Оставьте тело вне войны

Каждый командир, докладывая о наличии личного состава, с удовольствием выговаривал "товарищ капитан". Два звания, присвоенных в батальоне, это только первые ласточки. Батальон отличился, и это понимали все. Будут и новые звания, и правительственные награды. Не зря приезжал комиссар дивизии, познакомиться с героями.

День двадцать четвёртого июня для батальона закончился командой "Отбой". Все устали, это был не самый легкий день. День первых потерь.

Мать и дочь Рябинины готовились ко сну.

— Мама, я так рада за нашего командира. Видела, какой он бравый, симпатичный и подтянутый?

— Видела, действительно очень симпатичный человек.

— А как его комиссар дивизии нахваливал!?

— Ну, не только его, но и весь батальон.

— При плохом командире не может быть хорошего батальона, — упёрлась Наталья.

— Да ты никак влюбилась, девонька?!

— Он мне очень нравится. С каждым днём всё больше! Он сегодня попросил меня ему петлицы новые пришить, сказал, что весь искололся. Я видела однажды, как он подворотничок пришивает, не мог он себе иголкой пальцы истыкать. Специально попросил! А я думала, он на меня совсем внимания не обращает. Говорит только по делу, и то редко. Всё больше с Маэстро. А я так, присутствую только. Это меня обижает.

— Он занятой человек, доча. Если с каждым солдатом поговорит три минутки, то и день кончится. Не до разговоров ему. У него другие заботы, как людей накормить, от смерти спасти и дело сделать. Вот считай, на нас нападало сто пятьдесят человек. А убит всего один. Ко мне заходили сегодня в магазин штабные, у них связь, они всё знают. В городе очень много красноармейцев, командиров и гражданских убито. Мятеж то по всему городу вспыхнул. Немцы организовали, чтобы изнутри ударить. А видишь, ничего у них не получилось. Задавили его. Теперь обыски проводят. Квартал оцепляют, у всех документы проверяют, кто такой и откуда. С ранеными разговаривала. Они пустую тюрьму охраняли. Берия приказал всех заключённых вывезти. Пусть лучше уголь рубят или лес валят, чем за государственный счёт по тюрьмам сидеть. Рассказывают, двадцать теплушек прислали, всех в одну ночь погрузили и в Киев отправили. Я бойцам бритвенные приборы подарила и зеркальце.

— Я с тобой мама про комбата, а ты про бандюков, — обиделась Наташка.

— Спи доченька. Про Михайлова мы ещё не раз поговорим. А человек он хороший. Правильный. И даст Бог, всё у вас сладится.

Утро двадцать пятого июня началось с бомбёжек немецких позиций. Уже в восемь часов советские бомбардировщики по всему фронту пятой и шестой армии начали обрабатывать немецкие окопы и изготовившиеся к наступлению части. Вылетали маленькими группами по три — шесть бомбардировщиков и бомбили. Отработавшую группу через двадцать минут сменяла другая, первая шла на аэродром для заправки и загрузки бомбами. До десяти утра успели сделать по несколько вылетов. Работали и истребители, но те сначала атаковали, а потом забирались повыше и охраняли бомбёров от вражеских самолётов. Но тех в пределах видимости не было. Пехота радостно приветствовала своих лётчиков. Три дня бомбили в основном только немцы. Наши, если и летали, то большими группами и куда-то далеко. Но видно удачно, потому что налётов немецкой авиации стало значительно меньше. Пошёл слух, что разбомбили несколько немецких аэродромов вместе с самолётами.

Утром политработники зачитали первую сводку Совинформбюро за двадцать четвёртое июня. Отмечалось, что на Львовском, Рава — Русском и Владимир-Волынском направлении в результате ожесточённых боёв, враг так и не смог прорвать укрепления на границе. Воздушные части Юго-Западного фронта нанесли ряд бомбардировочных ударов по аэродромам на территории противника, на земле уничтожено около 320 самолётов. Желая дестабилизировать тыл, немецкие диверсанты организовали, крупное нападение на воинские части, советские и партийные органы в Львове, возглавив собранные отряды из бандитов и украинских националистов. Выступление этих групп подавлено. Отличилось тыловое подразделение капитана М., уничтожившее ночью двести семьдесят восемь вооружённых бандитов.

