Остров Невезения

Миновав поворот к гольф клубу, она свернула с Лондон Роуд на одну из улиц и направилась вглубь аккуратных кварталов частных домов. Проехав несколько тихих, безлюдных улиц, мы упёрлись в крайнюю, обозначенную, как Hadrian Way, свернули налево по этой улице и спустились к дому, расположенному заметно ниже улицы.

У меня мелькнул вопрос о стоке воды во время обильных осадков. Симпатичный дом стоял на пути естественного направления вод в дождливые периоды.

Меня отвлекли от хлопотных мыслей о наводнениях, вопросом об ужине. Я охотно согласился. Мы все выбрались из автомобиля, припаркованного у гаража, и направились не к двери дома, а через металлическую калитку на территорию двора. Ступенчатая каменная дорожка вела вниз. Земельный участок у дома оказался немалым, вся территория полого спускался к лесу. Просторный бассейн, укрытый брезентом до следующего лета, территория с ухоженной травкой полого спускалась к лесу и ограничивалась металлической сеткой рабицей с калиткой-выходом, запертым на замок.

Дорожкой, мы прошли к широкой раздвигающейся стеклянной двери, за которой просматривалась кухня. Дверь была не заперта, хозяйка раздвинула, две половинки и собаки первыми привычно проскочили в дом. Бабуля пообещала приготовить что-нибудь вкусное, а пока предложила выпить. Мне указали на шкафчик, где я мог выбрать себе выпивку. Там я нашёл широкий набор начатых бутылок с алкоголем и задумался. Заманчивые сорта виски, которых я не пробовал ранее, искушали. Но я остановился на бутылке красного сухого вина. Бабуля выразила удивление, и, уточнив, действительно ли я не желаю виски, пожелала составить мне компанию. Я разлил вино по бокалам, и мы присели за стол. Собаки развалились рядом на своей мягкой подстилке. Бабушка поглядела на меня повнимательней, подготавливая какой-то вопрос.

— У меня подрабатывает человек, Джон… Он бывший моряк, два раза в неделю приходит поддержать порядок на территории… Вот он-то полюбляет виски! Я показала ему, где и что, и разрешила угощаться. Он делает это регулярно, и остановил свой выбор на одном сорте виски. Мне нравится наблюдать, как стабильно оно убывает после каждого его прихода. Когда виски заканчивается, я прикупаю точно такую же бутылку и ставлю её на место. По уровню виски в бутылке, я могу определить, был ли Джон в моё отсутствие.

Я слушал, попивая вино, и помалкивал.

— А ты выбрал красное вино… Я такое же иногда тоже пью.

— Хорошее место здесь… Тихо, и воздух чистый, — сказал я, что было на уме.

— Тебе нравится?! — оживилась бабуля. — Все так говорят. Мне тоже нравится здесь жить. Ты рыбу любишь?

— Да, люблю, — коротко и честно ответил я на простой и аппетитный вопрос.

— Тогда мы сейчас приготовим что-то вкусненькое, — объявила хозяйка и призвала меня следовать за ней. По коридору, ведущему из кухни в глубь дома, она провела меня в кладовку, где стояла морозильная камера. Открыв морозилку, она указала мне на разные сорта мороженного, и пакеты с красной замороженной рыбной мякотью. Я взял всё указанное хозяйкой, и мы вернулись в кухню.

Пока рыба созревала в духовке, мы готовили салат и болтали. Я узнал, что моя новая 86-летняя подруга пятьдесят лет прожила в Лондоне, где управляла своей собственной маленькой гостиницей. Теперь, по настоянию сына, после продажи гостиного дома, ей купили этот дом неподалёку от сына.

За ужином она мало спрашивала обо мне, но с удовольствием пересказывала свою историю жизни, которая охватывала не только лондонский период, а и южно-африканский. Её ненастойчивые, вежливые вопросы о стране моего происхождения избавляли меня от неприятных тем. Зато мой несовершенный английский постоянно и заботливо корректировался ею.

