Милку за спину, а еще лучше, закинуть на плечо и утащить в пещеру.

— Кто эта милая девушка с тобой, Никита? — поинтересовалась несостоявшаяся теща с плохо завуалированным ехидством.

— Я Мила.

Брови Натальи взлетели чуть ли не до тщательно выбеленных волос, а губы сложились в букве «о».

Пи@дец! Валить надо, пока она не выписала мне направление к психиатру. Ее ведь хлебом не корми, дай кому-нибудь диагноз поставить.

— Мы пойдем, — сипло выдавил я, — приятно было повидаться.

Та снова покачала головой, скользнула по Милке снисходительным взглядом и, вдруг замерев, сильно побледнела.

Твою мать! Увидела в ее руках пакет из ювелирки. Ну, бл@дь, нарочно не придумаешь!

— Пошли, — подтолкнул Милу в спину, разворачивая ее в противоположную от Натальи сторону.

— До свидания, — попрощалась она. Вежливая девочка.

Мы дошли до эскалатора. Спустились вниз и направились к выходу.

— Ник, не беги, я не успеваю за тобой, — проник голосок Милки сквозь вакуум.

Я щелкнул сигналкой, едва мы вышли на крыльцо торгового центра, и, не сбавляя скорости, потащил ее к машине, будто за нами черти гнались.

— Садись, — запихал ее в тачку, а сам, прикурив сигарету, наконец, глубоко затянулся никотином.

Грудь как бетонной плитой сдавило. Дым разъедал сплющенные легкие и драл горло.

Че я творю-то?! Рублю канаты… Последние мосты, связывающие нас с Миланой, сжигаю! Это, бл@дь, точно то, чего я хочу?!

Выпуская дым сквозь напряженные губы, посмотрел на Милку. Та, растерянно моргая, не сводила с меня взгляда. В глазах страх. Испугалась.

Ее тоже не хочу отпускать. Охеренно мне с ней. Не только трахаться нравится, но просто рядом быть, разговаривать, ржать с ней, спать в обнимку.

И вот же она, со мной. Не с лондонским денди шашни крутит, как некоторые… Как там матушка говорит? Лучше синица в руках, чем журавль в небе? Так че, я свою синичку никому не отдам.

Кинул окурок в урну и сел в тачку.

— Кто она, Ник?

— Подруга матери.

— Я так и подумала, — покачала Мила головой, — это мать Миланы?

— Да.

Зажевав губу, стала нервно теребить подарочный пакет. Согласен, ситуация неприятная, и я, наверное, себя не так повел. Не защитил ее. Но я, бл@дь, сам растерялся!

— Ты чего напряглась-то?.. — попытался пошутить, ущипнув ее за сосок через ткань.

Не сработало. Засопела и отвернулась к окну. Приедем, придется поработать языком.

— Мил, че случилось-то? Ну, встретились мы с ней, и?..

— Дело не в том, что мы встретились, Ник, — прошептала она тихо, — а в том, что ты стыдишься меня…

— Чего?!

— Ты меня даже не представил…

— Да я не успел…

— Ты бы все равно не назвал меня при ней своей девушкой.

— А это так важно? — тупой вопрос. Конечно, для Милки это важно.

— Ладно, забей, — глухо пробормотала она, пряча взгляд.

Еб@ть!!! Да сколько можно?! Когда уже мы сможем общаться без оглядки на мои прошлые отношения?!

Остаток пути прошел в молчании. Остановившись у ее подъезда, развернулся к ней всем корпусом.

— Могу я оставить тебя до вечера и не переживать, что кто-то снова попытается залезть тебе в трусы?

— А ты куда? — встрепенулась Мила.

— Дела есть.

На самом деле я собирался в тренажерку. Железо потягать и грушу поколотить. Давно уже забыл дорогу туда. В спаринги, вообще, год не вставал. Надо наверстывать упущенное.

— Какие?

Зараза. Решила брать пример с подружки. Яйца друга уже давно в ее крепком кулачке.

— Хочу в зал сходить, — тем не менее, ответил я, — позвоню Серому, если он свободен, пойдем вместе.

— Ладно, я тогда Вике позвоню, может, тоже с ней встретимся.

— Если на горизонте нарисуются желающие засадить, сразу набирай меня. Поняла?

От мысли, что, пока она будет прогуливаться со своей подружкой, к ней опять может кто-нибудь подкатить, стало тошно. Но еще хуже от того, что сама Викуля начнет в уши Милке дуть, чтобы та держалась от меня подальше. Она же на дух меня не переносит. Бл@дь, не ехать, что ли, никуда?..