Остров осьминога

Мигель посмотрел на доктора, лицо того действительно было измотанным, и согласился. Бароссо доктор проводил на третий этаж, где был свободный жилой бокс. Как только Мигель увидел кровать, то забыл обо всем. Он уснул еще до того, как его голова коснулась подушки.

* * *

Мигель проснулся рано, но чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Он спустился в столовую, где очаровательная Нинель его снова накормила. За столами никого еще не было.

– А ты не знаешь, где Свамп? – спросил Мигель у заведующей столовой.

– Он, наверно, еще не вставал, никогда завтрак не пропускает. Скоро спустится. А ты новенький у нас?

– Да. Почему все меня об этом спрашивают? Неужели это так заметно?

– Заметно, и тем, кто долго на острове Осьминога, это видно сразу, – ответила Нинель, забирая тарелку у Мигеля и наливая себе в кружку чай. – Просто жизнь у нас такая. Мы редко доверяем новичкам, потому что никогда не знаем, кого к нам привезли. Вертолет прилетает постоянно, примерно каждые два-четыре дня. Привозит от пяти до двадцати новых заключенных со всего мира. И кто из них кто – неизвестно. Мы, местные, знаем, чего ждать друг от друга, у нас есть определенные правила, которые стараемся соблюдать. Конечно, они отличаются в зависимости от района, но все-таки они всем известны. А новенькие – это страх, мы боимся, поэтому и не доверяем.

– А почему тогда доктор меня не испугался, он же знал, что я новенький?

– Не знаю, лучше у него спросить. Но я почему-то тебя тоже не боюсь, – Нинель встала со стула. – Мне пора готовиться, сейчас все жители дома набегут, а потом еще надо больных накормить.

Мигель залпом допил чай и встал со стула. В дверях он столкнулся с мужчиной и женщиной, которые оживленно беседовали между собой. По их поведению Бароссо решил, что этих людей связывают интимные отношения. Возможно, они муж и жена, насколько это было возможно в современном обществе. На большой земле, как здесь называли весь внешний мир, эти понятия давно умерли и возрождаться не собирались. Мир стал местом для одиночек. И Мигель сам был прямым результатом такого общества. Он сам вырос в Доме ребенка, и его дети сейчас росли там. Прогресс было ничем не остановить. Оставался только вопрос, нужен ли такой прогресс.

Бароссо сидел на ступенях больницы и грелся на теплом утреннем солнце. Он распрямил ноги, откинулся назад, опираясь на прямые руки, и подставил лицо солнцу и ветру.

– У нас даже пляж есть, – за спиной раздался голос доктора Свампа. – Он, правда, небольшой, но там хотя бы можно купаться.

– А что, не везде можно купаться? – спросил, не оборачиваясь, Мигель.

– Конечно, нет, если зайти на глубину более двух метров, то тебя убьет система безопасности острова. Ты же не думаешь, что нас тут оставили без охраны и наблюдения? – усмехнулся доктор.

Бароссо не стал отвечать на последнюю реплику Свампа.

– Мне нужно примерно полчаса, чтобы сделать обход больных, а потом я свободен. Зайди в столовую, там Нинель приготовила нам чай. Возьми его, пару стаканов и поднимайся на крышу, я скоро приду и поговорим.

Мигель всё так же, не оборачиваясь, буркнул что-то, что можно было принять за согласие.

* * *

Мигель поднялся на крышу по лестнице, лифтов в здании, конечно, не было. Точнее, они были, но не работали и использовались как боксы для хранения различного барахла. В руках он нес два стакана и полный чайник, который для них приготовила Нинель. Она как-то странно смотрела на Бароссо. Он никогда не видел таких взглядов и не понимал, как их трактовать.

На крыше он обнаружил несколько металлических столов и стулья, расставленные вокруг них. Он выбрал стол и сел за него. Поставив всё, что принес, он налил себе немного чая и задремал. Но долго отдыхать ему не дал доктор.

– Вот молодец, – Свамп всё улыбался, Мигелю стало казаться, что это маска, за которой доктор что-то скрывает. А таким своим чувствам он привык доверять. Бароссо наполнил стаканы чаем и протянул один доктору.

– Куришь? – спросил доктор.

