Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны

За тех же коммунистов много людей голосовали и голосуют только потому, что им не нравились реформы, приватизация и так далее, а вовсе не потому, что они сами были сторонниками коммунизма. Это протестная форма голосования, которая в высокой степени характерна для России — мало кто голосует за что-то, в основном свой голос люди отдают именно против чего-то.

Сейчас политически активными все больше становятся городские состоятельные индивидуалисты, с развитым чувством собственного достоинства, рассчитывающие прежде всего на себя. Они готовы к политическим акциям, готовы заявить о своих интересах. Все больше растет недовольство своим социальным и экономическим положениям и аполитичных пока слоев рабочих, и так называемых «бюджетников». Если многие из них вдруг потеряют работу, зарплату и так далее и окажутся в ситуации, когда им нечего терять, — они станут подходящим материалом для политической оппозиции и даже массовых протестов. Причем руководить ими будет именно новый городской класс индивидуалистов. Пока это исключительно теоретические рассуждения, но они исторически обусловлены. Политически активный класс в любом случае будет заниматься политикой — либо вместе с властями, либо если те не пойдут им навстречу — против них.

«Интересно, что между умонастроением победивших рыночников и остальным обществом — пропасть. Это так. Но протестует не остальное общество, а победившие рыночники».

(Из комментариев слушателей радиостанции «Эхо Москвы»)

В начале 90-х все удивлялись, как же так: народ нищий, пенсий нет, миллионы безработных, зарплаты и пенсии не платят — а никакого бунта нет. Все понимали, что это противоестественно, но социальное недовольство не было вплетено тогда в активный политический контекст. Оно не было фактором, влияющим на политику: настроение было, а бунта не было. Но серьезность этих же факторов, которые не играли провоцирующую и первенствующую роль в 90-е годы, в новых условиях, при лучших условиях жизни, при лучших пенсиях и зарплатах, может, как ни странно, возрасти. Люди сегодня перестали думать лишь о выживании и задумались о достоинстве — о том, например, что как можно считать нормальной страну, в которой врач всю жизнь вкалывает, а получает ровно столько, чтобы на жизнь хватало, а его ровесник, друг олигарха, неожиданно приобщается к приватизации и богатству и становится вдруг богачом. Да еще вдруг этот новоиспеченный богатей сразу уезжает за границу или по крайней мере переводит туда семью и капиталы. Что показывает, в какой степени наша новая «элита» с пренебрежением относится к людям и к самой стране. Что это за страна, если все ее богатые и успешные люди держат семьи и деньги за границей?

Вывод из всего этого простой — новый Стенька Разин у нас вряд ли появится, но глубокие перемены в обществе и во власти неизбежны [30] .

Цена модернизации

9 июня 1672 года на свет появился Петр I, наверное самый великий реформатор за всю российскую историю.

«Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе… хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства — это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе не разрешенная».

(Василий Осипович Ключевский, великий русский историк, о реформах Петра I)

30

В главе использованы материалы беседы на радио «Эхо Москвы» с Александром Ципко — политологом, главным научным сотрудником Института экономики РАН. А также материалы, подготовленные политическим обозревателем РИА «Новости» Петром Романовым.

Петр I провел крупные реформы, направленные на преодоление отсталости России от передовых стран Запада. Создал регулярную армию и флот, расширил границы России, обеспечил выход к Азовскому, Каспийскому и Балтийскому морям. Провел реформы государственного управления и системы образования, содействовал подъему производительных сил страны, поощрял развитие отечественных мануфактур, путей сообщения, внутренней и внешней торговли. В 1703 году Петр заложил город Санкт-Петербург, ставший в 1712 году столицей государства. В 1721 году Россия была провозглашена империей.

Петр I — реформатор, определивший в России на века метод проведения в стране коренных преобразований — прорыв к цели любой ценой. Относится это в немалой степени и к постсоветским временам. Не раз отечественные реформаторы слишком резко, грубо и бесцеремонно будили походной трубой спящих сограждан, но при этом, поднимая страну по тревоге, оказывались неспособными толком объяснить людям, куда надо идти, зачем и что их ждет в конце тяжелого перехода. Цена реформ в России всегда была неимоверно высока.

