Осторожно: злая инквизиция!

Ксения

 В нужном дворе, где нашу славную компанию уже ждал рыжий Кирилл со своими архаровцами, Макс долго и нудно растолковывал всем и каждому, кто где стоит, кто откуда идет, в какой момент свидетельница должна пройти мимо подозреваемого и кто конкретно в этот момент отвечает за ее безопасность головой.

Что будет с этой самой головой в случае чего, все заинтересованные могли додумать сами.

После чего развернулся ко мне:

— Ксюша. Тебе — самая ответственная задача. Ты стоишь в стороне под отводом глаз!

— Ясно, — понятливо кивнула я. — Страхую.

— Нет! — отрезал он. — Не лезешь!

И, не давая возмущенной ведьме развернуть дискуссию, придержал меня за плечо, проникновенно глядя в глаза:

— Ксюша, я очень ценю твое желание помочь и уважаю твой сильный и свободолюбивый характер!

— …но, задницей чую, сейчас будет «но», — пробормотала я себе под нос, настороженная концентрацией лести, и Макс с трудом сдержал улыбку.

— Но у меня нет свободного человека дополнительно обеспечивать твою безопасность. Выбирай: стоишь в сторонке под отводом глаз или запираешься в машине.

— Иди ты в бездну, Соколов, — скривилась я и выдернула у него локоть, чтобы с максимально независимым видом уковылять на своих каблучищах вглубь двора и демонстративно пристроить свой зад в детские качельки.

Слава богу, влез, а то позорище бы вышло.

Тихо-мирно раскачиваясь, я наблюдала, как, суровый и собранный, Соколов ушел в подъезд — и как он же через некоторое время вылетел оттуда как ошпаренный и тут же как ошпаренные забегали остальные участники процесса.

За углом дома крутила головой Оленева, а рядом с ней изнывал оставшийся вдали от суеты ее охранник.

Все остальные меж тем развивали бурную деятельность: расспрашивали о чем-то народ у подъездов, кому-то звонили и куда-то то и дело исчезали.

Я наблюдала за всем этим немым спектаклем, принципиально не подходя ближе к сцене: вот еще! Ни за что им помогать больше не буду, пока сами не попросят, а может, и тогда не помогу, даже если в ногах валяться будут…

Меж тем душа моя преисполнялась подозрений.

Они оправдались.

Миргун пропал.

Когда это стало понятно окончательно, я уронила лицо в фейспалм: эта песня хороша, начинай сначала!

Макс командовал отрывисто и напряженно: выявить, допросить, обеспечить наблюдение.

Колкость про второго сбежавшего подозреваемого так и напрашивалась, но дать ей волю я не решилась — побоялась, что Соколов вырвет мне язык с корнем. Выражение лица у него было такое, что мог бы.

Мы с Катериной забрались на заднее сиденье машины, притихли, как зайчики, и слушали, как собачатся инквизиторы.

Кириллу не хватало людей, и он с пеной у рта доказывал, что раз преступник за два месяца не вспомнил про майскую жертву, то и дальше не вспомнит.

Максу не хватало совести принять это утверждение на веру и оставить Оленеву без защиты.

Мне не хватало моральной твердости послать их всех лесом.

«Ладно, в конце концов, я помогаю не им, а сестре по дару», — сказала я себе.

Стараясь не думать о том, что ни одну приличную злобную ведьму компромиссы до добра не доводили, я набрала мамин номер.

— Мам, у меня тут открывашка. Возьмешь?

— И зачем бы мне это было нужно? — удивилась она, щелкая ножницами в своем далеком и прекрасном саду.

— Ну-у-у… Затем, что я тебя прошу? — предположила я.

Уверенности в надежности аргументации не было никакой.

Щелкали садовые ножницы, ругались дознаватели инквизиции, молчала мама.

Я с тоской думала о том, что такой прекрасной субботы у меня не было примерно никогда.

— Ладно, — с явной неохотой вздохнула Татьяна Витальевна. — Присылай. Но только курс молодого бойца! И вот еще что…

Макс все больше мрачнел. Догадывался, поди, что, попытайся он взять под защиту вторую ведьму, первая будет слегка недовольна.

Чуть-чуть.

Самую капельку!

— Макс, ну у меня все люди наперечет, ну не разорваться же им! — юлил рыжий.

«Он бы еще рубашку на груди рванул для большей убедительности», — подумала я и решительно встряла:

— Вот что! Вот вам ведьма, вот вам адрес — доставите туда, там ее примут. Туда же доставите продукты — вот список. Вопросы есть? Вопросов нет, все, валите уже, надоели — сил нет!

— То есть меня спрашивать никто не будет? — внезапно подала голос Катерина, и под тремя нашими плотоядными взглядами, которые скрестились на ней, смешалась: — Да согласна я, согласна! Спросить уже нельзя…

— Вам домой заехать нужно? — галантно поинтересовался Кирилл, открывая перед Оленевой дверцу своего автомобиля.

— Да, пожалуй.

— Список не забудьте! — ворчливо напутствовала я их в спину.

Катерина оглянулась, сложив брови сочувственным домиком:

— А там с магазинами сложно, да?

— Да не то чтобы. Просто маме лень идти! — почти честно призналась я.

«Почти» — потому что это была лишь одна из причин. А вторая гласила: «На халяву и уксус сладкий, и хлорка творог» — и я сомневаюсь, что Ордену удастся стрясти с Татьяны свет Витальевны хоть копейку!

Машина гудела мотором, а я беспокоилась на пассажирском сидении и немного грустила, потому что таким злым я своего персонального, личного инквизитора не видела с момента нашего знакомства, несмотря на все прилагаемые мной в этом направлении усилия.

А ведь это всегда обидно, когда какие-то посторонние хамы мало того что лезут на твою полянку, так еще и преуспевают больше, чем ты!

Громкая связь в телефоне Соколова едва не плавилась от сдерживаемого накала эмоций.

Макс, закаменев лицом и вцепившись в руль мертвой хваткой, не прекращал переговоров ни на секунду. Коротко, отрывисто бросал команды, стиснув зубы, выслушивал отчеты.

Алла Куропятникова отбыла из города в неизвестном направлении — удивительное совпадение — сразу на следующий день после визита дознавателя инквизиции на кладбище.

В аптеке, где трудилась ныне покойная Валентина Куропятникова, силами Ордена под прикрытием очередной легенды инициирована проверка и уже выявлен канал, по которому черные артефакты из Крапивина могли быть доставлены в любую точку страны — а если поднапрячься, то и в другие государства по земному шарику. Два человека арестованы, один объявлен в розыск.