Остров Мертвецов

Я попятился, мои пальцы чесались схватиться за пистолет, когда я вспомнил, как офицер Уайт и его люди держали меня, избивая до синяков ночь за гребаной ночью. Я вспомнил, как они передавали меня Красински, а потом смеялись, когда дверь захлопнулась и он смог наложить на меня свои мясистые, гребаные руки.

Я продолжал пятиться, пока мир вокруг становился все меньше, а глаза Лютера, казалось, принадлежали всем тем монстрам, которые избивали и ломали меня. В моем черепе зазвенело, а в грудь сдавила тьма, от которой я не мог избавиться. Его лицо олицетворяло все зло в моей жизни. Он был человеком, который приказал тем «Арлекинам» попытаться заставить меня подчиниться. Человеком, который позволил бесконечно издеваться надо мной в надежде, что я сломаюсь. Я скорее перережу себе горло, чем заключу мир с ним или его гребаным протеже.

— Отвали от меня на хрен, — предупредил я. — Может, у меня и нет пистолета, но уверяю тебя, он мне и не нужен, чтобы убить тебя.

Лютер остановился как вкопанный, и его глаза сверкали яростными эмоциями. — Я знаю, что был суров с тобой в детстве, но я никогда не хотел тебя отталкивать.

— А чего ты ожидал?! — Я взревел, годами сдерживаемая ярость выплеснулась из меня, и Роуг уставилась на меня с болью в глазах. — Чтобы я просто кланялся, как послушный маленький солдатик, и делал все, что ты скажешь? Ну, я не такой, как Фокс, никогда таким не был, Лютер. Именно поэтому ты показал мне грязную работу, не так ли? Чтобы твой драгоценный Фокс подольше оставался невинным, чтобы продлить его детство, насколько это возможно, пока ты не смог больше скрывать от него жестокость мира.

— Все было не так, — прорычал Лютер. — Я знал ваши сильные стороны: ты был создан для грязной работы в Команде, а Фокс — для того, чтобы править. Дело в том, кто вы оба такие.

— Ты меня не знаешь! — Взревел я. — Ты просто тиран, который хочет диктовать всю жизнь своей семье, так что неудивительно, что твоя жена ушла от тебя. Кто захочет лежать в твоей постели ночь за ночью? Кто захочет принадлежать человеку, который не позволяет своим людям думать самостоятельно? — Я подошел к нему ближе, оскалив зубы ему в лицо, пока яд, который я так долго пил, волнами изливался из меня. — И может, ты и заставил Фокса встать на колени, но я знал его все свое детство, мы росли под одной крышей, и знаешь, что, Лютер? Он, блядь, ненавидел тебя так же, как и я. И если ты думаешь, что сейчас в его сердце есть хоть капля любви к тебе, то ты еще более сумасшедший, чем кажешься. Может, ты и сделал из него маленького клона, заставил его делать именно то, чего ты хотел все это время, но если ты думаешь, что он благодарен тебе за это, то тебе достаточно спросить ее, чтобы узнать, что он на самом деле о тебе думает. Потому что эта девушка знает нас всех лучше, чем ты когда-либо знал. — Я дернул головой в сторону Роуг, и Лютер перевел взгляд на нее, а его челюсть сжалась. — Скажи ему, красавица, — подбодрил я, не сводя глаз со своего врага. — Говорил ли Фокс тебе хоть раз доброе слово о своем старом добром папочке? Благодарен ли Фокс за то, что он украл тебя у него и заставил вести жизнь, которой он никогда не хотел?

Роуг открыла и закрыла рот, неуверенно поглядывая на меня, пока Лютер ждал ее ответа.

— Ну? — Спросил Лютер.

Она сглотнула, глядя на короля «Арлекинов», который мог так легко уничтожить ее, если бы захотел. Посвящение ее в свою банду было просто очередной игрой, попыткой манипулировать всеми нами теперь, когда он осознал, какой силой она обладала. Мы все были для него лишь фигурами на шахматной доске, но если он думал, что Роуг Истон сможет привести меня домой, чтобы я поиграл с ним и его сыном в семью, то он будет в настоящем шоке, когда вместо этого окажется на земле подо мной с моим ножом в кишках.

— Да, то есть… да, он тебя ненавидит, — призналась она, и Лютер сглотнул, выглядя так, словно это было для него новостью, и я наслаждался тем, как это глубоко врезалось в его глаза и заставило его впервые в жизни выглядеть слабым.

