Остров Понкайо. Наши сердца

– Лола, ты что там с таким увлечением читаешь? – поинтересовался Максим.

Девушка сразу подняла глаза.

– Да вот, хотела проверить, не упоминаются ли здешние места в каком-нибудь справочнике. За двадцать минут я нашла пять островов, подходящих по описанию, но какой из них наш, сказать трудно.

– Как называются? – Максим взял с обеденного стола кают-компании справочник по островам Тихого океана и раскрыл на оглавлении. – Тоже хочу почитать.

– Я пока успела просмотреть только одну книгу. – Лола глянула название путеводителя, который держала в руках. – «Необитаемые земли Тихого океана: самые интересные места». Мне кажется, дальше искать нет смысла.

– Мы слишком мало знаем об этом острове, – бросил Руслан, не отрываясь от тетради. – Для начала нужно хорошо осмотреться, получить хотя бы примерное представление об особенностях этих мест. А потом уже проверять и шерстить справочники.

– Ты прав, – вздохнула девушка, откладывая путеводитель в сторонку. – Кстати, а что насчет книг? Заберем их с собой или оставим здесь?

– Думаю, пока оставим, – ответил Максим. – Сначала нужно перевезти вещи и припасы и распределить место в биваке. Дальше видно будет.

Он убрал справочник на обеденный стол, беззвучно зевнул и лег на диван, вытянув скрещенные ноги, но так, чтобы ботинки остались висеть над полом. Отрывисто пикнули часы у него на запястье. Руслан, очнувшись от раздумий, сверился со своими часами: девять. Устало вздохнув, провел по лицу ладонью и поднес к губам микрофон стационарной радиостанции. Едва он нажал на кнопку, в голове не осталось ничего лишнего, только необходимые фразы. Он вещал по-английски, четко проговаривая каждое слово, особенно цифры координат.

– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Потерял двигатель. Сломана мачта. Дрейфую. Высаживаюсь на необитаемый остров. Мои координаты: три два градуса, три ноль точка пять минут северной широты; один семь шесть градусов, три семь точка семь минут восточной долготы. В координатах возможна погрешность. Повторяю: в координатах возможна погрешность. Мы находимся у острова предположительно вулканического происхождения. Требуется эвакуация трех человек. Прием.

После третьего переданного сообщения, не дождавшись ответа, он переписал вычисленные координаты в маленький блокнот и убрал тетрадь под крышку штурманского стола, где хранились карты, измеритель и линейка для работы с ними, компас-пеленгатор, секстан и справочник по оказанию первой помощи.

Руслан выбрался из-за штурманского стола, сунул блокнот в карман и повесил на пояс портативную морскую рацию. Пора заступать на вахту до часу ночи. Едва он потянулся к подвесной лампе, чтобы выключить ее, взгляд его по обыкновению упал на двойной лист с основными фразами для общения на море, приклеенный скотчем к боковой переборке над штурманским столом. Это была таблица стандартных вопросов и ответов при радиообмене, приведенная сразу на двух языках. За шесть месяцев чернила выцвели, а в тех местах, куда на бумагу падали солнечные лучи, проникающие на нижнюю палубу яхты через узкие иллюминаторы, можно было отчетливо различить желтые пятна. Эту шпаргалку написал и повесил владелец яхты: отец Руслана. Каждый раз, выключая лампу, Руслан по привычке бросал взгляд на таблицу и видел одни и те же фразы, которые находились на уровне его глаз.

«Какой у вас курс?»

«Как вы меня слышите?»

«Куда следует ваше судно?»

Руслан щелкнул кнопкой лампы, и справа на лист бумаги упала тень от переборки гальюна. Желтые пятна проступили отчетливее, но буквы стали едва различимы.

– Камрад, ты наверх? – сонным голосом бросил Максим, неохотно сползая с дивана. – Погоди, я с тобой. Сразу подготовлю снасти, чтобы ночью не копошиться и не мешать вам.

Лола убрала книги на полку, пожелала ребятам спокойной ночи и ушла к себе в каюту. Друзья вместе поднялись на кокпит. Черные громады острова заслоняли звездное небо, ветер дул с берега, приносил запах горячего песка и горьковатый аромат мангровых листьев. Волны с громким плеском старались выпутаться из переплетенных корней мангрового древостоя и легонько постукивали о борта яхты.