– Нет, – ответил Мигель, – и вам не советую.

– А мне это не вредит, – Свамп достал трубку и стал набивать ее табаком. – Знаешь, как сложно его здесь достать? Стоит очень дорого, но мне это единственная радость, кроме рассказов вновь прибывших.

Доктор раскурил трубку, отпил пару глотков из своего стакана и растянулся на стуле.

– Ну, давай начнем. Всё по порядку, кто ты, откуда, чем занимался, за что попал сюда. И не торопись – времени сегодня у меня много, если ничего не случится. Хотя обязательно случится, но это будет потом.

– А почему мне нужно все рассказать? – нахмурился Мигель.

– Мы вроде как договорились, что ты рассказываешь, а я тебя накормлю и предоставлю ночлег. Ну и если хочешь получить нормальное место для жизни на острове, то все равно придется все рассказать, – ответил Бароссо доктор.

– Ну хорошо, только, скорее всего, это займет много времени. С чего начнем? – Мигель расслабился и посмотрел Свампу в глаза.

– Потеря времени меня не смущает, сегодня у меня его много. А начинать всегда следует сначала, – ответил доктор и с явным удовольствием выпустил струю дыма в небо.

– Кто мои родители, я не знаю, как, наверно, и большинство людей. Вырос, как и все, в Доме ребенка, где меня и воспитывали до четырнадцати лет, – начал свой рассказ Мигель.

– Подожди, где ты родился, в каком городе? – оборвал его Свамп.

– В Випсити. Там и провел почти всю жизнь, – ответил Бароссо.

– Значит, корпорация «Скорп», – прокомментировал Свамп, и Мигель согласно кивнул. – Продолжай.

– После того как ушел из Дома ребенка, отправился в военную академию. Всё детство меня привлекала военная служба. Больше всего нравилось оружие, и очень хотелось из него пострелять. Но, как и все юношеские мечты, это было ошибкой. Никому не стоит связывать свою жизнь с войной. Как только мы поступили, нас разделили на отряды и стали обучать и тренировать. В академии учатся до двадцати одного года. Семь долгих лет, полных тренировок и муштры. К тому же еще старшие отряды, – Мигель поморщился, потирая правый глаз. Эти воспоминания были для него неприятны.

– Но пострелять-то получилось? – ухмыльнувшись, спросил Свамп.

– До тошноты, нас гоняли с утра и до вечера. Каждый день подъем и зарядка. Потом учеба, потом тренировка, потом снова учеба, вечером тренировка на стрельбище. И так каждый день, без изменений и без выходных. Через год мне стало чуть легче, некоторым избранным совсем легко, но большинству еще тяжелее.

– Почему?

– Через год, в зависимости от результатов, корпорация распределяет всех одногодок по разным специализациям. Тех, кто совсем тупой, отправляют в мясо. Они будут тренироваться еще больше, а учиться меньше. Из них сделают машины войны с большим количеством аугментаций. Там люди перестают быть похожими на людей. Больше похожи на животных, состоящих из костей, мяса и разных имплантатов. И главная задача – это умереть за корпорацию, – Мигель сплюнул.

– Вижу, ты не слишком хорошо относишься к корпорациям, – прокомментировал Свамп.

– Вторая специализация – это младший командный состав, – комментарий доктора Мигель оставил без внимания. – Я попал в него. Из аугментаций обязательна только одна, остальные по желанию. Нам в мозг вставляли небольшой компьютер, помогающий на поле боя. Прямо на сетчатку глаза нам схематично транслировалось поле боя, и мы могли управлять своим отрядом. Очень удобная вещь, если честно говорить. Как без нее раньше воевали, я не представляю. Я всегда знал, кто из моих бойцов где находится, чем он занят и в каком направлении двигается. Как я и сказал, остальные аугментации были по желанию. Многие этим и занимались, правда, по окончании службы у нас почти всё отбиралось. Но никто и не планировал заканчивать службу, только если было серьезное ранение и врачи отмечали снижение боеспособности ниже необходимого уровня. Мой отряд был одним из лучших, хотя на начальном этапе это было сборище обезьян с имплантатами, неспособное не то что к боевым действиям, а просто что-то сделать вместе.