Осторожно! Маша!
Шрифт:
– До завтра, Александр Вадимович.
– Пока, Лена.
Закрыл дверь, а самому тошно от себя. Да, все неправильно, ненужно было все это начинать, сейчас бы не пришлось разыгрывать этот спектакль. Ладно, уже есть то, что есть. Сам не знаю, зачем иду к картинам. Снимаю тряпку и пялюсь на свою же рожу. Ведь действительно рисовала и рисует она классно. Черт, все через одно место! Забираю мольберт и запихиваю в шкаф, ну на х*р, еще глаз мозолить мне будет.
Прохожу на кухню и открываю вискарь, вот уж чего не входило в мои планы так это нажраться. Но почему-то рука сама тянется за стаканом. Пока заливал в себя алкоголь, невероятно захотелось есть. И тут снова Маша! А точнее ее пирог. Налетел как ненормальный,
Проснулся в десять от дикого сушняка. Посмотрел на свою морду и сразу протрезвел. Давно я так себя не чувствовал, башка трещит, в горле пересохло, но работу никто не отменял. Как только увидел Машкин морс на столе, жизнь заиграла новыми красками. Полегчало просто в миг. Быстро оделся на работу, даже привел в порядок морду, но как только надел обувь, меня так прихватило, что в глазах что-то явно засверкало.
О работе я забыл сразу. Как только решил, что немного полегчало, живот с такой силой снова свело спазмом, что я вспомнил все свои грехи. Честно говоря, стал впервые молиться, так хреново мне не было никогда. К обеду я понял, что еще немного и оставлю свой кишечник в унитазе. Кое-как позвонил Лене, в надежде прекратить извергать из себя содержимое. По ощущениям, моя секретарша добиралась до меня полгода, на деле оказалось всего полчаса.
– Что-то у вас пахнет неприятно, Александр Вадимович.
– Лена, ты издеваешься, мать твою?! Давай живо лекарства.
– Вы не обижайтесь, Александр Вадимович, но это вам кара.
– Какая к черту кара?
– За то, что девочку обидели, - выхватываю пакет с лекарствами и тут же открываю какие-то упаковки.
– Не неси чушь. Хотя стой. Твою мать! Ну, Маша! Убью.
– Вы чего?
– Ничего. Спасибо, Лен, можешь идти.
Закрываю зверь за ничего непонимающей помощницей, а у самого руки чешутся позвонить этой паршивке и вставить люлей. Беру трубку и набираю ее номер, но тут же скидываю. Еще чего, это поганка только этого и добивалась. Нет, дорогуша, я выдержу.
Наверное, я дура, но в глубине души очень надеялась на его смс или звонок. Каюсь, еще надеялась на морс, что просто так он не оставит мне эту выходку, обязательно что-нибудь напишет, а дальше все наладится, я бы сумела его вовлечь в интересную беседу. А эта сволочь, видимо, даже морс не выпил, чтоб тебе отравиться твоей будущей пиццей!
Ровно пять гребаных дней. Впервые в жизни я не знаю, что мне делать. Книги неинтересные, шоколад невкусный, еда не радует, от учебы подавно воротит. Зачем я вообще пошла на ту дурацкую встречу? Не пошла бы и не влезла бы в переплет, и козла бы этого не встретила. Поди облизывает сейчас очередную шлюху. Ума не приложу, что делать дальше. Звук на телефоне приводит меня в чувство.
«Ты непозволительно долго меня игноришь. Маш, ты сама мне обещала эту встречу, кажется, девушки, в отличие от мальчиков, свои обещания выполняют. Жду тебя сегодня в шесть около твоего дома. Возражения не принимаются. Вадим»
Сдался ты мне, как собаке пятая нога. Кидаю телефон на кровать и снова ложусь рассматривать потолок.
– Маш, можно?
– Ксюш, если ты опять будешь мне предлагать поесть, то не надо, я правда не хочу.
– Не буду, - Ксюша тут же ложится ко мне на кровать. – Котеночек, давай я тебе голову почешу, как ты любишь?
– Вот умеешь же ты заставлять людей растекаться лужицей. Давай. Но ты же не за этим пришла?
– Ксюша начинает копаться в моих волосах.
– Конечно не для этого. Может ты расскажешь, что случилось?
– Стой, - перехватываю Ксюшину руку.