Глава 2

Было бы несправедливо назвать Руслана и Максима неопытными. Для двухмесячного перехода у них было достаточно умений и знаний, но весенний шторм стал пределом их возможностей и едва не исчерпал всю удачу. Полученные повреждения могли бы повлечь за собой куда больше бед. Падая, сломанная мачта чуть не убила Максима, но паренек успел отскочить, словно в оглушительном реве океана каким-то невероятным образом услышал полный ужаса вопль товарища. Руслан до сих пор видел перед глазами эту картину. Каждый раз, лежа без сна в каюте, он вспоминал те несколько мгновений, которые могли стать для Максима последними. Все случилось так быстро… Секунда промедления или неверно выбранное направление – и все было бы кончено. Максима могло откинуть в океан, ему могло проломить голову или позвоночник. Даже обычный перелом ноги или руки в их бедственном положении стал бы смертельным.

Шторм безжалостно трепал яхту на протяжении всей ночи. Будь «Милана» человеком, она стала бы коматозником, подсоединенным к системе жизнеобеспечения. Ее тело по-прежнему функционирует, но жизнь в нем теплится едва-едва, удерживается силой и может угаснуть в любой момент.

После нанесенных штормом повреждений команда могла только рулить штурвалом, направляя судно в нужную сторону, чтобы избежать столкновения с рифами и встречными атоллами или не сесть на песчаную мель. В остальном же «Милана» отдалась во власть течения и ветра. Максим в шутку предлагал выточить деревянные весла и проделать отверстия в бортах, как у триеры. Руслан мрачно отвечал, что даже триера не обходилась без парусов. Злополучный шторм подстерег команду на второй месяц перехода. Шел уже шестой месяц дрейфа, и за все время на пути не встретилось ни одного судна. Только мелькали над водой серые акульи плавники да покачивались на волнах студенистые тельца медуз. Единственным источником света по ночам были слабо поблескивающие огни «Миланы» и молчаливые звезды. В первую неделю дрейфа команда каждую ночь запускала красные парашютные ракеты, но запас пиротехники тратился быстро, а толку от этого было мало, поэтому капитан принял решение приберечь его для более подходящего случая, когда мимо будет проходить судно или пролетать самолет. А пока они сигналили по ночам аккумуляторными фонариками, днем ловили ручным зеркальцем солнечные зайчики и направляли в сторону горизонта (в ясную погоду такие сигналы видны за шестьдесят километров), в пасмурные дни бросали за борт морской маркер: порошок для окрашивания воды.

«Милана» подошла к острову в конце шестого часа сто пятьдесят седьмого дня бесцельных скитаний. Они давно вышли за границы всех навигационных карт, что у них имелись – как бумажных, так и электронных. Они понятия не имели, в какую часть Тихого океана их занесло, как далеко отсюда морские пути, как называется этот остров и что таится в его глубинах, но это место выглядело многообещающе. Так странно спустя пять месяцев дрейфа увидеть что-то по-настоящему достойное выкрика: «Земля!» До сей поры им попадались одни только плоские атоллы – такие маленькие, что оглядеть их можно было, не сходя с палубы, а пересечь из одного конца в другой за пять минут. Прибрежные воды в таких местах обычно кишмя кишели акулами и ядовитыми медузами, а во время прилива атоллы полностью уходили под воду, поэтому команда не задерживалась там надолго. Размяв ноги и набрав кокосы, они тут же снимались с якоря.

Но здесь им хотелось задержаться. Остров с первого взгляда поражал своим величием, в нем чувствовался свой собственный характер. Он был словно отделен от всего остального мира и не принадлежал ему, был сам по себе. С левой стороны вглубь острова тянулись зеленые горы. Именно их неровные вершины первыми привлекли внимание команды. Они были такие высокие, что рвали проплывающие мимо облака и кутались в их полупрозрачную вуаль. Горный хребет подступал к самому океану, отсекая проход по берегу в южную половину острова. Свое начало он брал на юго-востоке выступающими из воды зубчатыми отрогами, похожими на костные пластины огромного мифического левиафана. Чудовище внимательно прислушивалось ко всему, что происходило на поверхности, не дыша следило за тенями, выжидая момент, и готовилось с ревом подняться из воды и обрушить свою ярость на жалкую троицу, посмевшую вторгнуться в его владения.

На восточном берегу, у которого «Милана» бросила якорь, раскинулся белоснежный пляж с рощей высоких пальм в перевернутых зеленых треуголках. В прибрежных волнах плавали темно-зеленые водоросли. Их выносило на пляж, и они кучками лежали на песке, издалека напоминая забытые кем-то рыбацкие сети. Справа от пальмовой рощи темнел мангровый древостой с яркими мелколистными кронами. Тонкие черно-коричневые стволы древостоя сплелись так плотно, будто охраняли что-то, укрывали от любопытного постороннего взгляда. Мангры росли у прибоя и тянулись навстречу волнам, бесстрашно принимая их удары. Чуть дальше из мелководья выглядывали толстые древесные шипы дыхательных корней, часть которых обросла водорослями и полипами.