Впрочем, искать виноватого здесь сложно. Реформаторские рывки каждый раз происходили уже в тот момент, когда отставание от остального мира становилось для России жизненно опасным, так что решительность преобразователей была по-своему неизбежна. Петр это понял, когда со своим великим посольством посетил ведущие европейские державы и увидел, какой огромный разрыв существует между Россией того времени и Англией, Швецией и Голландией. Александр II начал свои великие реформы после унизительного поражения в Крымской войне. И этот список можно продолжить — никто не начинал жесткую модернизацию, требовавшую отдачи всех сил, просто так, без действительно важных причин.

С другой стороны, надо понимать, что очень часто так называемые «застои» случались не от бездарности или по злой воле консерваторов, а лишь потому, что надорванные народные силы, утомленные предыдущим рывком, требовали отдыха. Свой нормальный, эволюционный темп развития Россия все еще ищет.

Да и не все реформы Петру удались. Самые блестящие успехи реформатора связаны, конечно, с армией, флотом, долгожданным прорывом русских к Балтике и Европе, превращением России в великую европейскую державу. Очень многое было сделано в промышленности, образовании, государственном строительстве, приобщении русских к европейской цивилизации. Но были и очевидные провалы — скажем, в финансовой сфере.

Не очень удачливый политик, но хороший историк Павел Милюков как-то заметил, что убыль населения при Петре Великом, по крайней мере на 20 %, была красноречивее всяких деталей: Россия была возведена в ранг европейской державы ценой разорения страны.

Наконец, Петр даже не задумывался о реформе политической, хотя такие мысли не раз возникали в России еще до него — можно вспомнить хотя бы Василия Голицына, который считал, что преобразование государства должно начаться с освобождения крестьян, и предлагал предоставить им обрабатываемую землю в обмен на ежегодную подать, что, помимо прочего, по его расчетам, увеличило бы доход казны более чем наполовину.

Но тем не менее реформы Петра I были великой модернизацией. Россия действительно сделала огромный рывок вперед. Реформаторская жизнь Петра была не слишком длинна — всего тридцать лет, а он оставил после себя уже совсем другую страну.

Чем больше скорость реформ, тем более они болезненны — это общая закономерность. Можно сглаживать этот процесс, проводя постепенные реформы и рискуя отставать от всего мира больше и больше, или же делать так, как делал Петр — строить реформы на народных лишениях и страданиях.

Сейчас в России в который раз назревает необходимость реформ, и политическая элита это осознает. Однако осознание есть, но нет желания осуществлять эти реформы. Это явление, которое свойственно сегодня российской политической элите, которая не так уж глупа, как иногда может показаться. Российские политики имеют достаточно адекватной информации о том, что происходит, и прекрасно понимают, насколько Россия отстала от ведущих мировых держав. Вся проблема заключается в том, что личная цена реформ для этих политиков может быть очень высока. Тем более что их нельзя сравнивать с Петром — он был самодержец, то есть одновременно и человек, и центральный государственный институт. А любой современный политик — это всего лишь человек, который в результате преобразований может потерять место, влияние, деньги, наконец. Поэтому при всем понимании, что Россия сейчас просто медленно сходит с мировой арены как экономическая держава и за этим может последовать ее уход как политической державы, для изменения ситуации практически ничего не делается. А для народа это компенсируется риторикой, которая призвана показать людям, что все в порядке.

Но если взглянуть глубже, то придется признать также, что, к сожалению, в России нет необходимых социально-политических условий для начала настоящей модернизации. И прежде всего нужна хотя бы минимальная общественная поддержка. Делать модернизацию без общественной поддержки, стараниями одних элит, возможно только в том случае, если это будут быстрые и почти гарантированные с точки зрения положительных результатов реформы — тогда можно положиться на то, что народ не успеет впасть в озлобление, пока будет страдать. В России нет оснований полагаться на это — в условиях глубокого разочарования прежними реформами. Поэтому для успеха новой волны реформ нужна общественная поддержка, нужна модернизационная коалиция, которой пока нет. Необходимо также политическое движение, которое бы эту коалицию возглавило.