Остров Невезения

— Та для меня, возвращение в Россию сейчас, как в совершенно чужую страну! Если меня депортируют, я там долго не задержусь.

— Есть план вернуться в Лондон?

— В Лондон будет сложно вернуться. Но есть люди, которые ждут меня в Париже. Туда я, вероятно, и поеду, — строил он планы.

— Твои люди в Париже — русские? Промышляют кредитными карточками? — поинтересовался я.

— Да, земляки. В основном этим занимаются. Ты начинаешь пугать меня! — заявил Виталий.

— Чем?!

— Твои вопросы напоминают мне того судью-зануду. Задаёшь вопросы, словно перед этим изучал моё дело.

— Расслабься. Просто я уже встречал парней с подобными историями.

— В Лондоне?

— В разных английских тюрьмах.

В этот день после обеда, когда я отдыхал в номере, пялясь в телевизор, вдруг зазвонил телефон. Я ответил.

— Могу я поговорить с Яном Чангли? — отозвался женский голос с таким же акцентом, как у него.

— Его здесь больше нет. Сегодня утром его проводили в аэропорт, — рапортовал я.

На другом конце возникла пауза. Я понял, что эта новость оказалась неожиданной. Кто-то надеялся продолжить с моим соседом вчерашний разговор.

— Вы его сосед по комнате? — уточнил женский голос.

— Точно.

— Вы уверены, что его отправили? — растеряно спросили меня.

— Я не могу быть уверен, что его отправили в Гайану. Но утром его вызвали в приёмную, и просили собрать вещи…

На другом конце молчали.

— Я проводил его до приёмной. Он надеялся сегодня уже быть дома с мамой, — продолжил я.

— Понятно, — потерянно ответил женский голос.

И снова возникла пауза. Я тоже молчал.

— Как тебя звать?

— Сергей.

— Ян вчера упоминал о тебе. Рассказывал ли он тебе свою историю?

— Да.

Снова пауза.

— Ты тоже ожидаешь депортации?

— Да.

— Желаю тебе удачи.

— Передавайте привет Яну.

— Спасибо. Передам.

Трубку положили.

После разговора я не мог сосредоточиться на телевизоре, и не хотелось оставаться в номере. Я вышел побродить, и был рад найти скучающего физкультурника на своём рабочем месте.

Он отвлёк меня своим комплексом физических упражнений и праздными разговорами.

Знакомый поляк также тихо исчез, как и появился здесь в коридоре.

Проведя двое-трое суток в комфортных условиях закрытого центра, я, вдруг, получил сообщение на пэйджер.

В приёмной просили собрать вещи и вернуться вовремя.

В указанное время в приёмной я встретил уже знакомых мне двух алжирцев, парня из Эстонии (или Швеции) и ещё одного африканца. Все они были собраны и готовы к отбытию. Это не было похоже на выезд в аэропорт. Я напрягся.

Получая свою сумку из камеры хранения, я пробовал что-то узнать от служащего. Но тот лишь извиняющее пожимал плечами, включая кисло-вежливую улыбку.

— Не имею понятия, приятель. Извиняй.

Нас пятерых представили полицейскому и призвали выйти. Как я и ожидал, у дверей стоял микроавтобус. В таком же нас доставили сюда. Было ясно, что повезут нас не в аэропорт. Для отлёта мне обеспечили бы компанию украинских попутчиков. Но и наручники не применили, это означает, что нас не обслуживает система НМР (Her Majesty Prison).

Место, в которое нас решили переместить, не может быть лучше этого центра временного содержания. Мне следовало готовиться к худшему и более длительному.

What moves the Earth around the sun? What could I do but run and run and run? Afraid to love, afraid to fail A mast without a sail. Sting. [121]

38

Мне снова вручили постельное бельё, одёжку и указали номер блока.

121

Что движет Землю вокруг солнца? Что я могу поделать, кроме как бежать и бежать? Боюсь любить, боюсь ошибиться Подобно мачте без парусов.

Автобус двигался в юго-западном направлении. Араб неспокойно попросил меня объяснить, что происходит, и куда нас везут?

— Точно, не в аэропорт. Надеюсь, что не обратно в тюрьму Винчестера. Хотя и направляемся в ту сторону.

Тип из Эстонии, услышав о знакомом ему Винчестере, тоже обеспокоился.

— Чо, обратно в ту тюрьму? — спросил он меня таким тоном, словно это я инициатор нашего переезда.

— Откуда мне знать! Мы едим в ту сторону. Тебе надо было возвращаться в Швецию. Сейчас бы не парился здесь, — раздражённо ответил я ему.

— Мне некуда в Швецию. У меня денег — ни копейки, — проворчал тот.

— Тогда уж лучше — домой в Эстонию, чем вот так, — ворчал я, следя за дорогой.

— Дома у меня проблемы. Туда мне пока нельзя. А здесь, постоянно курить хочется!

— Удивительно, что они принудительно не депортировали тебя.

— Потому что, мне люди подсказали, и я попросил убежища, — неуверенно сообщил мне попутчик.

— Понятно. В стране ты теперь задержишься на какое-то неопределённое время. Но едва ли они выпустят тебя до рассмотрения твоего дела, — предположил я.

— Адвокат, сказал, что возможно и выпустят, — заявил он с вопросительной интонацией.

Я промолчал. Об адвокатах я мог бы много рассказать ему.

— Как ты думаешь? — доставал он.

— Думаю, что спустя месяц-два, они рассмотрят твоё заявление о предоставлении тебе убежища. Если ты ничего убедительного не предоставишь им по сути своего прошения, то тебе откажут в убежище, и депортируют. А до этого подержат в закрытых центрах. Теперь ты можешь со всеми вопросами обращаться к своему адвокату.

— Блин! Курить хочется, — отреагировал тот на всё услышанное.

— Ты думаешь, нас возвращают в Винчестер? — снова обратился ко мне араб.

— Не думаю. Но новое место будет хуже предыдущего отеля, — отвечал я, поглядывая в окно.

Меня и самого уже беспокоила перспектива возвращения в тюрьму Винчестера. Мы стабильно продвигались в этом направлении.

Я постучал в перегородку, отделяющую нас от полицейских. Один из них обернулся на стук, открыл окошко, и сквозь решётку спросил;