Остаюсь твоей

Нету сил закрываю

Я глаза закрываю

Сквозь туман уплывая

По аллеям столицы.

Диас переключил радиостанцию, но Тёма попросил вернуть. Водитель снова поставил предыдущую волну и внимательно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

— Контуженый что ли? — спросил он брата.

— Хуже, — вздохнул Кайрат. — Его девушку украли.

Диас выругался и надавил на газ. А Тёма, закрыв глаза, слушал песню и навсегда прощался с прошлым.

Время смотрит спокойно,

С презрением.

Вы меня уже верно не вспомните.

Запоздавшее ходит прозрение

По моей гладковыбритой комнате.

Недосказано и недослушанно.

Сердце бьется другими вершинами.

Значит все безнадежно разрушено.

Ну зачем же, зачем поспешили мы

Проститься.

В тот вечер он безбожно напился. До чёртиков перед глазами. Хотел забыться. Получилось, но кратковременно. Ночевать остался у Диаса и Кайрата. Утром раскалывалась голова, мучило похмелье. И где-то из глубины сознания снова и снова выплывали слова, которые преследовали:

Проститься

За потерей потеря

И года полетели

За дождями метели

Перелетные птицы

Майор был прав. Время лечит. И боль рано или поздно притупляется.

*песня "Проститься" группы Uma2rman

Глава 20

Спустя 3 года

Ясмина

Ясмина раскатывала тесто на бешбармак. На ней был фартук и платок, чтобы волосы не мешали готовке. Напротив нее за столом сидела девочка. Волосы у нее были русые, глаза карие, а кожа — белая и нежная. Это была дочь Яси — Малика. У казахов таких детей называли «сары бала» и «сары кыз», то есть «светлый мальчик», «светлая девочка». В три года малышка уже во всю болтала, рассказывала стихи и пела песенки. При этом малышка росла билингвом: говорила и на родном, и на русском языке. Вот только часто болела, постоянно подхватывала вирусы и даже лежала в инфекционной больнице с пневмонией. И вот сейчас она только оправилась после очередного вируса, и Яся, наконец, могла вздохнуть спокойно. Непоседа играла с кусочком теста и подбрасывала муку, радостно вопя: «Снег!»

— Давай еще раз. Муха-муха…

— Цокотуха! — отчеканила Малика

— Позолоченное…

— Блюхо!

— Муха по полю…

— Посла.

— Муха денежку…

— Насёл.

Ясмина рассмеялась. Ее всегда умиляло, что дочь прибавляет к этому слову мужское окончание.

— Молодец! Умница! — Яся похлопала в ладоши и Малика радостно повторила за ней.

— Что, мешает тебе? — на кухню зашел свекор. — Пойдем, дочка, посмотрим с тобой мультики, не будем мешать маме.

Он протянул руки и девочка перебралась к деду.

— Иди с аташкой (каз. Дедуля — прим. автора) — Ясмина закрыла дверь кухни, подошла к плите и поставила на нее кастрюлю. По телевизору на стене шли новости. Яся взяла пульт и прибавила звук.

Журналистка рассказывала о скандале, связанном с сыном женщины-депутата. Мужчина избил жену в лифте. Никто бы не узнал, если бы не камеры видеозаписи. Поднялась шумиха, домашнего тирана задержали. Выяснилось, что он постоянно поднимает руку на жену, а его мать знала, но закрывала на это глаза. На экране появилась красивая женщина-адвокат, которая комментировала инцидент. У нее был такой спокойный и обволакивающий голос, что Яся заслушалась. Но говорила она о важном — о бытовом насилии.

— Уят (позор) — это когда традиционное общество боится осуждения других и в угоду этому, к сожалению, женские судьбы ставят на кон. То есть люди, боясь осуждения соседей, родственников, просто общества, скрывают то, что их дочь забеременела, то что их дочь является жертвой абьюзера. И, к сожалению, все эти традиционные ценности выносятся на какой-то алтарь, чтоб невинность какую-то показать, что это обычаи, традиции, что женщина должна быть святой. *

Ясмина больше никого не слушала. Перед глазами один за другим вспыхивали кадры из прошлого — воспоминания, которые ранили и мучили. Она давно бы уже что-нибудь с собой сделала, если бы не рождение дочери, ради которой Яся решила жить.

