Остров традиции
Шрифт:
– Ну, понимаю… У тебя это быстро. Но понимала же и ты, что он…
– Анхен, тогда я ничего не понимала. И понимать не желала. Я стосковалась по человеческому разговору… хоть с чёртом лысым… блин! Со мной обращались не так, как Мюллеры и Крюгеры, а что за этим кроется было по… до феньки, гори всё огнём… И мы с тех пор каждый, как со своей каторги придём, сразу друг к другу в гости… И мне с ним спокойно. Надеюсь, ему со мной – тоже. Одно плохо: работу он на дом берёт. Часто говорит: а теперь, радость моя, почитай вот журнальчик, а мне в кабинет пора… Не скрою, злило это меня страшно… Но вот однажды он мне заявляет: Марго – так он меня окрестил, по-королевски, ха-ха-ха… Мне с тобой серьёзно поговорить надо… И таким тоном… я напряглась, ужас!... В общем, он рассказал, что его прекрасное ведомство готовит… это у них «депортация» называется… Слушай, дом наш кооперативный – раз, академический – два. Так вот,
– Господи!.. И они это… сделали?
– Ах, Анхен, это такой ужас… Ну, читала «Невозвращенца»… Ах да, ты не читала, ну а… да-да, лагерные воспоминания тоже не читаешь… принципиально. И правильно… Блин, я видела, как это было. Рабочие дружины оцепили дом… Мюллеры и Крюгеры в телогрейках, с автоматами, несколько молодцов – рраз – в подъезды… Если кто не открывает – вышибают дверь… Слава Богу, научные работники почти все свалили… остались почти всё люди пожилые… Так они, значит, этих старушек за волосы – и в «воронки»… Если кто орал… или кусался… ясное дело, прикладами… Анхен, как страшный сон… будто исторический фильм смотрела… Фрау Рёдель, такая добрая женщина, с третьего этажа… помнишь – она тебе ещё книжки давала? В своё время ведь двадцать лет отсидела, и вот по новой… Кричит им: «Выкресты, подонки, анафема…» – размозжили голову.
– Боже мой! Её хоть похоронили по-людски?
– Я еле-еле Отто упросила… Он говорит: стрёмно – если узнают, то… Ну, всё-таки ночью на машине съездил… отвёз за город, закопал… бедный, потом не спамши не работу… К счастью им сейчас некогда дознаваться – кто похоронил.
– Да, страшно это, Гретхен… Но как же ты?
– А вот слушай. Значит, когда Отто меня предупредил… я запаниковать толком не успела, как он – раз, предложение мне сделал. Говорит, жену опричника никто не тронет…
– И ты согласилась…
– Слушай дальше. Он мне тогда во всём открылся… Ты понимаешь, Отто – классный специалист, я уже говорила. Если в ГБ ещё пашут компьютеры, то только благодаря ему… Такого аса всюду в мире с руками и ногами оторвут… И он решил – свалить! И меня, естественно, взять с собой.
– Погоди-ка, Гретхен, я, конечно, малокомпетентна, но разве Органы своего офицера отпустят?
– Блин, Анхен… ты торчишь тут, ни фига не знаешь… Граница наша давно открыта… То есть, новые главнятки пытались было опять спустить железный занавес, да обломались: пограничники первыми бегут… Другое хреново: с той стороны укрепили кордоны, натянули колючую проволоку, ток пустили… Понимаешь: раньше из нашего сволочного отечества ехали нормальные люди, а теперь Мюллеры с Крюгерами туда же… Но это ж дикие звери!.. Запад их принять не может и не хочет; у них там сразу же преступность как подскочила!.. Наши подонки хлынули туда… у них от изобилия крыша поехала – ну давай грабить магазины, насиловать фирменных девиц… А ведь у них сейчас ренессанс моногамии… Все политики… у них там, с жиру бешеных, уже нет никакой политики… на выборах побеждают с одним пунктом в программе: «Даёшь крепкую семью…» И тут эти наши козлы… животные… Они же туалетом пользоваться не умеют… как бывший мой красавчик… Сейчас у границы просто смертоубийство: своя мафия… Они снюхались с тамошними погранцами, переправляют своих людей… Я бы давно рванула туда, языки, слава Богу, знаю… объяснилась бы там… Но в приграничных районах… там беспредел, там ужас что…
– И Отто собирается тебя везти через ужас что?
– В том-то и дело, что нет. Он цивильненько хочет. Не делай большие глаза. Он умница. Он всё просчитал. Слов на ветер не бросает. У него колоссальные связи… с мафией в том числе!.. Он для них какие-то программы делал, они тоже на научную основу встали, ха-ха!.. Не подумай, он сам не бандит какой-нибудь, он просто не боится запачкаться – и ничего плохого в этом нет… Короче, он мне сказал: «Марго, не задавай лишних вопросов. Дыши глубже, шей вечерние туалеты. К весне нас здесь не будет. Я сказал!» Вот так!
– И ты веришь ему? – спросила Анна, очевидно – без задних мыслей. – Кстати… а ты обо всём этом говорила с патером Эмилем, твоим духовником?
