Остров пропавших душ

Все женщины разом повернулись ко мне.

– Привет, – сказала Нэнси без всякой теплоты в голосе.

– Здравствуете, – сказала Дехра, а ее сестра просто кивнула.

Они не повернулись назад к телевизору, а продолжали рассматривать меня. Тиффани, увидев меня, помахала ручкой и вернулась к мультику. Она была одета в новый, ярко-белый джемперок.

– Мы смотрим это уже, наверное, по десятому разу, – сказала Дехра. Сестры хихикнули, но смех получился искусственным, и в воздухе повисло чувство неловкости. Думаю, что видок у меня был тот еще – красные глаза и истощенный внешний вид.

– А где Рокки? – спросил я у Нэнси.

Сестры моментально повернулись к экрану. Нэнси взглянула на меня глазами, узкими, как бритвы.

– Она сказала, что работает. Последние два дня мы нечасто ее видим. Я думала, вы об этом знаете.

Я встал перед стойкой и покачал головой.

– Я тут навещал старых друзей… Она что, нашла работу?

– Мне кажется, что было какое-то недопонимание относительно того, вернетесь вы или нет. – Прежде чем ответить, Нэнси долго обдумывала свои слова.

– Конечно, вернусь. Что за глупости – у меня же оплачено. А как малышка?

– Просто куколка, – сказала Дехра.

– Она лапочка и совершенное очарование. Она заслуживает гораздо большего, – заметила Нэнси.

– Согласен, – подтвердил я.

Нэнси не стала больше ничего говорить, и мы молча наблюдали, как Тиффани вытерла рот салфеткой, сонно потянулась и, зевнув, устроилась на коленях у Нони. Нэнси встала, обошла стойку и негромко, но резко сказала:

– Пойдемте со мной.

Я вышел вслед за ней, и мы стали под автомобильным навесом. Я бросил взгляд на окна Трэя – за алюминиевой фольгой было видно, что шторы задернуты.

Челюсти Нэнси напряглись. Она посмотрела на меня так, как будто я ее ограбил.

– Хотела спросить, – начала она. – Что эта девица о себе думает? Мне ничего подобного здесь не надо. Совершенно. И я этого не собираюсь терпеть.

– Я вас не понимаю.

– В тот день, когда вы уехали, у нее ночью был мужчина. Хорошо. Всякое бывает. В конце концов, это ее дело. – Она почесала внутреннюю часть руки. – Но вчера вечером ко мне пришел Лэнс со своими извинениями. Сказал, что она предложила ему скидку. А извиняется потому, что любит меня, но слаб и не смог сдержаться. Ну, всю эту ерунду на постном масле.

Ее губы превратились в белую линию, а глаза сверлили меня.

– Нэнси, я ничего об этом не знаю.

– Да неужели? Если уж вы не знаете, то кто тогда знает? Я хочу сказать, что не знаю, о чем вы там договорились с этой девицей – да и знать этого не хочу, – но я точно знаю, что она не ваша племянница. А здесь же еще эта малышка замешана! Этот совершенно особенный маленький человечек. Она заслуживает лучшей жизни, чем ведет здесь, мистер Робишо. – Женщина кивнула головой в сторону офиса. – И младшая не должна закончить так же, как старшая.

– И что же случилось? После того, как вы поговорили с Лэнсом?

– Как вы понимаете, мы делаем это не ради нее или вас. При обычных обстоятельствах я бы уже вышвырнула ее отсюда. А может быть, даже позвонила шерифу. Но я этого не сделала. И не сделала я этого только из-за малышки.

– Но что же случилось? Потом?

Женщина коснулась одной из своих сережек:

– Что ж, я пошла поговорить с ней. Она разозлилась и с криками скрылась в своей комнате. А потом появилась из нее в крохотном платьице со слегка прибранными волосами, отвела малышку к сестрам и постучалась к ним. Попросила тех посидеть с ребенком, якобы она идет на работу. Якобы она ее нашла. А я за всем этим наблюдала, потому что наблюдала еще и за тем, как Лэнс пакует свои шмотки.

– А где она работает?

– Вроде бы в одном ресторане на Стрэнде. «Пиранделло». Итальянское заведение. Всем рассказывает, что она там хостес [59] . Она ведь и с этим парнем, Джонсом из восьмого, крутила. Видела, как они вдвоем пили. Он подвозил ее до работы. Знаете, она совершенно не может носить шпильки. Кто-то должен сказать ей, что они ей не идут. Когда она уходила, то хотела пригвоздить меня взглядом, но, дудки, ничего не получилось. Так она и ушла, а больше мы ее не видели. Вы же понимаете, что Нони и Дехра счастливы, что девочка с ними. Думаю, что они надеются, что она так с ними и останется. Но после того, что случилось с этим семейством в № 2… Нет уж. Я решила, что буду больше внимания обращать на то, что тут происходит.

59

Сотрудница ресторана, встречающая и рассаживающая гостей.

– Черт… – Я пытался придумать, как убедить ее, что и я не собираюсь мириться с подобным. Горло у меня пересохло, а в глазах появились какие-то мушки.

– Черт – это хорошее слово, мистер Робишо. Итак, вы понимаете, что я могу вызвать социальных работников? Я могу сообщить им, что малышку бросили родственники. Я могу сказать, что ее сестра, или кем она там ей является, занимается проституцией, и эту девицу упекут за решетку. Я ведь могу также сказать, что вот этот здоровый алкаш устрашающего вида – на самом деле ее сутенер.

– Но это неправда.

– Что именно? Ну что я в реальности знаю? Я говорю вам, что могу сделать. Могу позвонить. А вы знаете, почему я этого до сих пор не сделала?

– Да.

– Вот именно. Из-за этой малышки.

– Клянусь вам, что я ничего об этом не знал.

– А кто вы? – Нэнси вытянулась во весь свой рост, стараясь приблизиться к моему лицу.

Я достал сигареты, но она отказалась. Я закурил и оперся спиной о стену. Голова разламывалась от блеска солнца.

– Я помог этой девушке в трудную минуту. Сказать по правде, мы тогда оба были в трудном положении. Я ее совсем не знал. Она попросила довезти ее и ее маленькую сестренку до Техаса. Ну вот, а потом я как-то к ним привязался. Сам не знаю почему. Наверное, мне просто захотелось позаботиться о них какое-то время. Не знаю.

– Неплохая работенка.

– Но послушайте же. Вы считаете, что малышке сейчас здесь очень плохо… Можете поверить мне на слово: там, где она была до этого, ей было гораздо хуже. Я сам видел халупу, в которой она жила.

– Что ж, в это я готова поверить. – Нэнси посмотрела на мои сапоги и потерла руки. – Малышка вздрагивает, когда рядом кто-то быстро двигается, вы заметили? Она очень нервная.

– Да, заметил, когда мы играли на пляже.

– Посмотрите мне в глаза, мистер Робишо.

Я посмотрел.

– Вы сутенер этой девицы, или что-то в этом роде?

– Нет. Нет, мэм. Я не сутенер, совсем нет. Я просто хотел ей немного помочь, и вот оказался здесь.

– М-м-м…

Она холодно, с осуждением уставилась на меня. Ее усталое лицо сильно изменилось. У меня опять началась головная боль, и я напомнил себе, что никогда и никому не позволял разговаривать с собой в такой манере.