Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны
Шрифт:
Необходим также фактор Запада — далеко не все у нас понимают, что это чрезвычайно важно. Если посмотреть по всему миру на успешные случаи реформ — не было ни одного из них, когда бы этого фактора не было в числе решающих. Запад важен прежде всего непосредственным вовлечением в процессы модернизации — финансовым, технологическим, политическим, моральным воодушевлением — любым, но, как показал опыт Японии, Южной Кореи, Центральной и Восточной Европы, Китая и Сингапура, Тайваня и Бразилии, совершенно необходимым.
И наконец, нужна политическая воля при минимальном расколе в элитах. Если раскол в элитах будет большой, то это политическую волю быстро остановит, как и остановит процессы модернизации.
Президент России
Во-первых, модернизация — любая, не только российская, возникавшая, когда общество отставало по сравнению с другими, предполагала определенный план выхода из сложившейся ситуации. Плана сегодня у власти нет, а оппозиция прийти к власти пока не может, в условиях отсутствия свободных выборов в стране. Когда Япония после войны, Германия после войны, Южная Корея в 50-е и 60-е годы начинали осуществлять свои программы модернизации, в головах их политиков было сравнительно четкое понимание того, какими они хотят видеть свои страны. В России этого понимания по-прежнему нет. Слова «великая, могучая, вставшая с колен» — это не план, это лозунги. Во-вторых, нет четкого управления страной — нет ни системы сигналов, которые могли бы пойти вниз, ни той проводной сети, по которой эти сигналы могли бы дойти, нет ответственности политиков и чиновников за свои действия.
Третий момент, фундаментально препятствующий модернизации, заключается в том, что в России, в отличие от всех стран, которые успешно модернизировались, существует неразделенность власти и бизнеса. Те, в чьих руках сосредоточены власть и собственность, заинтересованы в сохранении своего привилегированного положения на рынках и в распределении бюджетных средств, а модернизация прямо наступает на их интересы.
Задача российской модернизации — это всегда крупный политический проект. Во времена Петра это был проект похода в Европу, во времена Александра II это был проект воссоздания военного могущества на основе комплексных реформ, во времена большевиков это был идеологически мощный проект мировой революции и построения нового общества. Сегодня в России нет такого идеологического и политического проекта. Власть сегодня в России — это всего лишь самый высокодоходный вид бизнеса, и нет никаких поводов считать, что находящиеся у власти люди откажутся от своего бизнеса, который в основном заключается в распиле доходов от энергетической экономики. Мотива что-то менять и модернизировать по большому счету нет у всей нашей политической элиты. И чтобы сломать эту политическую элиту, необходимо усилий гораздо больше, чем предполагает президент, если предположить, что он на самом деле этого хочет. И, как уже было отмечено, нет широкой общественной поддержки реформам, потому что для того, чтобы народ пошел в сторону модернизации, он должен категорически — если не сказать «ненавидеть», то, по крайней мере, резко сомневаться в полезности того, что было в прошлом и того, что есть в настоящем.
Настоящую глубокую модернизацию можно строить только от противного — например, от поражения в войне, от боярской Руси, которая неконкурентоспособна с Западом, от японской колонизации Кореи, от британского прошлого Малайзии. В России же сейчас, наоборот, буквально пестуется ощущение того, что все идет хорошо и что все будет идти еще лучше. Кроме того, идет настойчивая идеализация советского прошлого, в котором никакой модели для современной модернизации России обнаружить решительно невозможно.
Кто в ответе за модернизацию?
• Государство — 66 %
• Бизнес — 24 %
• Затрудняюсь ответить — 10 %
Институт социологии РАН Михаила Горшкова провел исследование об отношении россиян к модернизации. Опрос проводился всероссийский, квалифицированными социологами, выборка была 1700 человек. Один из главных вопросов был сформулирован очень просто: «Вы за модернизацию?» И выяснилось, что три четверти народа сказали — да. Но дальше их начали спрашивать, что именно они понимают под модернизацией, и оказалось, что разные люди под этим определением понимают совершенно разное, или не понимают, что это такое, вовсе.
«Государство должно заставить олигархов, которые захапали народные блага, вернуть деньги в оборот страны».
«Главная задача государства в модернизации — меньше воровать у страны, и тогда она сама модернизуется».
«Государство должно заниматься защитой страны и граждан, а граждане сами все, что надо, модернизируют».
«В данный момент модернизацией должен заниматься бизнес, но при всяческой господдержке».
«Какая разница, кто в ответе за модернизацию? Деньги на нее все равно возьмут у простых людей».
Конечно, при проведении модернизации основные затраты должно понести государство, потому что именно государство должно определять основные направления и приоритеты модернизации, которые и должно финансировать и поддерживать. Можно вспомнить, например, как происходило становление южнокорейской промышленности — в том числе за счет прямого государственного субсидирования крупнейших машиностроительных компаний, а также за счет очень резких, высоких пошлин на ввоз такой же продукции.
В Китае до середины 90-х годов средние импортные пошлины тоже достигали 30–35 %. При этом государственные деньги через государственные банки шли в передовые отрасли промышленности, которые были нужны стране в тот момент.
В Японии существовали даже специальные выгодные валютные курсы, по которым продавалась валюта из банка Японии для компаний, готовых закупать иностранное оборудование и технологии и развивать тем самым современное производство.
В случае с Восточной Европой ситуация была существенно иной — там очень сильно в модернизацию вкладывался бизнес. Но это было связано в первую очередь с тем, что Восточная Европа была инкорпорирована в юридическую и политическую орбиту и систему Западной Европы.
Государство может не напрямую финансировать модернизацию, но в этом случае оно обязано привести в страну необходимые финансы. То есть в любом случае оно должно нести на себе основное бремя обеспечения финансирования модернизации.
В России в этой связи есть большая проблема — маленький бюджет. Можно извлечь на модернизацию 10 % расходов бюджета, но эти тридцать миллиардов долларов — сумма в два с лишним раза меньшая, чем в Китае, тратится на одну только программу дорожного строительства. В России сегодня невозможно вложение государственных средств в таких масштабах, какие необходимы, поэтому нужно придумывать особые схемы инвестиций, поддержанные государством — нужны, к примеру, механизмы госгарантий для западных инвестиций, механизмы концессий, например, на строительство дорог и так далее.
В Китае в модернизацию были вложены гигантские прямые иностранные инвестиции, много сотен миллиардов долларов. Но они пришли не сами, а потому, что государство сознательно пошло на очень большие уступки западному бизнесу — давало огромные налоговые и иные льготы сначала в прибрежных городах, а потом уже по всей стране.
Для того чтобы были средства на модернизацию, государство должно быть и основным финансистом, и основным «зазывальщиком» инвесторов. Один российский частный бизнес своими силами выполнить эту грандиозную задачу не сможет. Что же касается пресловутого российского «олигархата» — этот бизнес точно не может быть организатором модернизации, поскольку он получает свои доходы в основном от сырьевого бизнеса, крайне мало вкладывает в технологическую модернизацию и по большому счету совершенно не заинтересован в развитии страны как места для ведения бизнеса.