Девушка очень быстро поняла, за кого вышла замуж. Нурлан был младшим сыном и любимчиком матери. С него с детства сдували пылинки и многое позволяли. Поэтому он вырос эгоистом, который верил, что мир крутится вокруг него. Когда он увидел Ясмину у кафе, понял, что хочет ее. Но она на него не смотрела, а ее тетка только подливала масла в огонь: мол, не смотрит, потому что стесняется. Так-то она по тебе сохнет! Тогда Нурлан задумал ее украсть, но не сказал об этом родителям и старшему брату. Дамир всегда упрекал родителей в том, что они слишком много позволяют Нурику. И вот получив свое — с помощью денег, шантажа и принуждения — он вскоре понял, что ему неинтересно. Ясмина не проявляла никаких чувств, разговаривала с ним через силу и постоянно отказывался от близости. Но Нурлану нельзя отказывать, потому что тогда он превращается в монстра. В одну из тех ужасных ночей Ясмина забеременела.

Большого торжества у них не было. Дело в том, что бабушка Нурлана — та самая, которая легла у порога в день похищения, умерла во сне. После смерти близкого человека той (большое мероприятие по случаю свадьбы или юбилея — прим. автора) переносят на неопределенное время, либо вообще не делают. Итак, вместо свадьбы в семье проводили похороны. Яся горько усмехалось: «Хорошее начало семейной жизни! Просто многообещающее!» Пока все плакали по усопшей, девушка стояла с каменным лицом. Ей почему-то вообще не было жаль старушку. Наверное, она и правда была хорошей, как многие говорили на поминальном обеде. Но Яся видела эту бабушку другой — безжалостной блюстительницей традиций.

Однажды Яся попросила Карину приехать с фотографией Артема. Ей было очень важно иметь хотя бы частичку него. Она уже смирилась со своей судьбой, но его отпустить не могла. Она понимала, что теперь у него своя жизнь, а у нее — своя. Они идут по двум параллельным дорогам, которые никогда не пересекутся. И все же, какая жестокая судьба — любить вне времени, скрывать свои настоящие чувства и коротать длинные ночи с нелюбимым.

И когда подруги сидели в комнате, Яся не удержалась и бросилась к подруге со слезами. Карина тоже всхлипывала, гладила Ясмину по спине и утешала: «Все будет хорошо!»

Когда Ясмина успокоилась, она сказала, что Тёма после дембеля позвонит Карине. Как в воду глядела. Нет, Яся просто хорошо знала Артёма. Держа фотографию на коленях, она вдруг сказала:

— Как я хотела, чтобы у нас был сын. И чтобы у него были такие же светлые волосы, как у него. И зеленые глаза.

— Яська, — Карина не удержалась и вытерла слезу ладонью, — Не рви душу. Так себе только хуже сделаешь.

— Знаю, — тяжело вздохнула Ясмина. — Я даже не могу выплакаться, потому что сразу начнутся вопросы. А теперь…Знаешь, теперь осталось только утешение, что он просто есть. Что жив, что у него все хорошо.

Через несколько дней фотографию, на которой Артём обнимает Ясмину, нашел Нурлан. А ведь она думала, что хорошо ее спрятала. Когда она вошла в комнату, муж сидел на краю кровати и сжимал в кулаке снимок.

— Это он? — спросил он, бросив фото к ногам жены.

Ясмина молча подняла скомканную бумагу и разгладила ее.

— Ты же знаешь, что да. Зачем спрашиваешь?

Нурлан в одно мгновение вышел из себя, вскочил с дивана, схватил Ясю за руку и прижал к стене.

— Если я узнаю, что вы встречаетесь, убью обоих!