Остаться с тобой

Ничего не изменилось. Правда. И изменилось все! Она скользила глазами по своему собственному лицу и не могла понять, что произошло. Все осталось тем же самым, но как будто с лица сдернули невидимую пленку, и на свет божий явились краски. Глаза засверкали ярче, брови и ресницы стали ощутимо темнее и от этого заметнее и сразу преобразилось все лицо, скулы вытянулись, овал лица стал четче, а кожа приобрела ровный сияющий цвет. И при этом не было ощущения тонны косметики на лице. Неужели это была та самая «природная и естественная» красота, о которой так много говорили модные бьютиблогерши и которую мало кто видел?

По лицу стилиста, стоявшего стоял рядом, было видно, что и он наслаждался своей работой. Внезапно он осторожно взял девушку за руку и поцеловал запястье.

– Осторожно, милая Алена, вы можете разбить немало мужских сердец одним лишь взмахом своих ресниц.

Это было чертовски приятно слышать. Преображение ее внешности полностью отвечало потребности во внутренних изменениях. И даже не нужна была кардинальная стрижка, как в кинофильмах, она смогла стать красивой, не меняя своей сущности. Было так хорошо, и так красиво, что даже захотелось плакать, поэтому Алена торопливо поблагодарила мастера и поспешила к выходу, пока мама расплачивалась кредиткой.

Когда отчим встретил маму и дочку у выхода из салона, уже по одному его лицу результаты работы мастеров можно было оценить на отлично. Веронику Сергеевну тоже успели подстричь и накрасить, и, наверное, он в этот момент ощущал себя плейбоем, ухватившим лотерейный билет, потому что две красивые женщины европейской внешности заинтересовали всех проходящих мужчин. Ощущения, совершенно не знакомые Алене прежде.

При полном параде, в новых платьях, причесанные и накрашенные, они прибыли к солидному многоэтажному зданию, весь первый этаж которого занимал большой ресторан, принадлежавший матери отчима – госпоже Чхве Джи Вон. Да, у Алены теперь был не только отчим бизнесмен, но и бабушка с почти непроизносимым именем (которое она смогла внятно проговорить только на третий раз)– владелица ресторана. Причем респектабельного и дорогого.

Внешне он выглядел строго – черный гранит, мрамор, золотые буквы названия и швейцар в темно-алом облачении. Однако стоило перешагнуть порог, и внутри все чудесным образом менялось, появлялась сдержанная роскошь старого богатства, не бьющая в глаза и от этого еще более выразительная. Тяжелая кожаная мебель, мягкие ковры, большие зеркала в дубовых рамах и даже темные деревянные панели – все производило впечатление «старых» денег. Алена во все глаза смотрела на эти символы капитала в нескольких поколениях, который создавался и разрушался вокруг ресторана и в нем, пока владельцы приходили сюда ужинать и попутно совершать многомиллионные сделки.

Ей даже показалось, что ожили те старые голливудские фильмы, которые она по настоянию мамы смотрела без перевода, и откуда черпала все свои знания о красивой и богатой жизни. Зал, куда их компанию проводил распорядитель, также производил впечатление аристократичной основательности – диваны и стулья были сдержанной охристо-темной расцветки, столы с белоснежными скатертями, старинные настольные лампы с неярким уютным светом. Обстановка вполне подходила как для старых фильмов Хичкока, так и для современных блокбастеров про Джеймса Бонда.

Всех посадили на кожаный угловой диван, отчим сел рядом с мамой и Алена видела, как он мимолетно одобряюще сжал ее руку. Они сделали заказ и, наконец, дождались появления бабушки.

Даже явление английской королевы выглядело бы менее волнующим. Само понятие «бабушка» абсолютно не подходило для леди, которая явилась их взору. Уже в годах, но совсем не старая, с сеточкой морщин вокруг глаз, умеренно накрашенная и с высокими скулами она совершенно не производила впечатления матери сорокалетнего сына. Костюм из темно-зеленой шерсти с белым кантом, несколько рядов жемчуга на длинной шее, короткое каре, драгоценные перстни на пальцах – буквально все говорило, что перед ними была королева мира старых денег, плоть от плоти наследственных капиталов и богатых семей Кореи.