Солнце начало садиться. Бабуля предложила отвезти меня обратно в город, до наступления темна, объясняя это своим ограниченным зрением. Моё пожелание вернуться самостоятельно, она не приняла.

Доставили меня к самому дому на Карлтон Роуд. Расстались как друзья, обменявшись телефонами и добрыми пожеланиями.

10

Бабульки принимали мои дары и уважительно называли меня «сэр».

Вернувшись из домашних условий в коммунальную среду, я сразу же получил тему. Одна из русских соседок подсказала мне о необходимости переговорить с хозяином дома, и озадачить его просьбами о стиральной машине, дополнительном холодильнике и телевизоре…

Беженцы желают улучшения условий их содержания на острове!

Я не возражал, но заметил, что не знаю этого хозяина, и понятия не имею, как с ним связаться.

Мне вручили его домашний телефон с именем, и выразили надежду на скорые положительные перемены в быту.

На мой звонок к хозяину дома, ответила женщина, и охотно позвала к телефону нужного мистера.

Я коротко представился, сообщив адрес, и передал ему пожелания жильцов. Тот отреагировал вполне положительно, обещал подумать, и начал что-то объяснять мне о правилах пользования телевизором. Меня спрашивали: кто будет платить ежегодно 100 фунтов за телевизионные смотрины? Я не совсем понял, за что? Решили обсудить всё при встрече.

Гадая, о какой ещё плате упоминал хозяин, я вспомнил, как тяжко в нашей коммуне собирали по одному фунту на моющие и прочие необходимые кухонные средства. Про себя я предположил, что народ не поймёт и не поверит, что за обычное благо — пользование телевизором, надо кому-то платить. До встречи с хозяином решил не говорить им об этом.

К моему облегчению, когда хозяин посетил наш дом, некоторые из жильцов-беженцев были дома и приняли участие в изложении своих жалоб на условия бесплатного проживания. Хозяин пришёл с женой, которая, судя по её осведомленности, была в курсе текущих хозяйственных дел. Они не оспаривали наши требования о дополнительном холодильнике, стиральной машинке и телевизоре. Но заметили, что обычно каждый сам себя обеспечивает телевизором и прочими видео-аудио игрушками и отвечает за оплату предоставленных телевизионных услуг.

Хозяин, заметив, что я не понимаю, о чем идёт речь, стал терпеливо разъяснять мне особенности британского общественного телевещания.

— В целях поддержания общественного телевидения, независимого от рекламодателей и прочих жирных котов, а так же и самого государства, все пользователи теле приёмников вынуждены платить по 100 фунтов в год.

— То есть, если я желаю смотреть пять скучных телеканалов, принимаемых с помощью простой телеантенны, я должен заплатить кому-то 100 фунтов? — удивился я.

— Да. На эти деньги и содержится общественное телевидение. И это вполне доступная для всех сумма, которую можно выплачивать частями в течение года.

— Но почему именно с телезрителей собирают средства на содержание общественного телевидения? Правильнее было бы взимать с торговцев телевизоров. Они продают свой товар в основном благодаря наличию телевизионного эфира, вот пусть и поддерживают, — внёс я своё контр предложение.

— Торговцы, наверняка, тоже платят свои налоги, — успокоил он меня. — Однако, предоставив вам в пользование телевизор, я хотел бы убедиться, что вы теперь знаете о правилах и готовы самостоятельно исполнять правила. Я, как собственник дома, платить за пользование вами телевизора не намерен.

— Хорошо… Я все понял. Объясню соседям, — согласился я. — А пока, хорошо бы дополнительный холодильник и стиральную машину. Надеюсь, за пользование таковыми, нам не надо ничего платить? — съязвил я.

— Нет, вы не будете платить даже за потребляемые вами электроэнергию и воду. За вас платит государство, — ответил он, ясно намекнув на нашу паразитическую суть.

Поблагодарив за участие в общественных вопросах, они покинули дом, пообещав доставить и установить бытовую технику в ближайшие дни.