Остров Тамбукту

— Случается. Ни одна невеста не хочет выйти замуж за трусливого и ленивого парня, — ответил Амбо.

Трусливые и ленивые не были в почете на Тамбукту, и все над ними издевались. Такой юноша может завоевать уважение людей или проявив себя на большой охоте, или похитив девушку из другого племени. Но похищение девушек — очень трудное и опасное дело, потому что на огородах, где работают женщины и девушки, всегда есть охрана с копьями и стрелами. Похищение девушек с полным основанием считается делом большой доблести, и если оно удается молодому человеку, о его подвиге рассказывают чуть ли не всю его жизнь. «Он храбрый мужчина, — говорят о нем, — он украл жену из чужого племени».

Последние несколько дней я только и слышал от туземцев: «Большой праздник подходит! Подходит большой праздник!» Все были радостно возбуждены. Но почему мрачен Боамбо? Что случилось?

— Что случилось? — спросил я его. — Собираешься на охоту и не радуешься. В чем дело?

— Плохая охота, — вздохнул вождь. — Вчера мы не могли поймать ни одного бома.

— Какого бома? — удивился я.

— Ты не знаешь? Нужно захватить человека из племени бома.

— Зачем?

— Чтобы принести его в жертву Дао.

— В жертву? Дао?

— Да, — кивнул головой Боамбо. — Для большого праздника нужна жертва. Таков обычай.

— Плохой обычай, — возмутился я. — Это совершенно не допустимо! Убивать человека ради деревянного идола! Это ужасно, тана Боамбо! Ты не должен допускать таких вещей.

— Если мы не захватим человека из какого-нибудь вражеского племени, — сказал Боамбо, — Дао рассердится на нас. Прогонит рыбу из большой воды и иссушит деревья в садах. И ямс, и таро... Не станет рыбы, не станет плодов, ни таро, ни ямса... Так говорит Арики.

— Опять этот Арики! — с возмущением крикнул я. — Ему нужны человеческие жертвы. Это преступление, тана Боамбо? Ты понимаешь? Большое преступление!

И я начал убеждать вождя отказаться от такой позорной «охоты», но он даже не слушал меня. «Таков обычай», — было единственным его возражением, которое ничего не значило для меня, но для него — все.

Я сел рядом с вождем и еще настойчивее начал его убеждать, что убийство людей — преступление. Каждый человек, какого бы он ни был племени, имеет такое же право на жизнь, как и все остальные люди. Приношение в жертву живого человека — такое же убийство, как все другие убийства, даже хуже. Убить врага, когда он на тебя нападает, чтобы поработить твой народ — твое священное право и долг. Но схватить невинного человека и принести в жертву деревянному идолу — такое варварское убийство ничем не может быть оправдано. И я постарался отговорить вождя от подготавливаемого нападения.

Вражда между бома и занго возникла по какому-то фатальному недоразумению. Оба племени должны перестать враждовать между собой. Должны заключить мир. Я стану посредником и устраню все недоразумения между ними. Лучше им жить в дружбе и помогать друг другу, чем враждовать и заниматься взаимным истреблением...

Но Боамбо только покачивал головой и твердил: «Таков обычай». И он мне поведал, что вчера его охотники попытались подкрасться к огородам племени бома, но вернулись с пустыми руками. Племя бома охраняло единственную тропинку, которая вела с берега океана в селение в горах, и никого не пропускало пройти по ней.

— Ты должен нам помочь, — сказал, вставая, Боамбо. — Сегодня мы опять попытаемся. Иди с нами.

— Не пойду! — крикнул я с возмущением. — Я никогда не буду участвовать в подобном преступлении. Советую и тебе не ходить.

Боамбо скорбно покачал головой и промолвил:

— Я должен идти. Я тана и не могу остаться сидеть в тени хижины, когда мои охотники идут на охоту.

— Вели им не ходить, — посоветовал я. — Запрети.

— Я не могу им запретить. Таков обычай... Ну, пойдешь?

— Нет, не пойду!

— А белый пакеги пойдет,— сказал Боамбо.

— Какой белый пакеги? — встрепенулся я.

— Тощий Шамит. Арики говорит, что он хороший и храбрый человек.

Значит, и Смит замешан в эту грязную историю! А почему бы и нет? Ведь он утверждает, что язык ружей интернационален... Еще в начале, до того как он сошел на остров, он советовал, чтобы мы стали па сторону племени занго и покорили остальные племена. И вот теперь его час пробил...

— Пойдем к Смиту, — сказал я вождю и вышел из хижины.

II

Я застал плантатора в его хижине. Он был уже одет в охотничий костюм и заряжал ружье. Увидев меня, он смутился, повернулся ко мне спиной и начал собирать патроны, разбросанные на нарах.

— И вы идете на охоту? — спросил я его.

— Почему мне не идти? — ответил плантатор с притворным равнодушием. — Помогу племени как могу и чем могу.

— Но ведь это преступление, сэр! Дело идет о человеческой жизни!

— Жизни дикаря, — невозмутимо заметил Смит.

— Но племя бома будет защищаться! Я хорошо его знаю и уверен...

— Это его право, — холодно сказал Смит.

— Но это означает войну! — закричал я.

— Что вы орете? Я не глухой!

— А что прикажете мне делать? Спокойно смотреть, как убивают невинных людей? Вы культурный человек, сэр. Вместо того, чтобы убедить туземцев отказаться от этого варварского похода, вы их поощряете вашим участием в нем.

Только теперь Смит повернулся ко мне и твердо сказал:

— А зачем мне их разубеждать? Раз они верят в то, что человеческая жертва принесет счастье племени, что я могу иметь против этого? Я не безбожник, сэр. Не мое дело вмешиваться в религиозные обряды племени, а тем более в дела Арики. Он главный жрец, и все его слушаются. А что я представляю для этих дикарей? Ничего! Круглый ноль... Белый человек с луны — ха-ха!

— Не смейтесь, сэр! И не прикидывайтесь наивным праведником. Вы прекрасно понимаете, что идете убивать невинных людей.

— Иду, правда... — пробормотал плантатор. — Поневоле должен идти. Не я же придумал этот поход, уверяю вас...

— Да, но замыслы Арики вам по душе, признайтесь. Вы, еще не успев ступить на остров, заговорили о войне между племенами. Мечтали стать советником вождя, чуть не министром! Вот теперь вы и хотите осуществить ваши старые планы...

— Но я ничего не делаю, — начал оправдываться плантатор. — Я исполнитель чужой воли. Арики позвал меня участвовать, вместе с охотниками, в походе против племени бома, и я согласился. Вот и все. Я не мог ему отказать. Это бы его оскорбило. А я не желаю его оскорблять, так как завишу от него. Если завтра, на большом празднике, он не захочет сделать меня сыном племени, что со мной будет? Вам легко, у вас за спиной вождь, а мне на кого опереться?

Дальнейшие разговоры с плантатором были бесполезны. Я не мог его заставить отказаться от раз задуманного.

— Ну, а капитан? — спросил я. — Что он об этом думает?

— Как всегда, он ничего не думает, — желчно усмехнулся плантатор.

— Однако он не примет участия в этом позорном походе?

— Нет. Он сказал, что предпочитает пойти на охоту на фазанов или ловить рыбу на удочку.

«Все же капитан в тысячу раз лучше Смита», — промелькнуло у меня в голове. Я попросил плантатора пойти со мной к Арики, но он отказался. Бесполезно тревожить главного жреца. Он мертвецки пьян...