Девушке даже не пришлось прикладывать моральных усилий, чтобы встать, глубоко поклониться и произнести на корейском «здравствуйте госпожа, меня зовут Алена» – все вышло само собой и совершенно искренне. Перед ней действительно была госпожа, которая железной хваткой держала свое королевство, и теперь она была неимоверно рада тем часам, которые они с мамой провела в магазинах и салоне. Выглядеть достойно – эти слова вдруг приобрели совершенно иной смысл и оттенок.

Выглядеть достойно, чтобы не подвести маму и произвести хорошее впечатление на будущих родственников – эта задача показалась вдруг неимоверно сложной и неподъемной. А вдруг на ее лице написано, что она любит ходить по дому в одной футболке, а вовсе не в шелковых юбках? И не умеет есть палочками! Ее вдруг охватила такая паника, что она прослушала первые слова владелицы ресторана:

– Я очень рада познакомиться с дочерью избранницы моего сына. Очень жаль, что в отличие от твоей мамы, ты не владеешь корейским, потому что я не говорю по-английски.

Замечание была засчитано. И очень хорошо, – лихорадочно подумала Алена, – надеюсь, нам вообще не придется общаться ни на корейском, ни на английском, и это будет наша первая и последняя встреча.

Эта деловая корейская леди подавляла одним своим взглядом и, видимо, эта неуверенность как-то отражалась на ее лице, потому что отчим поспешил разразиться длинной тирадой на корейском. Леди даже не улыбнулась сыну, лишь коротко обронила несколько фраз и все за столом углубились в еду, причем, ее острый взгляд, конечно же, заметил вилку вместо палочек.

Алена жевала через силу, не чувствуя вкуса и тоскливо думала, что впереди горячее и десерт, а значит, ежиться под острым взглядом будущей родственницы предстояло еще около часа. Однако, видимо, сегодня небеса благоволили к ней, потому что госпожа вдруг незаметно кивнула, и к ней тут же бесшумно подошел менеджер с официантом и стал что-то сдержанно объяснять, деликатно наклоняясь к уху. Взгляд хозяйки потемнел, и хотя выражение лица не изменилось, но официант весь побледнел и съежился.

Она от всей души посочувствовала проштрафившемуся бедняге и уткнулась в тарелку, а в следующую минуту с удивлением услышала реплику мамы на корейском. Она, в отличие от нее, учила его больше года и немного знала. Леди подняла брови, с сомнением посмотрела на девушку и коротко возразила. Мама не отставала и в этот момент была удивительно похожа на маленького воробушка, который героически защищает своего птенчика. Наконец, после долгой паузы, госпожа Чхве аккуратно положила белоснежную салфетку на стол и кивнула.

Мама с отчимом заулыбались, и она горячо зашептала дочке на ухо:

– Алена, выручай, у официанта форс-мажор, он не может разобрать, что от него требует пожилая чета, говорящая только по-английски. Он английский знает, но разобрать все равно не может.

– Мама, ты с ума сошла, с чего ты взяла, что мой английский лучше, чем у официанта?

– Официанты не сдают приемные экзамены в лучший ВУЗ города и не читают Шекспира в подлиннике, – тихо ответила мама, – перестань, там, наверное, американцы, которые жуют гласные, или австралийцы, которые их вообще проглатывают. Ты же вела экскурсии, знаешь их произношение, попробуй. Тем более, тебе надо переключиться, а то сейчас в обморок упадешь от напряжения.

Это было правдой, челюсти уже сводило от напряженной улыбки, и она больше не возражая, живо выбралась из-за стола. Да она бы сделала все что угодно, лишь бы выбраться из под тяжелого взгляда будущей «бабушки». Менеджер, мгновенно разобравшись в ситуации, завязал накрахмаленный белый фартук, собрал волосы в хвост, прицепил кружевную повязку на голову и привел к столику, где в нервном молчании ожидала представительная пожилая супружеская чета.

– Слава богу, девушка. Я надеюсь, вы нас поймете. Нам рекомендовали этот ресторан как самым лучшим англоговорящим персоналом в Сеуле, но я уже готова искать что-то получше, – пожаловалась полная женщина в длинном платье и шляпе.