Остров Эрендорф

– Тысячу фунтов!
– воскликнул Эрендорф с притворным неудовольствием.Нельзя сказать, чтобы это было адски дёшево. Всё-таки остров, как-никак...

Через час, совершив все формальности у нотариуса, Матапаль и Эрендорф ехали назад.

Где-то недалеко вздыхало море, полное звёзд и огней. Шоссе бесшумно летело под шинами мотора... Сзади, среди пальм, тысячами окон пылало и переливалось казино, где оранжевый президент, проиграв последнюю сотню, полученную за остров, поставил на даму пик единственную оставшуюся у него ценность - стеклянный глаз, оцененный в полтора доллара.

Общедоступный ветерок нежно овевал воспалённую голову Эрендорфа, в которой бесновались проекты организации острова.

13. Имя Батиста Линоля входит в историю

Третий лакей шестнадцатого секретаря мистера Матапаля, Батист Линоль, на цыпочках прошёл через приёмную, выключил люстру и поднял шторы. Было уже почти светло.

Батист поудобнее уселся в малиновое кресло, зевнул, вытащил из кармана пудреницу, пилочку для ногтей, лик, щёточку для усов, щёточку для бровей и круглое зеркальце.

Разложив все эти галантные предметы первой необходимости третьего лакея, Батист повернулся к окну и стал тщательно выдавливать угри на большом, мясистом носу. За истёкшие сутки их появилось три штуки. Это было ужасно.

Батист выдавил два угря и принялся за третий, когда в его голову забрела весьма нескромная мысль: посмотреть, что делает господин шестнадцатый секретарь мистера Матапаля в столь ранний час у себя в кабинете.

По всем данным, у шестнадцатого секретаря была уйма работы, потому что вот уже вторые сутки он оставался у себя в кабинете, отменив приём и приказав абсолютно его не тревожить.

Батист, конечно, знал, что при кабинете есть комфортабельно оборудованная уборная и что пищу секретарь мог в любой момент получить по автомату, установленному на его письменном столе.

Но всё-таки было адски любопытно.

Батист выдавил третий угорь и, не в силах более сдерживать угнетающего любопытства, дико озираясь на зеркала, подкрался к палисандровой двери и припал к замочной скважине. Часть кабинета, которую он увидел, была пуста. По крайней мере, за письменным столом не сидел никто. "Наверно, дрыхнет, голубчик, на диване. Знаю я их государственные дела!" Однако в замочную скважину диван не был виден. Батиста засосало любопытство посмотреть, как спит секретарь. "Уж этого никак нельзя увидеть, не отворивши дверь. А дверь отворять без звонка лакей не имеет права",- попытался уговорить себя Батист. Но, увы! Непобедимое лакейское любопытство перехватило ему горло. Батист осторожно нажал медную ручку и, рискуя потерять место и общественное положение, перешагнул порог кабинета.

Диван был пуст. В кабинете никого не было.

– Странно,- пробормотал он.- Но, может быть, у господина шестнадцатого секретаря просто-напросто сильное расстройство желудка? Вероятно, что так.

Батист на цыпочках подобрался к внутренней двери, завешанной плотной портьерой, и прислушался.

Мёртвая тишина. Хоть бы малейшее кряхтение или шелест. Ничего.

"Он, наверное, умер там от напряжения!" - с ужасом подумал Батист.

Он осторожно открыл дверь. В уборной было пусто, тихо и нежно пахло гелиотропом.

– Вот так штука!
– удивился лакей.- Сквозь стену он прошёл, что ли? Чудеса.

Уже не боясь шума, Батист прошёл взад и вперёд по кабинету.

"Перекусить, что ли?" - со вздохом подумал он, подойдя к столу.

Недаром же Батист считался одним из самых плохих и ленивых лакеев Дворца Центра.

Он плотоядно облизнулся, осмотрел со всех сторон аппетитный автомат и стал искать кнопку с подходящей надписью.

"Омлет" - это слишком примитивно, "кофе" - ерунда, "мадера" - это потом, "салат оливье" - легкомысленно".

Положительно, у него были изощрённые вкусы, у этого угреватого молодого человека. Перебравши с дюжину кнопок и не найдя ничего экстраординарного, Батист уже собирался нажать простую "индейку с каштанами", как вдруг в стороне увидел кнопку с загадочным словом "sur"!

– Ну, что ж, sur так sur,- пробормотал изощренный лакей,- попробуем кусочек этого самого sur'а. Вероятно, какая-нибудь гадость. Однако я его никогда не пробовал.

С этими словами он нажал кнопку, и вдруг часть стены возле дивана разомкнулась и образовала дверь.

– Чёрт меня раздери!
– воскликнул Батист.

Его любопытство перешло всякую меру.

Он кинулся в образовавшуюся дверь и вошёл в неё. За дверью была лестница вверх. Батист быстро взбежал по ней на второй этаж и нажал кнопку. Стена разомкнулась, и он очутился в кабинете четвёртого секретаря. Кабинет был пуст.

– Однако!

Батист побежал дальше. Он обегал все шестнадцать секретарских кабинетов, кроме кабинета шестого секретаря, который помещался, ввиду его преклонных лет, в более тихой части Дворца. Все кабинеты были пусты.

– Это очень подозрительно,- сказал Батист.- Похоже на то, что все секретари Матапаля сбежали.

Батист поднялся на шестнадцатый этаж и остановился у кнопки. "Здесь должен быть кабинет самого Матапаля". Холодный пот выступил на угреватом носу Батиста, но он уже был в состоянии азарта.

– Эх, была не была! В крайнем случае - шестнадцать этажей это не так много для молодого человека моего возраста и темперамента. Ну, побьют! Эх!

Батист нажал кнопку. Кабинет Матапаля был пуст. Не без трепета лакей подошёл к бюро Матапаля. Окурок египетской папиросы лежал в пепельнице. Бумаги были в беспорядке. Батист наскоро пробежал некоторые из них и тихо свистнул.

– Теперь я начинаю кое-что понимать,- сказал он сам себе.- Наши-то секретари, во главе со своим патроном Матапалем,- тю-тю! То-то я и смотрю: оказывается, делишки Матапаля были в последнее время дрянь. Группы перешли на сторону Пейча, эскадра взбунтовалась, все рабочие тяжёлой и лёгкой индустрии объявили забастовку. Так, так! Ну, старина Батист, теперь власть, можно сказать, валяется на земле, как бумажный доллар, вывалившийся из дырявого кармана подвыпившего негра. Я буду ослом, если не воспользуюсь случаем.

Батист уселся в кресло Матапаля и позвонил.

В кабинет быстро и бесшумно вошёл лакей. Увидев Батиста на месте Матапаля, он побледнел, зашатался и упал в обморок. Когда он очнулся, Батист сказал:

– Тебе, дружище Макс, нужно подлечить нервы. Ты, кажется, здорово расстроился. Плюнь на это дело. Не стоит. Садись. Хочешь индейку с каштанами? А главное, закрой рот, это меня слегка раздражает. Кури, Макс!

* * *

Ни один человек в Нью-Йорке в это утро ещё не знал о происшествиях во Дворце Центра.