– Анхен, ну что ты… патера Эмиля взяли одним из первых… Отто теперь мой патер, фазер, папочка – защитник… Увы, я его редко вижу – он всё в делах, в бегах – но я знаю, это всё для нашего же блага!.. Блин, сколько он сделал для нас с братом, добрый наш гений!.. Он меня освободил от моей каторги!.. У нас там полный застрел начался: принудработы каждый уик-энд – то стройка, то полевая страда, давно бы ноги протянула… Ха-ха, а теперь ноги протягиваю – на диване, я теперь – до-мо-хо-зяй-ка… лежу себе, пейпербэки читаю, бестселлеры… язык освежаю! Чуть чего – Отто номер
набрал, и – всё о’кей. Телохранителей мне приставил – сейчас на станции ждут меня, в карты режутся… я без них никуда! Неплохие ребятки… Стефана учат всяким приёмам… он головорез… если бы не Отто, стал бы бандюгой, сторчался бы… а теперь Отто устроил его в правительственный колледж, занялся с ним премудростью… спас парня, в конечном счёте!.. Он нас витаминами кормит!.. Каждый месяц мне новые духи дарит!.. Меня все мужики всю жизнь стремились – раздеть, а он старается – одеть!.. В наше-то время!.. Извини, по-моему, это не игра в кошки-мышки, нужна я хр'eновым Органам… Да! Я верю, верю! Верю Отто!– В таком случае… Гретхен– Гретхен – я несказанно рада за тебя.
– Ха-ха, спасибо, Анхен, милая – я… вот хохма… сама за себя рада. Блин – вот только бы ещё треклятый фатерлянд оставить… чтоб его кто взял под крыло… Ведь чёрт раздери, нас теперь ничего не стоит завоевать…
– Гретхен, попрошу нечистую в этом доме не поминать.
– Ну прости, ну забыла я… Ничего не стоит завоевать! Да кому мы нужны! Прежде господа империалисты с удовольствием цивилизовали бы медведей. А теперь мы больше не плюшевые мишки, а голодные, бешеные шатуны… нас на цепь сажать надо, и кнутиком, кнутиком…
– Гретхен, что ты всё «мы» да «мы»? Тебя – тоже на цепь?
– Ха-ха, благодарю покорно… Анхен! Вот только скажи мне: а ты?.. Какого чёрта – здесь торчишь? С твоей одарённостью, с твоей головой?.. Анхен, что ты забыла в этой погибшей стране?!
– Гретхен, о чём ты, помилуй Бог… Здесь у меня папа, здесь у меня сад. Должно быть понятно…
– Анхен, душа моя! Мне не понятно! Ведь всё скоро накроется… ведь катастрофа же, блин, кабздец, извини уж пожалуйста… Скоро они придут и голыми руками нас возьмут, – возопила Маргарита, почему-то путая «вы» и «мы». – Анхен, голубушка!.. Едем с нами! Мне без тебя так плохо!.. Я скажу Отто… что ему стоит? Он отсюда чёрта лысого вывезет… ай, свят-свят-свят, прости… Ты представляешь: Отто уже разыскал в Эль-Дорадо моего дядю Карла!.. И от него уже пришли два телекса! Во как! Почта в стране развалена, а Отто наладил связь!.. Он, кстати, отсылал уже дяде Карлу свою объективку, тот пустил её в ход… он там сейчас большая шишка, президент компании… так вот пишет: за Отто уже три фирмы борятся… ха-ха… как за шкуру неубитого медведя! Такие медведи там нужны! И такие медведицы, как мы с тобой… понимаешь! Ха-ха…
– Гретхен, ты приняла решение. Ты молодечик. Я тоже взрослый человек, имею право принимать решения. Никуда я не поеду.
Маргарита обалдело вылупилась на торжественную и спокойную Анну. Где ты была, чем ты жила, каким воздухом дышала, пока рушились башни и взрывались мосты? Ты не включала телевизор и не открывала газет, а стоя в очередях, глядела поверх непричёсанных затылков сограждан, и неотёсанные грубые речи огибали твои уши, наподобие бумеранга возвращаясь в исторгшие их рты. Как я завидовала тебе, столько лет… И вот вижу, что завидовать-то нечему.
Да, когда сволочи говорят о перемене страны проживания, они смотрят друг на друга – кто с завистью, кто с жалостью. В глазах Анны не было зависти, вот Маргарита и облекала свою жалость в вербальные формулировки десятилетней давности – когда ещё нужны были аргументы. Чуть не плача:
– Анхен, ты всегда была умницей, тебе никто был не указ… Анхен, но если ты… ну будь же умницей до конца… милая, зачем ты желаешь себе зла… что за идиотская жертвенность… Отто может, Отто сделает… и визу, и билеты – всё, чего пожелаешь… Анхен… вместе с папой! Там… там лечат это… Понимаешь! Анна… тебе открыты все пути… Ну что… ну заклюют агенты домов моделей… пошлёшь их подальше. Но ты… с твоей тягой к прекрасному… Ну – прекрасны эти берёзоньки, но сколько им жить осталось, бедненьким… травленые, кривые… надо же разнообразить впечатления… блин, кроме берёз есть ещё пальмы, рододендроны, кипарисы… ты брюнетка, тебе это должно быть ближе… Ты же Кёльнский собор только на картинках видела, Лувр и Прадо знаешь по репродукциям… зачем так обделять себя… Анхен, блин, я вижу тебя за рулём автомобиля… тебе должна нравиться скорость… ты знаешь – они переходят на экологически чистый транспорт… Там в городах воздух лучше, чем в вашей навозной яме…
Анна не дала ораторше по губам за «навозную яму», ибо эту часть вдохновенного спича прослушала. Она выходила в кухню и вернулась с новоиспечённым в честь высокой гостьи и окончания уборки урожая пирогом с яблоками.
– Довольно стенаний, Гретхен… угощайся. Время ужина – надо мальчиков кликнуть.
– Анхен, радость, с твоими кулинарными способностями! Открыла бы там диетический ресторан, клиенты ломились бы толпами…
Анна смеялась. Маргарита уже плакала самым натуральным образом.