Остров в океане

– Посмотрим, посмотрим, что тебе удалось выбрать для меня в этом большом городе…

Вдруг раздался ее оглушительный крик. Когда Афра открыла коробочку, оттуда неожиданно выскочила зеленая в крапинку лягушка. Девушка отшвырнула коробку и бросилась Камрину на шею, высоко поджав ноги:

– Ой, Камрин! Там лягушка, я же их боюсь!

– Еще бы мне не знать! – довольно посмеивался Камрин. – Если бы не знал – не положил бы ее туда. Но что ты, глупышка, она ведь ненастоящая! Это игрушка, посмотри, – сказал молодой человек, немного покружив Афру, которая так и не отпускала его шею.

– Ах, так! Значит, больше не мог ничего найти мне в подарок? Ну, сейчас я тебе покажу!

– Ну, вот! Сейчас-то я узнаю свою тигрицу!

– Еще издеваешься! – Афра хотела подобрать брошенную игрушку, но тут же отдернула руку: – Ой!

Она осмотрелась, ища что-нибудь, чем можно запустить в Камрина. Под руку ей попали книги, бананы, лежащие на столе. Камрин только успел выбежать из каюты и захлопнуть за собой дверь.

На палубе одна из женщин спросила:

– Камрин, кажется, я слышала крик Афры. Что-то случилось?

– Все в порядке, Дайна. Все же знают, что Афра боится лягушек. Вот я и преподал ей урок, как надо не бояться их, – и довольный юноша громко засмеялся.

– Ну, теперь от Афры тебе не спастись, – усмехнулась Дайна.

А в это время Афра подошла к игрушке, подняла и несколько раз поцеловала:

– Кто сказал, что я тебя так сильно боюсь? Ты сама не знаешь, какое счастье ты мне принесла, теперь я тебя всегда буду носить с собой. Камрин, Камрин почему же я тебя так сильно люблю?..

33

В положенный день, к полудню они достигли родных берегов. Люди встречали корабль восторженными криками «Иисус в помощь!», «Добро пожаловать домой!» и, как всегда, бросали в море цветы. Вокруг звучала музыка – каждый год возвращение паломников с чужбины было очень радостным для всех событием.

Король, тоже находившийся среди встречавших, приветствовал их:

– Камрин, сынок! Как мы все скучали без вас! Счастливая семья опять собралась в полном составе, и встречающие, и путешественники, довольные благополучным возвращением, направились по домам.

За обедом Афра рассказывала о своих приключениях (конечно, умолчав о неприятных происшествиях) – как встретили профессора, как его гостеприимная жена приняла их в своем доме. Особенно эмоционально она поведала о подарке Камрина… Услышав об истории с заводной игрушкой, все засмеялись.

– Хорошо, что вы встретились с профессором, – сказал король, – он добрый друг. Его надо будет позвать на ваше настоящее венчание, ведь пока вы были в отъезде, мы решили, что пора вас обручить. Вы повзрослели и, несмотря на то, что то и дело поддразниваете один другого, давно друг друга любите – я знаю о ваших чувствах. Камрину двадцать один год, тебе, Афра, двадцать. В счастливую пору вы родились. Весна – это благоухающее цветение всего мира, когда кроме цветения и песен птиц ничего больше не замечаешь, как будто попал в рай. В Пасху мы были в церкви, молились за ваше здоровье.

– Да, отец, на корабле меня друзья поздравили, пели, радовались, из цветов сделали венки. Когда я проснулся, у меня не только на голове был венок, вокруг тоже были незабудки. Даже во сне вижу, что стал маленьким козленком, щиплю свежую, зеленую травку, – эта шутка Камрина еще больше развеселила всех. – Но я и Афре тоже сделал подарок, – юноша с улыбкой посмотрел на нее, – очень ценный… Афра, ты ведь, правда, не сможешь его забыть? Зеленая механическая лягушка из чужой страны непременно останется в твоей памяти.

– Это было очень смешно! А маленького козленочка из тебя сделала я! – восторженно, заявила Афра. – Когда ты спал, я тебя обсыпала всего цветами, это и было моим поздравлением. И дразнила тебя я специально!

– От ваших рассказов можно с утра до вечера смеяться, – сказал король. – Омеана, давно мы с тобой не танцевали, пойдем в круг, кроме нас, кажется, все танцуют.

– Пойдем, дорогой, наконец-то я этого дождалась. Арадана, Гуатр – пойдемте. Пусть молодежь отдохнет от рассказов.

За большим накрытым столом остались только Камрин и Афра.

– Ты слышал, Камрин, многие молодые хотят обручиться, – сказала Афра.

– Что ж тут удивительного? В мае всегда так, это очень счастливый месяц для влюбленных.

– Великое счастье для меня – провести хоть минуту рядом с тобой. Скажи мне, Камрин, что твоя душа говорит? Я не хочу, чтобы наше обручение было для тебя обязанностью. Моя любовь к тебе сильна, и я не хочу, чтоб твоя душа металась, как птица в клетке. Когда мы были детьми, мне казалось, что мы никогда не разлучимся. А теперь мы повзрослели, и мне почему-то стало очень грустно. Скажи честно, Камрин, не бойся обидеть – ты любишь меня? Или видишь во мне только сестру? В твоих глазах я не вижу огня, который горит в моей душе…

Скрывая неуверенность, Камрин проговорил:

– Брось грустить, через три дня я приглашу тебя в церковь. Соберу много-много незабудок, ведь это твои любимые цветы. Принесу их тебе. Это и будет знак нашей любви, того, что я тебя никогда не забуду. И постараюсь, чтобы на твоих губах всегда сияла улыбка, а глаза горели, как яркие огни, как звезды, как… – Он хотел сказать о той звезде, той невидимой планете, что его околдовала, но вовремя замолчал, зная, что Афра почему-то ревнует к этому увлечению.

А почему он в такой момент подумал об этом, и сам не мог понять.

– Лучше пойдем, потанцуем, – сказал он, чтобы заполнить возникшую паузу. – Ты же видишь, мои родители горят желанием видеть тебя невесткой.

Афра заметила, как тактично Камрин ушел от ответа, стараясь не обидеть и не огорчить ее, и подумала: «Я никогда не позволю, чтобы в твоей душе жила боль. Видимо, сильная любовь не стучала в дверь твоей души, и ты ко мне чувствуешь только детскую привязанность. Но я уверена, когда-нибудь душа откроется и в нее войдет кто-то: или я… или светлые глаза, оставившие след в твоей памяти. Пусть будет, что будет, моя любовь сильнее – она вытерпит все неожиданности и трудности».

– Да, пойдем, потанцуем, – с притворной радостью воскликнула она.

34

Через три дня множество христосцев собралось у церкви. Этот весенний день родился прямо с рассветом – не было ни утренних сумерек, ни утренней прохлады, ни тихого ветерка. Казалось, солнце поторопилось с восходом, едва погасли ночные светила. Оно разожгло свой гигантский костер, жарким пламенем охвативший все небо. Звучала радостная музыка, всюду слышались пение и смех. Весь Хамсон был пронизан веселым волнением. Эту радостную полифонию праздника жизни дополнял перезвон церковных колоколов. Юноши держали своих избранниц за руки и входили в храм.