Он натянуто кивнул, поворачиваясь ко мне. — Ну, я никогда не утверждал, что я хороший отец, — пробормотал он. — Но я старался любить вас обоих так, как умел… Наверное, у меня не очень хорошо получилось, да? — Он посмотрел на Роуг, нахмурив брови. — Похоже, все идет не так, как я планировал, дикая кошка. Нам нужно вернуться в город. Ты поедешь со мной.

Она выглядела так, будто собиралась возразить, но он вздернул подбородок, и гнев пронесся по мне, когда она кивнула. Он не будет владеть ею. Я разорву их связи очень скоро, и он поплатится за то, что думал, будто может приковать к себе мою девочку.

— Пока, Рик. — Она натянуто улыбнулась, и я схватил ее за руку, прежде чем она успела уйти, впился в нее грубым поцелуем, не заботясь о том, что подумает об этом Лютер, прижимая ее к себе и проникая языком между ее губ.

Когда я отпустил ее, я бросил на Лютера взгляд поверх ее головы, который говорил, что я убью его достаточно скоро, и он склонил голову в мою сторону.

— Прощай, сынок. Когда передумаешь, дай мне знать, — сказал он, и я показал ему средний палец, когда он уводил мою девочку от меня.

Я направился обратно к дороге, где припарковался, по пути сжимая и разжимая кулаки. Дойдя до своего байка, я поднял сиденье, чтобы добраться до отсека под ним и мрачно ухмыльнулся телефону Роуг, лежащему там. Я достал его, когда гнев вскипел в моей крови, и искушение разрушить маленькую счастливую семью Лютера стало слишком сильным, чтобы устоять.

Я позвонил мальчику Фоксу и прислонился спиной к своему байку, готовясь обрушить ад на его жизнь. Прошло слишком много времени с тех пор, как я заставлял его страдать, и сегодня мне хотелось заставить весь мир кричать благодаря Лютеру.

— Роуг, где ты? — в отчаянии спросил он.

— Она как раз едет домой с твоим папочкой, — сказал я, и он тихо выругался.

— Какого черта тебе нужно, Маверик? — спросил он.

— Во-первых, я хочу рассказать тебе, как хороша была киска Роуг прошлой ночью, когда я входил в нее. О, и еще раз этим утром. Боже, она в постели на вес золота, не так ли? Упс, прости, я забыл, что она тебя не трахала. По крайней мере, так она говорит.

— Иди нахуй, — яростно рявкнул он. — Я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще прикоснулся к ней даже пальцем.

— На самом деле я прикоснулся к ней четырьмя пальцами. Ее тугая киска действительно может растянуться, если хорошенько постараться.

— Я, блядь, убью тебя! — проревел он, и я громко рассмеялся.

— А ты уверен, что нет кое-кого другого, кого бы ты предпочел убить, Фокси? Потому что я только что узнал очень грязный секрет о тебе и твоих парнях…

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — выплюнул он.

— Маленькая птичка с радужными перьями сказала мне, что вы с Джей-Джеем на самом деле не виноваты в том, что Роуг осталась на пароме и была арестована, — сказал я спокойным, взвешенным тоном, наслаждаясь сообщением этой новости. — Но твой мальчик Чейз, который так, блядь, предан главарю, видимо, не так уж и предан тебе, Фокси.

— Что ты имеешь в виду? — прорычал он.

— Я имею в виду, как только я закончил доводить Роуг до оргазма, и она приняла мой член столько раз, сколько я смог скормить его ей, у нас с ней состоялся небольшой разговор по душам. Оказывается, Чейз специально оставил ее на том пароме. Спланировал все это, вплоть до того, что копы забрали ее. Очевидно, он никогда не хотел, чтобы она возвращалась. Выглядит довольно хреново даже по моим стандартам, но некоторые крысы действительно хорошо прячут свои маленькие грызуньи мордочки, не так ли? — Я фыркнул.

— Ты лжешь, — тут же заявил он, как всегда верный идиот.

— Правда? — Спросил я с ухмылкой. — Не вижу причины, по которой Роуг стала бы лгать об этом. В любом случае, если ты так уверен, почему бы тебе не спросить его самого?

Воцарилась тишина, и я понял, что он был в смятении из-за этой новости, исходящей от меня, и не знал, верить ли ей. Но он, черт возьми, собирался это сделать. — Тебе так трудно поверить, что один из твоих драгоценных мальчиков мог так отвернуться от тебя, не так ли? Но давай не будем забывать, как легко вы все отвернулись от Роуг и меня. Так что давай выясним, насколько дружна твоя маленькая семья на самом деле, а, Фокси?