– У тебя что руки пахнут беконом?!- тут же сажусь на кровать.
– Да, я ела бекон. Ну и что такого, ты все равно валяешься в кровати, какая разница чем у тебя будут
пахнуть волосы.– Действительно. А бекон еще остался?
– Нет, я его доела. И все-таки что случилось, расскажи мне, пожалуйста. Я честно не расскажу папе. Ты больше не ходишь к тому парню, он тебя окончательно обидел?
– Он не парень, а мужик-козел. И больше я ходить к нему не буду. Я ему неинтересна. Можешь быть спокойна, честь нашей семьи я не опозорю.
– Маш, это он сказал, что ты ему неинтересна?
– Нет. Неважно.
– Важно, он мог сказать что угодно, чтобы отвадить тебя из-за твоего возраста. Знаешь, Сережа тоже так делал, но через полгода же сдался. Я, наверное, неправильные вещи говорю, но если это не твоя блажь, а что-то большее, то попробуй напомнить ему о себе.
– Я напомнила ему на прощание о себе, но видимо он не воспользовался моим подарком.
– Ну, не все потеряно. Ты же рисовала его портрет, правильно?
– Да.
– Адрес ты его знаешь, вот с сегодняшнего дня ты начинаешь рисовать новый портрет. Не лежать на кровати и смотреть в потолок, а рисовать. Как можно быстрее закончишь картину, пришлешь ему, и я тебе даю гарантию, он не сможет пройти мимо этого подарка.
– Он пройдет или максимум будет банальная благодарность.
– Нет, ты не поняла меня. Скажи мне, твой Саша злой?
– Нет.
– Агрессивный?
– Нет. К чему ты это спрашиваешь?
– К тому, что портрет будет особенный, не то, как его рисовала ты.
– Ксюша, ты удивишься, но я его рисовала полуобнаженным в одном полотенце, его ничем не удивишь.
– Считай, что я этого не слышала, но ты сейчас опять меня не поняла. Подумаешь полуобнаженный мужчина. Это красиво, эротично. Так ты ему не запомнишься, максимум как хорошая художница. А я имею в виду совсем другое. Ты его нарисуешь голым и не просто голым, а главная фишка –это маленький член.
– В смысле?!
– В прямом. Берем бумагу и рисуем ему очень маленький прибор. Поверь, ни один мужик не оставит это просто так. Он как минимум захочет с тобой встретиться, а так как твой Саша не злой и агрессивный, он тебя не задушит, но выскажет все, что хочет. Ну а знаешь там, где ссоры, нет места равнодушию.
– Маленький член? Ксюш, я их не видела в живую, как я это нарисую.
– Можно подумать я в живую видела то, что рисую. Погугли картинки, там этого добра хватает. Ты главное правильный размер нарисуй. Чтобы не ошибиться-нарисуй ему макаронину. Не те, которые я варю, чтобы не альденте, а всю такую переваренную, но не длинную. А то это ему может еще польстить. В общем короткая переваренная макаронина и ничем ее не прикрывай. Прикрывать-то все равно нечего. А лицо и тело рисуй как есть, это-то ты видела.
– Ксюш, а это не слишком?
– Слишком-это лежать на кровати и при этом даже не есть. Все, бери карандаш и рисуй. Хочешь я нарисую низ, а ты верх?
– Спасибо, я сама. А знаешь, это даже забавно, он меня точно не забудет, если не просрался, ну хоть проплачется.
– Даже не буду спрашивать о чем ты.
– Ксюша, спасибо, спасибо, спасибо! Ты вернула мне смысл жизни.
– Да, я такая. Обедать будешь?
– Да!
Ровно неделю я, как одержимая рисую портрет господина Краснова с той самой переваренной макарониной. Ой, сколько всего я нашла в интернете, стыдно вспомнить, зато полезно в познавательных целях. Во мне реально появилась жизнь. На седьмой день нескончаемых смс, я все же согласилась на встречу с Вадимкой-невидимкой. Никакой косметики, только розовая помада. Джинсы, с обычной, ничем непримечательной кофтой, кожаная куртка, ну и конечно любимая повязка на голове. Повел меня Вадимка в какую-то пиццерию. Идти мне туда крайне не хотелось, но в такой одежде, как у меня в другое место и не пойдешь.