Утром двадцать пятого июня на территории ППД начался переполох. В шесть утра заработали громкоговорители, установленные на территории. Один был поставлен около гостиничных домиков и многие проснувшиеся люди сами слышали часть информации. Дежурному по штабу, догадавшемуся записать сообщение, комбат объявил благодарность. Всё началось с ударов курантов и первой фразы: Говорит Москва! От Советского Информбюро. Сообщение Советского Информбюро за двадцать четвёртое июня 1941 года.

В течение дня, противник стремился развить наступление по всему фронту от Балтийского до Чёрного моря, направляя свои главные усилия на Шауляйском, Каунасском, Гродненско-Вылковысском, Кобринском, Владимир- Волынском, Рава-Русским и Львовском направлении, но успеха не имел. Все атаки противника отбиты с большими потерями.

На Шауляйском направлении контрударами наших механизированных соединений разгромлены танковые части противника и полностью уничтожен мотополк.

На Городненско-Высковысском и Бресто-Пинском направлении идут ожесточённые бои.

На Владимир-Волынском, Рава-Русском, Львовском направлении противник так и не смог овладеть приграничными укреплениями.

Наша авиация, успешно содействуя наземным войскам на поле боя, нанесла ряд сокрушительных ударов по аэродромам и важным объектам противника на его территории. Военно-воздушные силы Юго-западного фронта сожгли на земле 320 самолётов противника, уничтожили семь эшелонов с техникой и боеприпасами. В боях в воздухе нашей авиацией сбито 34 самолёта.

Желая дестабилизировать тыл, немецкие диверсанты, организовали крупное нападение на воинские части, партийные и советские органы в Львове, возглавив собранные отряды бандитов и националистов. Выступление этих групп подавлено. Отличилось тыловое подразделение капитана М., уничтожившее в ночном бою 278 вооружённых бандитов.

В Финском заливе кораблями Военно-Морского Флота потоплена одна подводная лодка противника.

В ответ на двух кратный налёт на Севастополь немецких бомбардировщиков с территории Румынии советские бомбардировщики трижды бомбардировали Констанцу и Сулин. Констанца горит.

В ответ на налёты немецких бомбардировщиков на Киев, Минск, Либаву и Ригу, советские самолёты нанесли удар по военным объектам в Данциге, Кенигсберге, Люблине и Варшаве. Нефтебазы в Варшаве горят.

За 22-е, 23-е, 24-е июня советская авиация потеряла 241 самолёт, многие из них на аэродромах. За тот же период советская авиация в воздухе сбила 161 немецкий самолёт. Кроме того на аэродромах противника уничтожено не менее 400 вражеских самолётов.

— Боря, просыпайся, — разбудил Глеб комбата, — сюда Наташка бежит, случилось что-то.

Комбат быстро встал, успел натянуть сапоги, когда в канцелярию ворвался вихрь.

— Вставайте сони, — восторженно кричала девчонка. — Про наш батальон по радио передали!

Двери открылись, из комнат на крик высыпали командиры. Поднялся и Маэстро, ночевавший в штабе, на широкой лавке, сколоченной бойцами. Прибежал начальник караула.

— Про наш батальон по радио передали из Москвы, — уже спокойнее сказала девушка, — сержант Фролов всё записал. А я сама слышала по тарелке!

Комбат отправил Маэстро к штабу, переписать текст и размножить в двух экземплярах. Один вывесить у штабных, второй в батальоне. Чтобы народ знал, что на фронте творится.

— А ведь это не очень хорошо, Боря, — высказался Глеб. — От комиссара наверняка наверх пошло, неоткуда больше. Ни комдив, ни командарм такой глупости бы не сделали. Тебя теперь срочно надо из Львова убирать. А мы тут, вроде, почти прижились. Сейчас тебя и бандеровцы будут разыскивать, и для немцев зацепка есть. Наверняка поинтересуются, что это за тыловое подразделение такое, сумевшее две роты боевиков выбить. У националистов ведь тоже наверняка хлопцы были, которые у немцев обучались. Хотя это может быть и к лучшему. Комдив говорил, что будет батальон поближе к дивизии подтягивать, я тебе передавал. Вот и сменим дислокацию.