Остроумие мир. Энциклопедия

На следующий день за английскими гостями приехал посланный и повел их прямо во дворец. Гвардейский караул отдал честь, и удивленные моряки спросили:

— Чей это дом?

— Это дворец государя, — ответил провожатый.

— Так куда же ты нас ведешь?

— К шкиперу, только я вас проведу ближайшей дорогой через дворец.

Гости удивились, но последовали за провожатым, который привел их прямо в зал, где находился государь с государыней и блестящей свитой придворных.

Англичане узнали спасшего их корабль шкипера и, конечно, были несказанно изумлены. Они стояли, не смея тронуться с места. Государь сам подошел к шкиперу, взял его за руку и подвел его к государыне. Затем гостей пригласили в столовую. Царь сам усадил их, милостиво расспрашивал и усердно угощал. Тосты следовали за тостами. Пили за государя, государыню, за английского короля, за оба государства, за флот, за торговлю… Конца не было шумным здравицам… Под конец обеда гости еле ворочали языками, а подняться могли только с посторонней помощью. Их перенесли на шлюпку и отправили на корабль, где уже стоял гвардейский караул.

* * *

Священник Троицкого собора просил государя оказать ему милость, быть восприемником новорожденного сына его. Царь обещал и сам назначил время крестин.

— Кого благоволите, ваше величество, кумой назначить? — спросил обрадованный священник.

— Какую ты изберешь из твоих родственниц, — ответил Петр.

К назначенному часу все было готово у священника, но государь, сверх обыкновения своего занявшись важными государственными делами, забыл данное слово и вспомнил о нем уже в постели.

— Ах! — сказал он царице. — Я забыл данное мною слово священнику. В каком должны быть беспокойстве он и весь дом его, прождав меня столь долго, и я думаю, что они теперь еще ждут меня!

Был одиннадцатый час ночи, время стояло осеннее и ненастное, но царь все-таки встал с постели, оделся и приказал найти перевозное судно через Неву. На простой верейке, в сопровождении дежурного денщика Татищева переправился он на другую сторону и пришел к священнику, который, не дождавшись царственного кума, отпустил приглашенную куму и уже спал.

На стук отперли ворота. Хозяин и его домашние были крайне изумлены приходом государя. Священник, едва успев накинуть верхнюю одежду, встретил его у дверей спальни, не находя слов на приветствие.

Государь просил его не гневаться на поздних гостей за принесенное беспокойство.

— Я, — говорил он, — за суетами забыл, что обещал быть к тебе!.. Здесь ли еще кума? Я виноват перед нею, заставив ее так долго ждать себя!

Узнав, что кума уже ушла, Петр велел послать за ней. Через полчаса она приехала, и государь еще раз повторил свои извинения.

Ребенка окрестили. Царственный кум взял его на руки, и сам отнес к матери. Затем он поцеловался с нею и кумой, выпил стакан пива, наградил новорожденного и, пожелав спокойной ночи, возвратился домой.

* * *

В бытность свою в Лондоне Петр Великий вместе с английским королем осматривали великолепное здание — госпиталь для призрения инвалидов — матросов и солдат. После осмотра король пригласил Петра на обед.

За обедом, желая услышать похвалу знаменитого гостя, король обратился к царю с вопросом:

— Как вам, ваше величество, нравится госпиталь?

— Так, — ответил Петр, — что я советовал бы вашему величеству сделать его своим дворцом, а свой теперешний дворец очистить для живущих в госпитале матросов.

* * *

Князь Репнин упорно отказывался следовать новым обычаям, вводимым Петром, и оставался самым сильным приверженцем старинного образа жизни. Петр, уважая его заслуги, не стеснял его в домашней жизни, но охотно иногда над ним подшучивал.

— Не хочешь ли, Ягужинский, получить хороший подарок? — обратился однажды государь к своему денщику.

— Как не хотеть? — отвечал Ягужинский.

— Так слушай: старик Репнин нынче не совсем здоров, поезжай к нему и спроси его от меня о здоровье, да постарайся угодить его старинной боярской суетности: оставь свою лошадь у ворот, взойди на двор пешком и без шляпы и вели доложить, что ты прислан от государя спросить о здоровье его сиятельства. Тебя будут просить к нему, но ты скажи, что недостоин увидать очей боярских, и не прежде взойди, как он во второй и в третий раз пригласит тебя, а взойдя, с раболепным видом стань у двери и поклонись пониже ему. Если старик велит тебе сесть, отнюдь не садись, говоря, что недостоин такой чести. Я уверен, что не отпустит он тебя с пустыми руками.

Ягужинский в точности исполнил, как советовал ему государь. Репнин был несказанно тронут уважением, оказанным ему Ягужинским.

— Пьешь ли что-нибудь, друг мой? — ласково спросил князь.

— Не пью, ваше сиятельство, — был смиренный ответ.

Репнин начинает спрашивать, давно ли служит Ягужинский

у государя, отличают ли его службу и гак далее. Тот отвечает Репнину тем же униженным тоном. Старик хвалит его за то, что он умеет почитать людей старых и заслуженных.

— Я буду хвалить тебя и государю, — обещает князь.

Ягужинский чуть не в ноги кланяется и говорит, что он сам всю жизнь будет хвалиться тем, что удостоился заслужить одобрение его сиятельства. Откланиваясь, он спросил:

— Что прикажете, ваше сиятельство, донести государю?

— Донеси, друг мой, что мне теперь, кажется, получше и что я сам лично буду благодарить его величество, что вспомнил меня, старика. Да побудь еще, друг мой, — промолвил князь, — мы потолкуем о том о сем.

— Не смею ослушаться повеления вашего сиятельства, — низко кланяясь, отвечает Ягужинский.

Князь вне себя от удовольствия обращается к толстому дворецкому, стоявшему у него за креслами, и приказывает:

— Поди, там в шкафе в ящичке лежит мешочек с червонцами, возьми его и принеси ко мне.

Дворецкий пошел.

— Стой! — кричит князь. — Неси сюда еще поднос серебряный.

Дворецкий пошел было, но князь снова его остановил:

— Погоди, на поднос поставь кубок позолоченный с крышкой, высыпь в него червонцы и подай мне.